Читать книгу "Полный газ - Джо Хилл"

Мэл кивнула.

– Если бы украли только деньги, я бы Хелен и не сказал ничего! Сам виноват. Напился – и вот, пожалуйста. Пью я многовато, это правда. Пару месяцев назад Хелен написала мне записку о том, что слишком много пью. Спрашивала: может, это потому, что я с ней несчастлив? Наверное, и проще было бы жить с женщиной, которая на тебя просто орет. Чем так… Я напился, спьяну продолбал кольцо, принадлежавшее ее отцу, – а она просто обнимает меня и говорит: слава богу, сам ты цел!

– Мне очень жаль, – произнесла Мэл.

Хотела добавить, что все вернет, и кольцо, и деньги, и в полицию с ним пойдет, если он захочет, – но вдруг остановила себя. Он же ни в чем ее не обвиняет. И о краже говорит безлично: «украли», «продолбал». Не «ты украла».

Глен порылся в кармане пальто и достал пухлый белый конверт офисного типа, чем-то туго набитый.

– Весь день сегодня на работе сидел как больной, ни о чем другом думать не мог. И вот что придумал: можно повесить в баре объявление. Ну знаешь, как вы иногда вешаете: «Пропала собака, если вы видели…» – и так далее. Только это – о пропавшем кольце. Те, кто меня ограбили, наверняка здешние завсегдатаи. Кто еще мог бы оказаться на стоянке перед баром среди ночи? Они придут в следующий раз и увидят.

Мэл молча смотрела на Глена. Не сразу поняла смысл его слов; и, когда до нее дошло – дошло, что он ни в чем ее не подозревает и не обвиняет, – вместо радости она, к собственному удивлению, ощутила что-то вроде разочарования.

– Комплекс Электры, – сказала она. – Любовь между отцом и дочерью – это комплекс Электры. Не Эдипа. Что в конверте?

Глен заморгал: настала его очередь напряженно размышлять над смыслом сказанного. Едва ли кто-то здесь знал или помнил, что за счет Дяди Сэма Мэл окончила колледж. Там изучила и арабский, и психологию – а что толку? Теперь без всякой степени стоит за стойкой «Милки Уэй». Рассчитывала разделаться с последними кредитами и закончить учебу, вернувшись из Ирака; однако где-то в середине пути этот план вылетел в трубу.

Наконец Глен оправился от шока и ответил:

– Деньги. Пятьсот долларов. Пожалуйста, подержи их у себя.

– Объясни.

– Я думал, что́ написать в объявлении. Наверное, стоит предложить вознаграждение за кольцо. Человек, который его украл, не придет же просто так и не признается! Даже если я пообещаю не идти в полицию, он не поверит. И вот что я придумал: здесь нужен посредник. То есть ты. В объявлении будет сказано: отдайте кольцо Мэллори Греннан, и она без всяких вопросов выплатит вам награду. И что тебе можно доверять, что ты ни мне, ни полиции не скажешь, кто это. Тебя люди знают. Думаю, большинство здешних тебе поверит. – И подтолкнул к ней конверт.

– Глен, забудь об этом. Никто не вернет тебе кольцо.

– Давай посмотрим! А вдруг вор в ту ночь тоже был пьян? Вдруг теперь раскаивается?

Мэл рассмеялась.

Глен неловко улыбнулся в ответ. У него порозовели уши.

– Ну… да, но… а вдруг?

Долгое мгновение она смотрела на него, затем сунула конверт под стойку.

– Ладно. Пиши свое объявление. Я его распечатаю и расклею по бару. Через неделю, когда никто не появится, верну тебе деньги и пришлю пива на дом.

– Может, лучше имбирного эля, – ответил Глен.

В конце концов Глен ушел; но сперва Мэл пришлось пообещать, что она расклеит объявления и на стоянке. Едва закончив приклеивать их к фонарям, она вдруг заметила листок бумаги, сложенный втрое и заткнутый за «дворник» отцовской машины.

Отпечаток на этом листе был непохож на два предыдущих: те грубые, почти квадратные, а этот нежный, узкий, овальной формы. Женственный. Три больших пальца – и все разные.

Листок она скомкала и метко бросила в мусорный бак возле столба с телефоном-автоматом, а сама поскорее убралась домой.

В Абу-Грейб наконец прибыла 82-я дивизия – обеспечить силовую поддержку и прищемить хвост тем сукиным детям, что обстреливают тюрьму каждую ночь. Началась осень, и с ней рейды по городу в районе тюрьмы. В первую неделю операции патрулей и рейдов было так много, что военные не справлялись, и генерал Карпински отправил им на помощь несколько взводов полиции. Такое задание получил и капрал Плаф, а с ним – Мэл и Кармоди.

Мэл этому только радовалась. Она мечтала убраться из тюрьмы, из темных коридоров блока 1А и блока 1Б, от вони пота, мочи и старого отсыревшего камня. Убраться от палаточных городков, где обитало основное население тюрьмы, от вечной толпы у проволочного ограждения, от людей, что тянули к ней руки, когда она проходила мимо, умоляли по-арабски, и по лицам их ползали черные мухи. Хотела мчаться в открытом «Хаммере», и чтобы ночной ветер обдувал ее со всех сторон. Пункт назначения: куда угодно, лишь бы отсюда подальше!

В тихий предрассветный час отряд подкатил к дому на краю пальмовой рощицы, с беленой гипсовой оградой и коваными воротами поперек дороги. Сам дом тоже был белым и чистеньким, при нем имелся бассейн, внутренний дворик и гриль – все вместе прекрасно смотрелось бы и в Южной Калифорнии. Отряд «Дельта» направил свой «Хаммер» прямо на ворота, влетел в них на полной скорости, и ворота с громким железным лязгом упали наземь, вывернувшись из стен и подняв облака белой пыли.

Остальную часть рейда Мэл не видела. Она сидела за рулем двух-с-половиной-тонного транспорта для перевозки заключенных. «Хаммера» ей не досталось, возможности размяться – тоже. За рулем второго грузовика сидел Кармоди. Мэл прислушивалась – но выстрелов не слышала: как видно, обитатели дома сдались без боя.

Когда дом зачистили, капрал Плаф сказал, что хочет пойти оценить ситуацию. На самом деле хотел сняться на память, с дешевой сигарой в зубах, поставив ногу на шею связанного мятежника. Из переговоров по радио Мэл поняла, что в доме нашли одного из фидаинов Саддама, видного баасиста, а также оружие, документы, личную информацию. Все переговоры звучали с тягучим выговором и пересыпались разными южными словечками. В 82-й дивизии все были похожи на Эминема – голубые глаза, блондинистая стрижка «ежиком» – и разговаривали, словно вышли из Университета Дьюка.

Сразу после восхода солнца, когда тени от дома вытянулись и пали на восточную сторону улицы, фидаина вывели наружу и оставили на узкой обочине вдвоем с Плафом. Жена мятежника осталась в доме; солдаты присматривали за тем, как она собирает мужу вещи в тюрьму.

Фидаин был крупный араб с тяжелыми веками и трехдневной щетиной. Ничего, кроме «Пошли на хер» по-английски, он не говорил. В подвале отряд «Дельта» обнаружил стойку с пирамидой АК-47 и стол, заваленный картами: каждая сплошь испещрена символами, цифрами, арабскими буквами. Нашли и папку с фотографиями, на которых были запечатлены американские солдаты, устанавливающие на разных дорогах пропускные пункты с колючей проволокой. В этой же папке лежал снимок, где Джордж Буш-старший, рассеянно улыбаясь, позировал вместе со Стивеном Сигалом.

Плаф опасался, что на фотографиях – места и люди, на которых мятежники планируют напасть. Раза два он уже связывался по радио с базой и возбужденно просил разведку обратить на это дело пристальное внимание. Особенно боялся за Стивена Сигала. Все во взводе Плафа хоть раз да смотрели «Над законом» – а сам Плаф уверял, что смотрел не меньше сотни раз. Когда фидаина вывели на улицу, Плаф встал над ним, начал трясти фотографией с Сигалом, орать и время от времени хлопать его снимком по башке.