Читать книгу "Группа крови - Андрей Воронин"

Спать повалились далеко за полночь. О том, чтобы в таком состоянии возвращаться в Москву, не могло быть и речи. Даже вечно хваставшийся своей крепкой головой Мышляев к концу посиделок не вязал лыка, а что касается Заболотного, то он попросту свалился с табурета, по дороге так треснувшись своей верблюжьей мордой об стол, что очки соскочили с переносицы и с завидной меткостью упали в сковородку с остатками яичницы. Эти очки были последним, что запомнилось Гаркуну. Остальное тонуло в густом мраке, который рассеялся только к полудню следующего дня, когда все уже было решено окончательно и бесповоротно, и изменить что бы то ни было не представлялось возможным.

Поначалу происходящее показалось Гаркуну продолжением пьяного бреда. Он даже решил, что еще не проснулся и продолжает видеть какой-то путаный кошмарный сон, в котором он лежал на жестком бетонном полу, не имея сил ни пошевелиться, ни даже поднять голову. Вокруг него ходили какие-то посторонние, совершенно незнакомые и очень неприятные люди, по полу тянуло ледяным сквозняком и каким-то мерзким запахом, очень похожим на запах рвоты. Судя по звукам, которые доносились из-за спины лежавшего на левом боку Гаркуна, где-то поблизости кого-то действительно активно выворачивало наизнанку. Вокруг раздавались незнакомые голоса, шарканье подошв по шершавому бетону, какой-то лязг и скрежет. Потом один из незнакомцев, проходя мимо, наступил Гаркуну на руку – прямо на пальцы. Это было чертовски больно, и Гаркун понял, что не спит.

Тогда он взял себя в руки и кое-как принял сидячее положение. Голова у него сразу же закружилась, к горлу подкатила тошнота, а мир перед глазами косо поплыл куда-то в сторону. Справившись с этими симптомами алкогольного отравления, Гаркун обвел помещение мутным взглядом и понял, что сидит на полу в бункере – по всей видимости, на том самом месте, где накануне его свалила с ног водка. В бункере почему-то было полно посторонних, и Гаркун не сразу отыскал взглядом своих коллег.

Мышляев, сгорбившись, сидел на топчане и рукавом пиджака утирал кровь с бледной растерянной физиономии. Глаза у него были, как у побитой собаки, на щеке багровела свежая царапина, а из разбитого носа текло, как из испорченного крана.

Заболотный стоял на коленях в углу и громко блевал. Гаркун стиснул зубы, зажмурил глаза и с размаху треснул оттоптанной ладонью по бетону. Это было больно, но в голове частично прояснилось, и он начал понемногу вникать в ситуацию. Он увидел плечистых мужчин, которые спокойно хозяйничали в бункере, рассмотрел их деловитые уверенные физиономии и холодные рыбьи глаза, услышал их разговоры и по достоинству оценил неподражаемую манеру речи.

Потом в глаза ему, наконец, бросилось огнестрельное оружие, которое окончательно расставило все точки над "i". Бункер со всем его содержимым находился в руках бандитов.

В тот момент Гаркун воспринял это с философским смирением, присущим с похмелья каждому русскому человеку. Когда вы просыпаетесь утром и обнаруживаете, что, находясь в беспамятстве, разбили свою любимую машину, приставали к подруге жены в ее присутствии, набили морду начальнику и выспались в луже под окнами у соседей, вам остается только развести руками: это ж надо так напиться… Осознание масштабов катастрофы приходит позднее и становится все более нестерпимым по мере того, как рассеивается похмельная муть. Но в момент пробуждения вы не ощущаете ничего, кроме тупого изумления: ну и ну…

Посуда со стола была сметена на пол, а вместо нее на столе красовалась широкая задница какого-то рослого субъекта с квадратной спиной и аккуратно подстриженным затылком. Плащ на субъекте был дорогой, а ботинок на раскачивающейся в нескольких сантиметрах от пола ноге отливал глубоким бархатным блеском. Гаркун тупо уставился на этот раскачивающийся, как маятник, ботинок и попытался вникнуть в то, что сидевший на столе тип втолковывал Мышляеву.

– Ты рыло-то не криви, я тебе дело барабаню.

Другой на моем месте пришил бы вас всех на хрен, а все железки вывез бы к себе на дачу. А я человек конкретный. Я вижу: мужики хорошее дело заварили, нельзя их обижать. Помочь надо мужикам, чтобы местные лохи не наехали или, там, ментовка. Взять, типа, под крыло, капустки на первое время подбросить – типа, на развитие производства. Ты же гений, мужик! На глаз твои баксы от настоящих ни с какой лупой не отличишь. Я сам смотрел, а я, братан, в этом деле считай что эксперт. Это ж настоящее Эльдорадо! Ты молодец, реальный мужик. Только с людьми работать ни хрена не можешь. Не успел толком начать, а уже засыпался. А если бы сюда не я, а ментовка приехала? Знаешь, какой срок тебе ломится? По рылу вижу, что знаешь. Так куда ж ты, дура, не умеючи, лезешь? Короче, без базара: теперь будете работать на меня. Погоняло мое Барабан, зовут Сергеем Николаевичем. Запомнил?

Мышляев молча кивнул, продолжая утираться.

Рукав его дорогого пиджака был испачкан кровью чуть ли не до локтя. Было видно, что с Мышляевым уже успели провести «предварительную беседу», которую Гаркун, к счастью для себя, проспал. Поняв, наконец, в каком дерьме они оказались, Гаркун невольно застонал.

Барабан покосился на него через плечо и спросил у Мышляева:

– Этот, горбатый – он кто? Дворник?

– Гравер, – сипло ответил Мышляев.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Барабан. – А который блюет?..

– Химик-технолог.

– А где этот, который железками занимается?

– Уехал. Отвалил за бугор.

– Отвалил, говоришь? Чего-то мне не верится.

Если он и отвалил, то не за бугор, а на два метра в земельку. Куда вы его девали? Не стесняйся, колись, тут все свои. Где вы своего механика закопали?

Я тут яму видал, типа дренажного колодца. Он часом не там?

Гаркун подтянул к груди колени, утвердил на них локти и прикрыл дрожащими ладонями лицо. Господи! Этот бандит, этот подонок в дорогом плаще был абсолютно прав: они взялись не за свое дело. Это была не их весовая категория, и стоило ли удивляться тому, что первый же попавшийся мордоворот шутя подмял их под себя?

– В общем, запомни на будущее, – продолжал Барабан, глядя на Мышляева, – в наше время реальные дела без солидной крыши не делаются. Иначе это не дело, а художественная самодеятельность.

Спецов ты подобрал классных, а сам – лох лохом, глядеть стыдно.

Заболотный в углу опять издал громкий утробный звук и согнулся в три погибели, с плеском извергая из себя вонючую жижу. Проходивший мимо бандит брезгливо поморщился и толкнул его в спину подошвой ботинка. Химик повалился в лужу собственной рвоты и затих. Кто-то несильно пнул Гаркуна в поясницу и довольно миролюбиво спросил: «Какого хрена расселся посреди дороги?» Гаркун молча отполз к стене, привалился к ней горбом и закрыл глаза. Новая жизнь вступала в свои права.

Буквально на следующий день Барабан привез из города каких-то наемных работяг, которые без проволочек взялись за дело. Они выгрузили из микроавтобуса сварочный аппарат, какое-то железо, инструменты и набросились на недостроенную теплицу с деловитым рвением профессионалов, услуги которых щедро оплачены вперед. Чуть позже прибыл грузовик со стеклом. Барабан спустился в бункер и показал Мышляеву какие-то украшенные разноцветными печатями бумаги.