Читать книгу "Тайные виды на гору Фудзи - Виктор Пелевин"

– Давай посидим здесь на лавке.

Смахнув со скамейки снег, они сели недалеко от памятника. Вслед за Клариссой Таня уставилась на Гоголя – и у нее мелькнула мысль, что подруга, наверное, может запросто зацепить его крюком и повалить.

– А как должен выглядеть крюк? – спросила она.

– Придумай его для себя. Пусть он будет такой, как тебе нравится. Абсолютно какой угодно. Но только, – Кларисса подняла согнутый палец, – все время один и тот же. Очень важно помнить его во всех подробностях. Когда ложишься спать, думай о нем. Смотри на него с разных сторон, пока не уснешь. Утром, как проснешься, начинай день с этого же упражнения. Надо, чтобы крюк стал для тебя внутренней реальностью и ты не испытывала во время броска никаких колебаний. Ты должна даже чувствовать его вес.

Таня закрыла глаза.

– Совсем любой? – спросила она. – Можно использовать одно воспоминание из молодости?

– Конечно.

– И я тоже смогу делать так, как ты в ресторане?

Кларисса улыбнулась.

– Уверяю, что тебя не будет тянуть на подобные подвиги.

– Почему?

– Поймешь сама. Очень хорошо поймешь. И не головой. То, что я сделала в ресторане, было учебной демонстрацией. Тебе предстояла встреча со Священной игуаной, и важно было поселить в твоем сердце веру. Вера дает силу. Но сам по себе мой поступок был глуп. Он ни на секунду не приблизил нас к торжеству над патриархией.

– Ты говорила, что я смогу изменить мир.

– Свой мир – да, конечно. Но одна игуана не в силах изменить своим крюком всю реальность сразу. Если бы такое было возможно, Аманда давно сделала бы это за нас. Мы должны действовать вместе, постепенно и незаметно. Всегда помни, что твоя энергия ограничена. Если ты растратишь ее на пустяки, не останется сил на важные вещи. Будь разборчива… Но ты поймешь сама.

Таня кивнула.

– Крюк я уже придумала. Вернее, знаю, какой он у меня будет. А как тянуть веревку?

– Тут много разных способов, – ответила Кларисса. – Можно просто тянуть ее маткой. Такое годится для мелких операций вроде этого пивного хулиганства. Но если ты замахиваешься на что-то серьезное… Я, например, использую суфийскую технику ордена Мевляна. Я представляю, что превратилась в черную игуану, а потом начинаю наматывать веревку на себя. Вот так…

Кларисса встала с лавки, соединила ладони на груди и как-то вся сложилась и съежилась. Она простояла так секунду или две – а потом, словно распускающийся в ускоренной съемке цветок, невероятно красивым и изысканным движением распрямилась, развела руки в стороны и завертелась вокруг своей оси.

Она кружилась среди падающих снежинок быстро и легко, с улыбкой на лице чертя в воздухе широкие дуги раскинутыми ладонями – как впавший в блаженство флюгер. Прохожие оборачивались и показывали ей большой палец.

Таня завороженно глядела на нее минуту. Это было прекрасно само по себе – а если Кларисса еще и наматывала на себя веревку с магическим крюком, что оставалось миру? Только подчиниться.

– И долго ты так можешь?

– Часами, – ответила Кларисса, останавливаясь. – Решаю вопросы – и заодно отдыхаю. Все, пойдем. Сидеть холодно.

Таня встала с лавки, и подруги пошли по бульвару вниз.

– Я так крутиться не смогу, – сказала Таня через минуту.

– Тогда можно вот так…

Кларисса сжала правую ладонь в кулак и стала делать плавные вращательные движения возле своего бока.

– Представь, что у тебя вместо матки лебедка колодца. А ты крутишь ручку, наматывая веревку на лебедку. Если у тебя есть кошка, ты можешь ее гладить – и одновременно наматывать веревку. Некоторые старые нью-йоркские игуаны утверждают, что это усиливает эффект, потому что к делу подключается еще одна киска. А если гладить одновременно двух кисок, якобы выйдет еще мощнее. Но это просто лингвистическое суеверие. Гладить кошку хорошо для маскировки – чтобы самец не догадался, что происходит на самом деле…

У Тани перед глазами до сих пор стояла вращающаяся Кларисса.

– Я хочу как ты… Надо килограмм двадцать скинуть. Я уродливая, растолстела, как хрюшка.

Кларисса нахмурилась.

– Не надо так про себя думать. Не позволяй миру телопозорить… или как это будет… body-shame you. Если у тебя сохраняется негативный образ себя, если тебе стыдно за свой вид – значит, патриархия все еще удерживает плацдарм в твоем мозгу.

– Но если я действительно стала уродиной…

Кларисса взяла ее за руку.

– Запомни, уродливы только хуемрази. Все они – просто однорогие козлы, воображающие себя единорогами. Любое женское тело красиво. Что может быть прекраснее Великой Матери? Если ты веришь в свою красоту, ты всегда сможешь заставить другого ее увидеть. Но если ты не веришь в нее сама, как ты это сделаешь?

Таня вспомнила ночь, костер – и Клариссу, превращающуюся у нее на глазах в длинноволосую голубоглазую блондинку. Внутренняя манга, сказала тогда Кларисса. Внутренняя манга.

– А как делать внутреннюю мангу? – тихо спросила Таня.

Кларисса посмотрела на нее и засмеялась.

– Видишь… Ты до сих пор мечтаешь сделать себя привлекательной для патриархии. И это настолько фундаментальный и могучий рефлекс, что он перекрывает все остальные голоса в твоем сознании. Сразу же.

Таня покраснела. Кларисса была права.

– Но я не виню тебя, – сказала Кларисса. – Это естественно. Тебя, как сидящего в клетке зверька, кормили за красоту – а потом выбросили на улицу. Такова судьба всех привлекательных женщин. Ты провела в рабстве всю жизнь, поэтому до сих пор думаешь как раба. Привычки ума меняются медленно, если меняются вообще.

Таня опустила голову, и на ее глазах выступили слезы. На душе стало мрачно. Действительно, она только что готова была отдать всю свою новую свободу за пропуск назад – в омерзительный гарем мировой патриархии, где она провела свои лучшие годы. Мало того, ни одного желания сильнее, чем это, в ней не было.

– Открою еще один секрет, подруга, – сказала внимательно глядящая на нее Кларисса. – Про body-shaming ты поняла. Но никому не позволяй и mind-shaming тоже. Никому не разрешается умопозорить… нет, так не хорошо – душестыдить тебя. Ты игуана. Ты не отвечаешь ни перед кем. Даже перед собой.

Эти слова были для Тани как бальзам.

– Хорошая новость в том, – продолжала Кларисса, – что тебе вовсе не запрещается быть привлекательной для патриархии. Тебе надо просто переосмыслить это желание. Делать из красоты оружие умеют многие женщины. Как сейчас шутят, weaponize pussy[26]. Но игуаны идут дальше – они не отождествляются со своей красотой. Для них это просто инструмент. Как нож или удавка. Глубоко внутри ты должна презирать патриархальные представления о женской привлекательности.