Читать книгу "Птичка тари - Рут Ренделл"

— Это содержит в себе некое требование. Обязательное означает то, что должно быть сделано. У нас в стране нет степеней убийства, хотя они существуют в Соединенных Штатах. В наши дни за убийство непредумышленное срок заключения может быть и коротким.

Термин ничего не значил для нее. Мистеру Сперделлу показалось бы подозрительным, если бы Лиза продолжала расспросы. Он снял с полки два романа Гарди в мягкой обложке. Лиза их не читала, она поблагодарила его и пошла вниз, чтобы получить свои деньги.

19

В тот день Ив давала свидетельские показания.

Лиза с удивлением прочитала, что она созналась в убийстве Тревора Хьюза. Однако она заявила, что не виновна. Возможно, это объяснялось тем, что ее адвокат, по понятной причине, пытается изменить обвинение в убийстве на то, что мистер Сперделл назвал «убийством непредумышленным». Шон, кажется, разбирался в этом.

В газете появилась фотография Тревора Хьюза, безликий мужчина, чьи черты утонули в пышной светлой бороде. Ив сказала, что она убила его, потому что он пытался изнасиловать ее. Она была совсем одна в доме, ближайшие соседи жили на расстоянии не меньше мили. Она вырвалась от него, вбежала в дом, схватила ружье и выстрелила в него в целях самообороны.

Представитель обвинения допрашивал ее весьма пристрастно. Нетрудно было заключить, что далеко не все из обстоятельств дела появилось в газете. Он спросил ее, почему она держала в доме заряженное ружье. Почему она не заперлась в доме и не позвала на помощь по телефону? Ив сказала, что у нее нет телефона, и обвинитель вволю поиздевался над женщиной, настолько нервной, что держит наготове заряженное ружье, но не имеет телефона. Когда она поняла, что он мертв, почему она не позвонила, чтобы позвать на помощь, из Шроув-хауса, где был телефон? Почему она скрыла смерть, зарыв тело мужчины?

До того, как Ив давала свои показания, для дачи показаний вызвали Мэтью Эдвардса. В газете все, касающееся дела, излагали не по порядку, а чтобы получилось поинтереснее. Лиза мгновенно поняла, что это был Мэтт, и, читая его показания, она мысленно вернулась к тому раннему утру много лет назад, когда она выглянула из окна и увидела, как он выпускает собак из маленького замка.

Мэтт рассказал суду о том, что увидел свежевскопанную землю, и удивился, что собаки бегали, принюхиваясь к ней, а Ив не смогла ответить, когда он спросил, не зарыты ли там кости. Лиза вспомнила все это. Ив не ответила, она просто спросила его, знает ли он, который был час, и ледяным голосом назвала ему время: половина седьмого утра.

Суд должен был закончиться на следующий день. Что означало: этот день, сегодня. Наверное, сейчас все уже закончилось. Представитель защиты произнес речь, в которой говорил о тяжелой жизни Евы Бек. Она имела больше причин бояться изнасилования, чем большинство женщин, так как уже пострадала от этого.

Лиза на мгновение перестала читать. Она ощущала биение собственного сердца. Бессознательно она прикрыла газету рукой, как будто никто не стоял за ее спиной, как будто там не было Шона, который читал поверх ее плеча.

— Тебе надо прочитать это, любимая, — произнес Шон нежно.

— Знаю.

— Хочешь, я прочитаю это тебе? Прочитаю сначала сам, а потом прочитаю тебе?

Лиза помотала головой и заставила себя убрать руку. Безжалостные слова казались чернее, чем остальной отчет, а бумага белее.

В возрасте 21 года, возвращаясь в Оксфорд из Хитроу, где она провожала своего друга на рейс в Рио, Ив Бек попросила водителя грузовика подвезти ее. В кузове находились двое мужчин. Водитель свернул к автостоянке, где все трое мужчин изнасиловали ее. В результате она серьезно заболела и долго лечилась у психиатра. Изнасилование превратило ее в затворницу, которая ничего не хотела от жизни, кроме того, чтобы ее оставили одну и позволили ухаживать за поместьем Шроув.

Общества других людей она тщательно избегала, и ее фактически не знали в близлежащей деревне. Она жила с взрослой дочерью, которая с тех пор покинула дом.

Закончив чтение, Лиза сидела неподвижно, молча. Она получила ответы на все вопросы. Она чувствовала, что Шон смотрит на нее. Вскоре он положил руку ей на плечо, и когда она не оттолкнула его, прижал ее к себе.

После секундной паузы она тихо сказала:

— Лет с двенадцати, как только я стала разбираться в подобных вещах, я поверила, что моим отцом является Джонатан Тобайас. Я не была от этого в восторге. Нравиться мне он перестал, но это значило заиметь какого-то отца.

— Может, это еще и так.

— Нет, Ив не рассказывала мне ничего из того, что написали в газете, но она говорила, что не виделась с Джонатаном две недели перед тем, как поехала провожать его. Моим отцом был один из тех троих мужчин в грузовике. Где-то существуют трое мужчин, возможно, они живут здесь, в городе, или один из них сидел за рулем грузовика, мимо которого мы проехали, и один из трех — это мой отец. — Она посмотрела на Шона и отвела взгляд в сторону. — Думаю, мне придется смириться с этим.

Лиза видела, что Шон не знает, что сказать. Она сделала над собой усилие.

— По сути, то, что они говорят, неправда. Она убивала людей, потому что они угрожали ее жизни в Шроуве. Она убивала их, потому что они пытались отобрать у нее то, что она хотела сохранить. Никто не сказал ни слова о том, как она любит Шроув. Что касается меня, то я просто взрослая дочь, которая покинула дом.

Шон обнял ее.

Взрослая. Шон спросил, сколько ей лет. Не на первом их свидании в автоприцепе и не на втором, но вскоре. Лиза пошла с ним на прогулку, как обещала, сказав Ив, что проведет вечер в библиотеке Щроува, там находились нужные ей книги, но тащить их домой было бы тяжело. После прогулки они сидели в прицепе. У него было пиво, а Лиза пила кока-колу.

Тогда Лиза начала рассказывать Шону, как она живет, в полной изоляции, почти не общаясь с людьми, в замкнутом мире Шроува.

— Сколько тебе лет? — спросил он, допуская, что она выглядит на год-два старше, чем есть на самом деле, и все же опасаясь услышать, что ей пятнадцать.

В тот первый раз Шон даже не поцеловал ее. Через двое суток вечером было так жарко, что они не пошли гулять, эти душные, влажные, вызывающие сердцебиение сумерки они провели, лежа в высокой траве у живой изгороди из клена. Лиза смотрела на его лицо, всего в шести дюймах от ее собственного, сквозь бледные гибкие стебли травы. Они вдыхали запах сена и сухости. Легкие семена коричневой пыльцой рассыпались по его волосам. Он развел в сторону гибкие стебли травы, прижался губами к ее рту и поцеловал ее.

Лиза не могла справиться со своими чувствами, она потеряла над собой контроль. Ее руки обвились вокруг его шеи, она вцепилась в его волосы, страстно целуя его, вкладывая в эти поцелуи все, что она читала о любви и желании в книгах. Ласки их прервал Шон — он вскочил на ноги, заставил ее подняться и стал спрашивать, уверена ли она, понимает ли, что делает, если они собираются дойти «до конца», она должна быть уверена.