Читать книгу "Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина"

Когда полковник открыл шкаф, то дюжина полотенец была аккуратно уложена на полочке. Правда, подрублены

они были неумело, как если бы это делал никогда не державший в руках иголку человек или неопытный ребенок. Но самое интересное в совершенном «хулиганстве» было то, что во время работы все полотенца оставались лежать в закрытом шкафу. Для Олкотта феномен «трудового подвига», исходившего от неведомого существа, был загадочен и необъясним, а Елена только хитро посмеивалась, отказываясь что-либо объяснять.

Пыталась Елена Петровна ввести в правила «истинного теософа» вегетарианство. «В нашем Обществе, – говорила она, – каждый должен быть вегетарианцем, не есть мясо и не пить вино. Это одно из наших первых условий. Хорошо известно пагубное влияние алкоголя на духовную сторону человеческой натуры, превращая животные страсти в яростное пламя».

О своей собственной попытке стать вегетарианкой Елена Петровна рассказывала, как всегда, с долей юмора: «Однажды я решила соблюдать пост более строгий, чем раньше. Я ела только салат и девять дней даже не курила, спала на полу, и вот, что из этого получилось: я неожиданно увидела одну из самых отвратительных сцен в своей жизни. Я почувствовала, как будто оказалась вне своего тела и с отвращением наблюдала за своими действиями, как я ходила, говорила, самодовольно толстела, грешила. Фу! Как я ненавидела себя!

На следующую ночь, я снова улеглась на жестком полу и настолько была уставшая, что сразу же уснула, охваченная тяжелым непроницаемым мраком. Потом я увидела яркую звезду, которая зажглась высоко-высоко надо мной, а затем упала прямо на меня. Звезда упала мне на лоб и трансформировалась в чью-то руку.

Эта рука лежала на моем лбу, и я пожелала узнать, чья она. Я сконцентрировала свою волю на одной-единственной мысли – узнать, кто же это был, кому принадлежала эта светящаяся рука – и я узнала это: рядом со мной стояла я сама. Вдруг эта "вторая Я" заговорила с моим телом: "Посмотри на меня!" Мое тело посмотрело и увидело, что половина моего "второго Я" была черная и блестящая, другая половина светло-серая и только верхушка головы абсолютно белая, сверкающая и светящаяся. И опять мое "второе Я" обратилось к моему телу: "Когда ты станешь такой же светлой, как эта маленькая часть твоей головы, ты сможешь видеть то, что видят другие, очистившие себя, – а сейчас очистись, очистись, очистись". И тут я проснулась».

Глава 47

Шаг в стиле «а ля Блаватская»

«Замуж не напасть, да как бы замужем не пропасть»

(поговорка).

Совершенно неожиданно Елена Петровна, как это уже неоднократно бывало, поразила всех своей экстравагантной выходкой. Пока Олкотт ездил по городам, привлекая своими выступлениями сторонников в Теософское общество, она выскочила замуж за молодого армянина с итальянской фамилией Бетанелли. Теперь новоиспеченный муж был не старше, а, напротив, почти вдвое моложе ее, и, по общему мнению, по сравнению с благородной Еленой выглядел просто «деревенщиной».

Молодой, красивый армянин, воспылав к мадам пламенной страстью, упал ей в ноги, сказав, что «готов на все ради нее и, если она откажется, то наложит на себя руки». Елена не могла понять причины подобной страсти, так как критически подходила к своим внешним данным, открыто подсмеиваясь над собой: «Раньше я не была такой безобразной, как теперь. А между тем ведь на свете бывают всякие безобразия». Но, несмотря на самокритику, в ней все же присутствовала слабость женщины, пасующая перед сильным мужским началом. Против открытого напора пламенной мужской страсти ей было устоять непросто.

Поразмыслив над ситуацией, Елена решила хоть что-то извлечь из нее полезное. Поскольку молодой человек был горяч и целеустремлен, он мог быть полезен для «дела». Поэтому, чтобы не доводить другое дело до кровавого самоубийства, она согласилась на брак, но взяла с жениха слово, что их союз будет носить «чисто дружественный характер».

Понял ли жених ее намек или пропустил мимо ушей, в любом случае он пытался быть честным в своих отношениях к избраннице, добиваясь «любви» через «свадьбу».

Спустя семь дней «молодые» обвенчались, а еще через восемь дней Елена уже собиралась разводиться.

Олкотт недоумевал. Во-первых, он чувствовал себя оплеванным, так как верил не только в дружбу, но и в более сильные флюиды к нему со стороны Елены; во-вторых, новоиспеченный муж, по его мнению, не подходил ей ни по каким параметрам и мог только помешать «делу», которое они только что начали.

– Хоть бросай все! – негодовал Олкотт. – Джек, вы просто изумляете меня своим глупым поступком! Вы соединились с человеком значительно моложе себя и находящимся невообразимо ниже вас в ментальной практике.

– Ну и что! – ответила ему задиристо Елена. – Вы же меня замуж не берете! Да и, правда, незачем. Вы уже и так мой!

Олкотт застыл в недоумении. Елена тут же поправилась:

– Душой, разумеется! А вы что подумали?

Полковник несколько смутился, спрятав в бороду легкую улыбку от приятного сознания, что «Джек» так считает. Елена продолжала оправдываться:

– А этот «красавец» поставил условие – или я или петля! Что мне было делать? Ну и потом, у меня есть оправдание – я его хотела привлечь на сторону нашего общества, чтобы от «его красоты» хоть какой-то прок был.

– Это безумие! – возмущался Олкотт. – Бетанелли никогда не сможет быть для вас подходящим спутником. Он невежда! Кроме того, он располагает весьма скромными средствами, так как его денежные дела еще не определились.

– Дело вовсе не в деньгах. Я, собственно, и не рассчитывала пристроиться за его мужскую спину, как это могло показаться со стороны. Он нужен был мне только как сторонник нашего дела и друг. А он, представьте себе на минуточку, вдруг является ко мне в дом и начинает обращаться со мною, как только муж может обращаться с женой. Я его гоню вон; но он не идет, говорит, что я его жена, что мы накануне с ним законно обвенчались, причем обвенчались при свидетелях! Представьте мой ужас!

– Что здесь скажешь! Вероятно, Бетанелли хотел получить то, на что ему позволяют рассчитывать узы брака. Но если вы друг друга не поняли при «объяснении в любви», то, по логике вещей, вам придется расстаться, – предположил Олкотт.

– Так ведь каких денег теперь будет стоить развод с этим армянином!

– Представляю, – ответил Олкотт, – но легче заработать на развод, чем оплачивать собой ошибки и душевные травмы.

Елена виновато кивнула и согласилась: «Я опять наступила на те же грабли». Олкотт метался из стороны в сторону и не знал, чем помочь Елене и как ему поступить.

Учитель Серапис, почувствовав некоторое смятение в душе своего Ученика, прислал ему подбадривающее письмо:

«Она чувствует себя несчастной, и в горькие часы душевной муки и печали ищет твоего дружеского участия и совета. Посвятив себя Великому Делу Правды, она отдала ему всю себя без остатка. Она вышла замуж за этого человека, поверив, что он принесет пользу делу, и без колебаний связала себя с тем, кого не любила… Закон самопожертвования заставил ее принять этого ловкого малого…