Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

Мы сворачиваем на пригородную трассу, и Вика удивлённо выглядывает в окно.

- Ты же сказал, что мы едем в офис?

- Есть нечто более важное, чем какие-то текущие дела, - протягиваю ладонь, чтобы сжать покрепче её тоненькие пальчики. - Твой отец вернулся, Вик.

- Ты забрал папу? - удивляется она.

И так блестят её глаза, глядя на меня, что во мне растёт непреодолимое желание всю жизнь до последнего вздоха её восхищать и баловать, баловать, баловать.

59. Виктория

- Папа! - прижимаюсь к худому отцовскому плечу. И от этого родного, знакомого с детства запаха хочется плакать.

Он тоже трёт повлажневшие глаза, когда я его отпускаю и смотрит вниз, как всегда, виновато.

По сравнению с Бергом он вообще выглядит щуплым, худым, маленьким, хотя роста он среднего да и телосложения обычного. Эти месяцы в лесу явно пошли ему на пользу. Он посвежел, окреп и, несмотря на плотный загар, на фоне которого лучики морщинок на лице стали заметнее, смотрится помолодевшим, посветлевшим и здоровым.

- Как ты, пап? - присаживаюсь напротив него в кресло.

- Хорошо, дочка, - тоже присаживается он на край.

В этом большом чужом дорогом доме он явно чувствует себя неуютно.

Алекс сказал, что возвращаться к себе в городок ему ни в коем случае нельзя. Иначе опять сорвётся: старая жизнь, старые дружки - и понесётся всё по проторённой колее, а в этом Демьяновском доме как в настоящем заповеднике: нетронутый лес, живность, озеро на участке.

- Пап, если тебе здесь не понравится, я тебя отсюда заберу, ты не переживай, - после обмена парой общих фраз я иду с ним на экскурсию по дому. Я тут вообще первый раз, и он, проживший здесь целую неделю, выглядит для меня настоящим старожилом.

- А твой муж сказал, что, если тебе здесь понравится, вы сюда переедете, - смущённо поправляет он торчащие вихры. - Дом большой, места много.

- Алекс, это правда? - нахожу я «своего мужа» в одной из спален с хмурым и озабоченным лицом.

- Что именно? - с трудом отвлекается он от своих мыслей, встаёт нам на встречу и бросает на кровать тетрадь, которую до этого держал в руке.

- Ты хочешь, чтобы мы переехали в этот дом?

- Только если тебе здесь понравится. И если мне удастся уладить юридические вопросы. По истечение полугода всё это может стать ничейным, и я уже с ног сбился разыскивать следы хоть какого-нибудь старого Ефремовского завещания, но пока безрезультатно.

- Но если этот дом станет ничей, - растерянно разводит руками отец.

- Виктор Петрович, ни о чём не переживайте, - похлопывает его по плечу Берг. - Это моя забота. В любом случае, мы с Викой будем строить свой дом. Большой, его тоже на всех хватит. И пока стройка будет идти, как раз присмотрите за теми работниками. Вы же раньше прорабом работали?

- Да, Александр Юрьевич, - потирает подбородок отец, но даже приосанивается. - Только когда это было. Уже и нюх не тот, и глаз не тот.

- А мой отец раньше мосты строил. Только старый конь борозды ж не портит, - улыбается он. - Тоже обещал и место выбрать помочь, и бригаду хорошую найти. Ну, чтобы и вам поменьше нервотрёпки.

- Да это ж разве нервотрёпка, - улыбается отец. Я уже и забыла какая тёплая и добрая у него улыбка.

- Ну, вот и договорились. А пока осваивайтесь. Миша будет продукты привозить и покупать всё, что надо. Иван вам в помощь, он тут по хозяйству. С Маргаритой Алексеевной вы уже знакомы, она тоже сюда скоро переедет. Плюс Лена с Ваней и Артуром, они теперь всей семьёй  к нам в отпуск. Так что скучно вам не будет. И мы будем на выходные приезжать, а как поженимся, так, может, и насовсем переедем.

- Так вы разве не женаты? - удивляется отец.

- Это такая долгая история, Виктор Петрович, но когда-нибудь Вика вам её обязательно расскажет.

Его  отвлекает телефон. Алекс извиняется и уходит.

- Пап, а бассейн здесь есть? - выглядываю я в окно.

- Два, - уверенно сообщает отец. - Один - с той стороны дома, - машет он рукой, - а второй - в нижнем этаже, - показывает он пальцем, - там и с подогревом вода, и ванна с пузырьками стоит, и парилки всякие разные.

- Значит, Ленке точно понравится, - идём мы осматривать территорию.

- Ох и егоза твоя Ленка, - сокрушается он, но первый раз за долгие-долгие годы вижу, что он воодушевлён и даже счастлив.

- Ты, я смотрю, всех в оборот взял, - завожу с Алексом разговор на обратном пути. Но хмурая морщинка между его бровей мне совсем не нравится. - Что-то случилось?

- Нет, Вик, - сжимает он мою руку. - Всё, что случилось, случилось уже давным-давно. Только кто бы мог подумать, что отголоски этого прошлого будут долетать до сих пор.

- Эта тетрадь, - оборачиваюсь я на заднее сиденье, где покоится большая записная книжка в потёртой кожаной обложке.

- Твой отец привёз. Дед, что его лечил, просил её передать мне. Это Светин дневник.

- Твоей первой жены?! Дочери Ефремыча?

Он кивает. И я боюсь даже спрашивать. Но что бы он ни сказал, ещё больше я боюсь, что он замкнётся. Опять сбежит, закроется в своём прошлом. И будет страдать один. Молча и одиноко.

- Ты его прочитал?

- Ещё не успел. Но то, что прочитал, - он качает головой и тяжело выдыхает. - В общем, я не знаю, что мне теперь с этим делать. Оказывается, это Надежда снабжала мою жену наркотой.

- Наденька?! Свою лучшую подругу?

Он опять кивает.

- То есть ты жену лечил, нанимал кинолога, приставлял охрану, а лучшая подруга приходила к ней в гости и притаскивала дозу?

- Именно так, - выдыхает он.

- Так о чём ты переживаешь? И так ясно, что она всегда была гадиной. Сначала дочь убила, потом пыталась и отца. Но у меня в голове не укладывается, - тянусь я к тетрадке. - Можно, я почитаю?

- Прости, но нет, - протягивает он руку.

Ладно, понимаю, это личное. Слишком личное. Вкладываю в его руку загрубевший от времени коричневый переплёт.

- Конечно. Только скажи, что тебя так мучает, - смотрю как он бросает дневник в бардачок.

- Ефремыч. Он ведь простил её, Надьку. И, чёрт побери, Вик, но только с ней и был по-настоящему счастлив. Я часто думал об этом после его смерти. Ну, когда ещё не знал, что на самом деле он жив. Он умер бы счастливым. Если бы умер в день их свадьбы, то умер бы счастливым. Да и он что-то словно разбудил в ней. Что-то настоящее, искреннее. Она хоть и злилась на меня, но как та кобра пережила свой яд, так и Надежда - свои чувства ко мне. Они были в ней словно по привычке, но она давным-давно ко мне перегорела. А в нём что-то разглядела. И как теперь я ему скажу, что это она по сути убила его дочь?