Читать книгу "Столетняя война. Великое и славное приключение - Гордон Корриган"

Переговоры прекратились, кампания продолжилась, и в 1435 году французам удалось отвоевать Арфлер и Дьепп. Потеря Арфлера была особенно ощутимой: отныне французские корабли могли свободно ходить к Руану и обратно. Потеря Парижа в следующем году стала пропагандистским ударом, поскольку лила воду на мельницу тех, кто поверил пророчеству Жанны д’Арк, сделанному пять лет назад. Гораздо большим ударом, чем потеря Арфлера, стала смерть герцога Бедфорда, скончавшегося в Руане 14 сентября 1435 года в возрасте сорока шести лет. Мы не знаем причин его смерти: хроника Брута просто свидетельствует, что герцог заболел. Впрочем, Бедфорд так вымотался за эти годы, что мог стать жертвой любой болезни. С Бедфордом ушла и последняя надежда на удержание английской Франции: прирожденный дипломат, весьма популярный, особенно в Нормандии, он понимал и уважал французскую культуру и был мудрым стратегом, умевшим поддерживать цивилизованные отношения с большинством партий, включая и фракции противника.

Впрочем, будь Бедфорд жив, проблемы англичан никуда бы не делись: их воинские силы были очень растянуты, требовалось охранять границу с Францией Валуа, протянувшуюся на 350 миль к югу от Луары и на 170 миль вдоль восточной границы с Аквитанией. Английских солдат было недостаточно, а без союзников и без средств, которыми можно было расплачиваться с наемниками для обеспечения безопасности приграничных городов, войну было не выиграть. Одно дело – мобильные английские экспедиционные отряды, разыскивающие французские группировки и побеждающие их, и другое – удержание захваченных территорий. Переговоры 1439 года провалились, на сей раз речь шла о положении английских поселенцев в Нормандии: Англия не желала отдавать их земли прежним владельцам. В 1441 году сдалась последняя английская крепость в Иль-де-Франс – Понтуаз, в двадцати милях к северо-западу от Парижа. В 1444 году стороны согласились на перемирие, и состоялось бракосочетание короля Англии и Франции (Генриха VI и Генриха II) с четырнадцатилетней Маргаритой Анжуйской, чья тетка была женой Карла VII. Как выяснилось, характер у нее был намного тверже, чем у мужа, павшего жертвой безумия Валуа, унаследованного от матери, но даже и теперь Генрих больше, чем его великий отец, склонялся к миру, почти любой ценой.

С самого детства Генрих VI был под контролем своих дядюшек, но, взрослея, стал забирать все больше власти, как и следовало. Мудрый король, однако, должен советоваться с великими людьми королевства и пусть даже не всегда следовать советам, но по крайней мере выслушивать. Беда в том, что Генрих был добрым, милосердным, набожным и воздержанным; ненавидел кровопролитие и очень редко соглашался на казни; часто прощал преступников – от убийц до карманников; отчаянно хотел мира с Францией и готов был для этого пойти на что угодно. Все эти душевные свойства прекрасны у деревенского священника, но не у короля. При английском дворе не стихали междоусобицы, соперничающие группировки боролись за власть, король делал неуклюжие попытки решить все миром, а француженка-жена науськивала придворных друг на друга. Все это оказывало влияние на войну.

Однажды в разговоре, еще до женитьбы Генриха VI, Саффолк, ставший герцогом и главным переговорщиком, пообещал Карлу VII вернуть Мен, с согласия Генриха, но не поставил о том в известность советников короля. В результате оказалось, что правительство короля придерживалось одной политики – власти над всей Францией, а король – другой. Когда эта новость вышла наружу, лондонцы пришли в бешенство, они осуждали Саффолка, и, конечно же, возник прецедент: если англичане без борьбы сдадут Мен, то что будет с другими территориями? Прошло три года, прежде чем французы получили Мен, поскольку английские гарнизоны держались, не обращая внимания на то, что, возможно, пообещал король, но потом они все-таки вынуждены были сдаться. Предполагали, что по крайней мере Нормандия в безопасности: ее население было лояльно своему герцогу и королю Англии, да и целое поколение выросло, зная только английских правителей. Военный гарнизон, однако, был крошечным, и он стал еще меньше: долгие задержки выплат солдатам влекли за собой дезертирство. Когда летом 1449 года Карл VII послал армию в Нормандию, ему не составило труда быстро захватить города и поселки, включая Руан. Там французы взяли в плен Талбота (в 1429 году в Патэ его тоже брали в плен, но в 1433 году обменяли на французского аристократа). Из последних сил держался только полуостров Котантен.

Военное возрождение Франции стало для Англии неприятным сюрпризом. В конце концов Карл VII решил стать настоящим королем, убрал некомпетентных и продажных чиновников и заменил их суровыми счетоводами, способными поднять налоги, которые до той поры собрать не удавалось. На эти деньги он создал новую профессиональную армию. Французы стали постигать уроки поражения от англичан: вместо того чтобы идти на войну с армией аристократов, ведущих за собой «всякий сброд», Карл сформировал баталии тяжеловооруженных пехотинцев, лучников, арбалетчиков и легкой пехоты. Эти отряды уже не распускали в конце каждой кампании, а оставляли в боевой готовности. В придачу король потратился на усовершенствование и увеличение артиллерии. Маленьким группировкам английских профессионалов теперь становилось не так легко побить крупное французское войско, эра тотального военного превосходства англичан подходила к концу. Английские солдаты были все еще лучше подготовлены, лучше экипированы, и командиры у них были опытнее, но различие между ними и французами сокращалось.

Для исправления ситуации в Нормандии необходимо было что-то сделать, и в октябре 1449 года сэру Томасу Кириеллу приказали сформировать в Портсмуте армию и отплыть вместе с нею во Францию. Кириелл, пятидесятитрехлетний уроженец Кента, рыцарь Подвязки и баннерет, начал военную карьеру под командованием сэра Гилберта д’Умфравиля, Кириелл отличился в боях и удостоился возведения в дворянское достоинство. В способностях его как солдата и командира никто не сомневался, однако над ним всегда висело некое облако. Его подозревали в коррупции и незаконном присвоении солдатских денег, впрочем, до сих пор никто этого не доказал. Поведение Кириелла также оставляло желать лучшего: в Портсмуте он позволял солдатам всякие безумства – они даже убили епископа Чичестера, который нес причитавшееся им жалованье. На восстановление дисциплины потребовалось время, в результате Кириелл прибыл в Шербур вместе с войском, состоявшим из 1500 лучников и 500 пехотинцев, только в середине марта 1450 года. Вместо того чтобы сразу пойти в Байе, как ему приказали, Кириелл решил осадить Валонь, город небольшого стратегического значения, находившийся в десяти милях к юго-востоку от Шербура. Единственно возможным оправданием такого нарушения приказа было то, что гарнизон Валони мог отрезать Кириелла от дороги, по которой с моря должны были доставить продовольствие. Задержка позволила французам привести дополнительные силы, так что когда Кириелл наконец-то пошел к Байе вместе с лучниками из гарнизона Котантена, он обнаружил французскую армию примерно такого же размера под командованием графа Клермона, и французы шли ему навстречу. Кириелл сделал все, что мог. Он построил пехоту вдоль холма возле деревни Форминьи, в десяти милях к северо-западу от Байе. Там был ручей, защищавший войско Кириелла с тыла. Лучников он поставил на флангах, часть встала в центре, Кириелл приказал им вбить в землю колья и вырыть ямы в качестве защиты от конницы. Это была классическая английская позиция, и Кириелл стал ждать атаки, уверенный в том, что сможет отразить нападение.