Читать книгу "Стингрей в Стране Чудес - Джоанна Стингрей"

Наконец Юрий подвел меня к деревянному столу с двумя стульями в передней части зала. Один из стульев он придвинул ко мне. На столе перед нами лежала огромная раскрытая книга с толстыми листами. Регистратор указала на лежавшую на открытой странице авторучку. Юрий взял ее в руку и протянул мне. Под вспышки многочисленных фотоаппаратов я поставила в двух местах свою подпись, затем понаблюдала, как то же самое сделал и Юрий. Я понятия не имела, под чем расписываюсь, но была полностью погружена в официальную торжественность церемонии.

– Уважаемые свидетели! – проговорила после того, как мы с Юрием встали, регистратор. – Прошу вас засвидетельствовать брак.

В одной руке Виктор держал букет из пяти белых цветов. Другой, с подаренными мною черными часами на запястье, он подхватил Марьяну, и они подошли к столу. Ставя свою подпись, Виктор поднял и опустил перо с таким же благоговением, с каким он возвращал микрофон на стойку после важного концерта. Все, что происходило в этот день, напоминало мне какое-то представление. Именно это так нравилось мне в России – свадьба и концерт были для нас здесь в равной степени личными переживаниями.

На крохотном деревянном подносе регистратор подала нам наши кольца, и Юрий легко и изящно надел кольцо мне – по русскому обычаю – на безымянный палец правой руки[157]. Я проделала ту же процедуру, после чего он наклонился и поцеловал меня.

«В полном соответствии с Законом о браке и семье Российской Советской Федеративной Социалистической Республики ваш брак зарегистрирован».

Услышав эти слова, Юрий от волнения чуть не потерял равновесие. Я продолжала стоять с каменным лицом, по-прежнему не имея понятия о том, что говорила нам женщина-регистратор. Пока Юрий шепотом мне на ухо пытался перевести ее слова, она торжественно провозгласила: «Объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга!».

Музыка зазвучала еще громче. Юрий обнял и поцеловал меня под всеобщие восторженные возгласы и аплодисменты.

Женщина продолжала свою короткую поздравительную речь. У меня от возбуждения и ощущения значимости момента закружилась голова, и я крепко вцепилась в своего стойкого мужа. И хотя слов ее я по-прежнему не понимала, мне было ясно, что слова эти добрые и приятные. Вся церемония заняла всего семь минут. Семь минут на всю жизнь.

Глава 46

Крыша поехала!

В руках у меня было столько цветов, что ни обнять кого бы то ни было, ни даже пожать руку я была не в состоянии. Борис подошел ко мне, склонился над ярким ароматным букетом и начал говорить какие-то мудрые слова, которые тут же утонули в окликах фотографов: «Боря, Боря, сюда! Джоанна, сюда!» После сотни поцелуев у меня в руках было не меньше сотни цветов: розовых, красных, белых – каких угодно, только не желтых. Склонные к приметам и поверьям русские считают желтые цветы провозвестником разлуки.

– Кто-нибудь может взять их у меня?! – наконец-то взмолилась я.

– По традиции ты должна держать их в руках, когда спускаешься вниз по лестнице, – извиняющимся тоном объяснила Марьяна.

Пока все фотографы не были удовлетворены, мы должны были терпеливо стоять на вершине лестницы, а за спиной у нас – все гости. Наконец все медленно стали спускаться вниз: впереди мы с Юрием, за нами Виктор, который принял было свою героическую сценическую позу, но тут же расхохотался. Мы с Юрием не могли удержаться от улыбок. Он все время придерживал меня под руку, чтобы я не утонула в море цветов.

– Опа!!! – раздался всеобщий восторженный вопль, когда наконец мы достигли подножья лестницы. По дороге к поджидающей нас черной «Чайке», выполнявшей в России роль лимузина, нас осыпали еще грудой цветов. Перед тем, как исчезнуть в недрах автомобиля, мы получили в руки по великолепному хрустальному бокалу, наполненному искрящимся шампанским. Скрестив руки, мы с Юрием осушили бокалы и швырнули их оземь. Тысячи хрустальных осколков разлетелись по мостовой. Пока Юрий мозолистыми руками гитариста притянул меня к себе и мы сливались в поцелуе, Виктор последовал нашему примеру и, выпив свое шампанское, так же вдребезги разбил бокал. Каждый осколок означал год счастливого брака, и, судя по хрустальному ковру под ногами, нам предстояла долгая счастливая жизнь.

Виктор, Юрий и я устроились сзади, а Марьяна села на откидное сиденье. Гости ехали за нами на автобусе, и вся кавалькада отправилась в объезд главных исторических мест города. У стрелки Васильевского острова мы остановились, чтобы сделать фотографии. Юрий выскочил из машины и, встав на одно колено, протянул мне руку.

– Мы не одни, – сказал Марк, снимая на видео еще одну пару молодоженов, которые, как и мы, также решили сполоснуть руки в Неве.

– Мне никто больше не нужен, у меня есть все! – ответила я, прижимаясь к теплому телу Юрия и пытаясь согреть заледеневшие в холодной ноябрьской воде пальцы. Юрий с улыбкой достал еще бутылку шампанского и приложил ее к моим губам. Они с Виктором вовсю дурачились на берегу, взяв меня за руки, подбегали к самому краю набережной, будто намереваясь совершить групповой прыжок в темно-синюю невскую воду. Мы вовсю дурачились перед объективами фотоаппаратов и видеокамер: Виктор принимал свои излюбленные позы кунг-фу, я задирала подол платья, а Юрий расстегивал ширинку, притворяясь, что намерен помочиться на гранитный пьедестал одной из Ростральных колонн.

– Крыша поехала! – кричали мы подъезжавшим и выходившим из автобуса гостям. – Крыша поехала!

Есть ставшая с тех пор классической фотография: я, Густав, Борис, Юрий, Тихомиров, Титов, Крисанов, Африка и Виктор на фоне Невы. Все молодые, беззаботные, уверенные в себе и ни о чем плохом не думающие в этот миг. Много десятилетий спустя эта «рок-свадьба» была названа ключевой свадьбой 80-х, днем, когда с холодной войной было покончено навсегда.

Следующая наша остановка была на Сенатской площади. Заложенная в 1704 году, одна из первых площадей Санкт-Петербурга прославилась как место знаменитого восстания декабристов в 1825 году. С приближением вечера становилось холодно, и, проглотив в машине по рюмке водки, мы побежали фотографироваться у Медного всадника – величественной статуи Петра I на фоне еще более величественного Исаакиевского собора.

– Сюда, сюда, давайте сюда! – услышали мы призывный голос спрятавшегося за объективом видеокамеры Марка. Он, очевидно, опрокинул в себя уже достаточно рюмок, чтобы весело улыбаться, невзирая на пробирающий до костей холод. – Еще стопка, и Джоанна, наверное, и на ногах не устоит. Она, похоже, чуть-чуть перебрала. Ну-ка, дайте мне снять крупный план этой красавицы. Ну-ка, ну-ка, пропустите меня поближе!

– Нет, нет! Так нечестно! – Глаза у меня на самом деле уже затуманились, и сквозь смех слова сталкивались друг с другом, как глыбы тающего льда. – Марк, это удар ниже пояса! Так нечестно! Перестань!

– Простите, вы Джоанна Стингрей-Каспарян?! – не унимался Марк.