Читать книгу "Мистика русского православия - Роман Багдасаров"

Наблюдая, как Уваров часами медитирует, обходя византийские развалины или картинные галереи, молодая графиня открывала ведо-

Прасковья Уварова. Фото 1850-х гг.

296 _

мый лишь единицам мир. Она стала вести нечто вроде обменного дневника, куда заносила собственные археологические заметки и замеры, часто восполняя пропущенное мужем. Невзирая на материнство, Прасковья Сергеевна готовилась стать не только собеседницей, но полноправным научным коллегой графа.

Но в этом ей было категорически отказано. До самой смерти граф оставался убеждённым противником «дамского элемента» в Археологическом обществе и блокировал вступление туда собственной жены. Тем не менее, лишённая официального статуса, Прасковья Сергеевна продолжала заниматься археологией, помогая супругу во всём. Драматичные отношения Уваровых отражает случай, произошедший с ними на Кавказе. Их проводили к святилищу Реком, которое по преданию возвёл из камней сам святой Георгий. Старейшина предупредил, что порог святилища не должен переступать ни один чужеземец, однако из почтения к графу для него делают исключение. Но не для женщины. Прасковья Сергеевна (а к таким ситуациям она привыкла) осталась бродить около внешних стен. Старейшина объяснил, что через окно в храм столетиями бросают разные дары, предназначенные св. Георгию, но не все из них долетают, поэтому под проёмом образовалась целая куча предметов, многие из которых были довольно древними. Из этих приношений графине было позволено взять что-нибудь на память. Та увидела бронзовый обломок с головкой зверя и подобрала его. Уварову тоже разрешили взять предмет из святилища, и он выбрал бронзовый «стакан» без дна. Вечером, обмениваясь впечатления, супруги достали свои находки. К их изумлению, обломки оказались частями одного предмета — бронзового рога для питья, совершенно уникального памятника в своём роде.

Когда Алексей Сергеевич умер, графиня была сразу принята в Общество и единогласно избрана его главой. Графиня инициировала широкомасштабные раскопки на Кавказе, которые стали мировой сенсацией. После княгини Дашковой Прасковья Сергеевна оказалась второй женщиной в Петербургской академии, была зачислена во многие университеты и научные общества Европы. Её умом восхищались известный религиовед Эрнест Ренан и император Александр II. Да, графиня Уварова была реальным конкурентом для своего мужа.

П.С. Уварова (в центре) с матерью П. Щербатовой и дочерью Прасковьей. Фото конца XIX в. Последний акт

Всю жизнь Уваров писал свой главный труд — книгу о христианской символике. После его кончины ученики успели издать лишь первую часть. «Символический словарь» так и остался неопубликованным: в революционной неразберихе типографский набор был рассыпан, а большинство гранок не сохранилось. Остались только рукописи, которые граф постоянно правил и дополнял, возя с собой с места на место. Символы являются метакодом традиционной культуры. Знающий символику может понять предназначение любого предмета, если определит, какого мировоззрения придерживались заказчик и изготовитель. «Символический словарь» Уварова обогнал своё время лет на 50, и есть какая-то обидная фатальность, что он оказался недоступным для нескольких поколений учёных. Впрочем, советские исследователи вряд ли смогли бы им по-настоящему воспользоваться. Те стороны русской культуры, которые они привыкли считать «язычеством», граф блестяще объяснял как автохтонные формы православия.

Составляя «Символический словарь», Уваров будто готовил язык для воскресающего на его глазах прошлого, которым оно должно было изъясняться с потомками. Однако до того требовалось определиться с

Факсимиле верхней части страницы из рукописи «Символического словаря». РАИИМКРАН. Ф.11

физическим центром, где история могла бы постоянно воспроизводить себя в сознании людей. В реаниматологии это соответствует стадии пролонгированного поддержания жизни. Таким центром должен был стать Исторический музей на Красной площади. Его проектированию

Павлин. Рисунок к «Христианской символике» А. С. Уварова

и строительству были посвящены последние годы жизни и последние капли некогда могучего здоровья Алексея Сергеевича.

В лице Ивана Забелина, поначалу с недоверием воспринимавшего инициативы графа, мало-помалу он нашёл себе настоящего соратника, стойко переносившего вместе с ним все невзгоды и интриги. Было их, к прискорбию, немало. Так, завистникам удалось сорвать торжественное открытие музея в 1883 году, которое планировалось в ходе коронации Александра III сразу после освящения храма Христа Спасителя. Императорских церемонимейстеров

_299

дезинформировали, что музей ещё не отделан. И всё-таки государь приехал, и Уваров лично представил ему лучших московских историков — Забелина и Василия Ключевского.

Треволнения спровоцировали инфаркт. Хотя Уваров кинулся поправлять здоровье, он уже не смог восстановиться. На Археологическом съезде в Одессе граф воспрял, но, вернувшись в Москву, вновь стал ослабевать. Устраивавший дела других, он так и не смог завершить своих фундаментальных работ, в число которых входил помимо «Символики» «Археологический словарь» и «Византийский альбом». Любимым символом Алексея Сергеевича всегда был Феникс, и он хорошо понимал, что последним актом реанимации того величественного прошлого, которое он хотел оживить, должна стать его собственная смерть. То, что не умерло, не может возродиться, а граф стал живым реликварием истории Руси.

Но полноте. Можно ли назвать «смертью» уход самого Реаниматора? Всё, что начал Уваров, завершили его последователи. Ни одна линия не оборвалась, ни один луч не погас.

ЭНЕРГИЯ ПЕТЕРБУРГА116