Читать книгу "Скелет в семейном альбоме - Геннадий Сорокин"

– Располагайтесь, где вам будет удобнее, – сказал он.

Я осмотрелся. Директорский кабинет был большим, по размерам не меньше, чем кабинет начальника городского УВД Большакова. Обставлен он был в деловом стиле, но украшения на стенах и сувениры на стеллажах указывали, что основное направление деятельности центра – русское народное творчество, поиск истоков русского самосознания и народной души. Словом, поиск той псевдонародной белиберды, которую я на дух не переношу: кокошники, балалайка, водка и медведь на цепи. Это что, душа русского народа? Если это так, то я – нерусский.

Особое место в кабинете Машковцова занимал портрет его подруги. Оля-Олеся была изображена в полный рост на фоне березовой рощи. Одета она была в просторный сарафан до пят, на голове венок из ромашек. Одной рукой девушка поправляла выбившуюся из-под венка прядь волос, другую руку протягивала к стоящему на задних лапах зайцу. Что эта композиция изображала, я не знаю, но Оля-Олеся была нарисована с фотографической четкостью. Художнику удалось изобразить ее очень милой, доброй и слегка задумчивой.

«Представляю ее чувства, – подумал я. – Они живут в своем выдуманном древнеславянском мирке, и вдруг появляюсь я, призрак из далекого грязного прошлого… Ничего! Поплачет Оля и перестанет. Я им жизнь ломать не собираюсь».

Пока я рассматривал кабинет, Машковцов достал из холодильника бутылку водки «Столичная», выставил на стол два граненых стаканчика, нарезал соленых огурцов из банки, выложил на тарелочку хлеб. Другую тарелочку он наполнил маринованными опятами, рядом с ними поставил открытую банку с горчицей.

– Прошу к столу! – позвал он. – Выпьем за знакомство.

– Ваше здоровье! – предложил я тост.

Машковцов кивнул, залпом опрокинул стаканчик, занюхал корочкой хлеба, закусил хрустящим огурцом.

– Русский человек, – сказал он, пожевывая закуску, – должен пить только водку. Вино и коньяк – это продукты, противопоказанные русской душе. Или у вас есть другое мнение?

Машковцов не зря считался опытным адвокатом-крючкотвором. Слово за слово – и он выстроил беседу так, что это я стал отвечать на его вопросы, а не наоборот.

– Так, значит, мой бывший зять решил ограбить Шахиню? – сказал он, выслушав прошлогоднюю историю. – Я всегда знал, что он проходимец и авантюрист. Вы напали на его след после встречи с Брониславой?

– Не буду хвалиться профессиональным мастерством. Васьков – это дело случая.

– Андрей Николаевич. – Машковцов называл меня то на «вы», то на «ты», то по имени-отчеству, то просто по имени, – я вас правильно понял, что в Сибири все считают меня погибшим?

– С моей подачи все уверены, что в день нападения на Шахиню Васьков заманил вас в ловушку и убил. Вся логика событий указывала на то, что вы исчезли вследствие насильственных действий, а не по своей воле.

– Зря Ольга так агрессивно вас восприняла. Вы, сами того не желая, провернули гигантскую работу и обезопасили нас на долгие годы. Я не желаю возрождаться из мертвых. В тот день, когда я покинул Сибирь, Юрий Эдуардович Машковцов исчез, закончил свой земной путь, и на свет появился я, Святослав Федорович Бородин. Обратного пути для меня нет.

– Правила игры понятны. Святослав Федорович, вы не задали мне ни одного вопроса касательно вашей бывшей семьи. Вам не интересно, как живет Людмила Васильевна?

– Меня не интересует жизнь незнакомой женщины. Вы видели когда-нибудь, как змея меняет кожу? Вот так же и я – сбросил старую жизнь и забыл о ней. В одну реку нельзя войти дважды, снявши голову, по волосам не плачут.

– Вы рисковый человек. Я бы никогда не осмелился уйти в никуда, без документов, с одной тысячей в кармане.

– Почему с одной тысячей? – усмехнулся он в бороду. – Денег у меня было гораздо больше, я давно начал готовиться к исчезновению. Но, смею вас заверить, не в деньгах дело! Со мной была верная подруга и единомышленница, а это стоит любых денег.

Машковцов порылся в ящике стола, нашел там матерчатую вышитую салфетку, промокнул ею губы.

– Так ты видел нас на видеозаписи бардовского фестиваля? – спросил он.

– Евгений Викторович Ковалик показал мне запись.

Машковцов встал, взял с подставки гитару, легким перебором прошелся по струнам, откашлялся, замер на секунду, вдарил медиатором по струнам и громким сильным голосом пропел:

– То не море-окиян, а то слезы ро-с-с-сиян!

Растворившись в кабинете, звук умолк. Я спросил:

– Юрий Эдуардович, как вижу, вы не оставили прежних увлечений? Бардовская песня – это порыв души или нечто большее?

– Сейчас это не увлечение – это моя жизнь. Я всегда хотел быть свободным и стал им. Я наконец-то избавился от оков условностей.

– Ха! – воскликнул я. – Условности – это мир навязанных нам обществом правил поведения. Старик Кусакин как-то сказал мне: «Запомни, Андрей: условность – это когда ты говоришь «здравствуйте» человеку, которого больше всего на свете хотел бы видеть в гробу».

– Метко сказано! Кто такой старик Кусакин?

– Мой духовный учитель, известнейший философ нашего времени, автор теории «Синусоидального развития человеческого бытия». Святослав Федорович, я не буду вдаваться в аспекты учения старика Кусакина[11]. Даже беглый пересказ его теорий займет у нас всю ночь. Расскажите лучше, что подвигло вас на такое кардинальное изменение жизни? Когда я убеждал всех, что вы погибли, никто, ни один человек не усомнился в логичности моих выводов и не сказал: «Да нет, жив Юрий Эдуардович! Просто он сменил змеиную кожу и сбежал в страну далекую и прекрасную».

– Андрей, у тебя есть женщина, которую ты любишь? Расскажи, какие чувства ты испытываешь сейчас, когда ее нет рядом?

Машковцов наполнил еще по стаканчику, пододвинул ко мне маринованные грибочки: сами собирали!

– Мне скучно без нее, – искренне ответил я. – Для меня мир без любимой женщины – тусклый и неинтересный. Если я не поделюсь с ней любым событием в моей жизни, то это не событие, а так, незначительный и пустой фрагмент фотопленки. Представьте, меня в первый раз в жизни укусил клещ, и я не могу рассказать ей об этом событии. О, если бы она сейчас была рядом! Я бы в красках описал ей и клеща, и травмпункт. А она бы охала, обрабатывала мне место укуса, восхищалась моей стойкостью, ругала бы врачей, у которых нет иммуноглобулина. А так, напился моей крови клещ, и что с того? Медсестра взяла в руки иглу длиной со шпагу мушкетера, вытащила насекомое – и весь сказ. Проза, будни, скукота.

– Теперь ответь мне на такой вопрос: что тебе нужно, чтобы чувствовать себя счастливым человеком? Не спеши, давай выпьем, и ты ответишь.

Я залпом выпил водку, попробовал грибочки, приготовленные «по-старинному русскому рецепту». Что сказать, Ольга-Олеся не только хорошо пела, но и молодые опята научилась заготавливать так, что пальчики оближешь.