Читать книгу "Гнездо для стрекозы - Юлия Климова"

«Он приехал с Лизой, сидел рядом с ней, танцевал… Какие все же у них отношения? Она вела себя так, будто они вместе, а он… Клим не говорил ласковых слов, не брал Лизу за руку, не обнимал ее, не… Я сошла с ума. Точно. Шелаев не знает ласковых слов, так что подобные доводы – не аргумент…»

– Анастасия, о чем ты так сосредоточенно думаешь? – шепнул мне в ухо Клим.

– О вас, – легко и непринужденно ответила я.

– Так вот почему твое лицо сейчас светится счастьем.

Я бы с удовольствием наступила Шелаеву на ногу, но музыка стала затихать и нам пора было возвращаться к столу. В глазах Клима подпрыгивали смешинки, теперь обе его руки лежали на моих бедрах. Ткань платья стала казаться такой тонкой и при этом горячей, что я судорожно вздохнула и принялась нервничать. Стараясь скрыть волнение, подбирая достойный ответ, я вздернула подбородок и улыбнулась. Но Клим опередил меня:

– Если Старуха выгонит тебя сегодня, то приезжай ко мне. Готов предоставить политическое убежище.

– Я лучше заночую на скамейке в парке.

– Тогда позвони оттуда. Я займу соседнюю скамейку.

После этих слов, я не могла не вспомнить дождь, серый и мокрый тротуар, пиджак и…

– Почему вы тогда легли рядом со мной на асфальт? – услышала я свой голос. Вопрос вылетел раньше, чем я успела его схватить, связать и спрятать в чулан сознания.

Клим немного помолчал, а потом с наглой улыбкой ответил:

– Во всем виноваты низменные инстинкты. Женщина в горизонтальном положении вызывает у меня только одно желание…

– Дальше можете не продолжать, – быстро перебила я, понимая, что опять проигрываю.

Но муки еще не закончились. Подняв руку, Клим погладил меня по щеке и произнес уже серьезно и тем мучительнее для меня:

– Я хотел тебя согреть, моя маленькая Анастасия.

* * *

Домой мы ехали на машине Матвеева, за рулем сидел его водитель – улыбчивый молодой человек по имени Вадим, который пообещал развезти нас по домам как двух коронованных особ: «Ни на одной кочке не подпрыгнем!» Симка кокетливо заявила, что по дороге к ее дому кочек нет.

– Может, ты все же останешься у меня? Переночуешь, а утром позвонишь бабушке.

– Нет, я не боюсь, – твердо ответила я, не обращая внимания на дрожь в животе.

– Тим… даже эсэмэски не написал?

– Я бы тебе сказала, и давай не будем об этом…

– Да, хорошо, – кивнула Симка, села ко мне поближе и тихо произнесла: – Как ты живешь, не понимаю, как ты живешь… Я сегодня смотрела на Шелаева и задавалась только одним вопросом: как ты все это выдерживаешь? С одной стороны он, с другой – бабушка. Клим на тебя так смотрел… – Симка широко улыбнулась и покачала головой. – Вообще!

– Он на меня всегда смотрит одинаково – как на дичь, – я тоже улыбнулась.

– Что он говорил?

– Что будет страшно мучить меня всю оставшуюся жизнь.

Мне не очень хотелось разговаривать о Шелаеве (в данную минуту о нем хотелось молчать), но Симка, сгорая от любопытства, вытянула из меня все подробности. Я только не стала ей повторять фразу Клима «Я хотел тебя согреть, моя маленькая Анастасия», она застряла у меня в горле, отчего я начала кашлять.

– Не могу поверить, что такому мужчине нужна Акимова. Конечно, он может провести с ней ночь, и даже две, но дальше… – Симка пожала плечами, достала из кармана две конфеты, одну отдала мне, а со второй сняла шуршащий фантик и сунула ее в рот. – Тебе не грустно? – неожиданно спросила она и принялась теребить пояс плаща.

Мне не стоило думать на эту тему, потому что мысли сразу устремлялись к Тиму… Прислушавшись к сердцу, я удивилась, что оно стучит ровно, его не сжимают тиски и не царапает боль. Но – да, мне было грустно, и эта грусть плотным тяжелым покрывалом лежала на душе.

– Грустно, – ответила я.

– И мне, – сказала Симка. – Так грустно, что даже плакать хочется. Не знаешь почему?

– Спроси меня об этом завтра, если я останусь жива.

Мы посмеялись немного, а потом стали болтать о пустяках, но в моей голове тикали часы – встреча с Эдитой Павловной должна была состояться уже очень скоро.

К дому я подъехала в два, вышла из машины и направилась к двери. Меня встретил темный зал и приглушенный свет бра, с потолка смотрели девы в покрывалах и ангелы. Я почему-то не сомневалась, что разговор состоится именно сегодня – интуиция сообщала об этом ежеминутными телеграммами.

«Я скажу, что имею право танцевать с тем, с кем считаю нужным, и не несу ответственности за действия Шелаева, то есть… за то, куда и как двигаются его руки… И вообще, это не моя война!»

Поднимаясь по лестнице, я глядела под ноги, потому сразу не увидела Эдиту Павловну. Она стояла около перил на втором этаже и смотрела на меня неотрывно и тяжело. Бабушка переоделась в черное: ее тело облегало длинное, до пола, платье с траурными кружевами на рукавах. Вид освежало только серебряное ожерелье, но его массивность давила и не обещала ничего хорошего. Я мгновенно поняла, что все будет еще хуже, чем предполагалось…

Поднявшись, я замерла на краю последней ступеньки и приготовилась. Выстроенные оправдания несколько съежились, но я все же собиралась отстаивать свои интересы и ничуть не жалела о том, что осталась на вечере после отъезда бабушки, – я не должна была демонстрировать трусость или страх.

Зал мне показался еще более темным, чем минуту назад, девы на потолке спешно закрыли покрывалами лица, ангелы разлетелись…

«Если Старуха сегодня тебя выгонит, приезжай ко мне. Готов предоставить политическое убежище». Почему-то фразы Клима никогда не уходят из головы сразу, они там задерживаются и всплывают, когда им вздумается.

«Да, я ослушалась и танцевала с врагом дома Ланье, но мне уже скоро девятнадцать лет и…»

– Явилась? – спросила Эдита Павловна, положила руку на перила и направилась в мою сторону. Рука скользила, а я взглядом следила за ней…

– Приехала.

– Я не собираюсь тратить время на предисловия и эпиграфы, Анастасия. Я достаточно долго пыталась объяснить тебе, кто ты, кто я и что означает империя Ланье. – Бабушка подошла ко мне и гневно скривила губы, множество мелких морщинок окружили ее рот, они побежали выше – к глазам, в которых полыхал уже знакомый коричнево-оранжевый огонь. – Ты считаешь, что можешь поступать так, как тебе вздумается, но у тебя нет такого права. Запомни это раз и навсегда. Ты принадлежишь мне.

Убрав прядь волос за ухо, чтобы не мешалась, я вспомнила все заготовленные ответы, выбрала один и уверенно произнесла:

– Я принадлежу только себе и имею право на…

Но договорить я не смогла. Эдита Павловна размахнулась и… со всей силы ударила меня! Удар пришелся на ухо и щеку, он оглушил, шокировал, взорвал ночь и еще что-то взорвал, но уже во мне… Качнувшись на каблуках, потеряв равновесие, я кубарем полетела вниз по лестнице и через пару мгновений стукнулась головой о последнюю ступеньку…