Читать книгу "300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников"

Неподвижные воды Малийского залива отсвечивали серебром.

Лучи солнца, падавшие из-за гряды облаков, скользили по отвесным склонам Каллидромского хребта, подножие которого было скрыто густой зеленью молодых деревьев и кустарников.

Отряды саков и кадусиев, вступив в проход между горами и морем, продвигались вперед под угрожающий грохот боевых литавров — больших барабанов, навьюченных на лошадей. Литаврщики находились в центре наступающего войска. Они монотонно выстукивали колотушками один и тот же ритм, сидя верхом на лошадях.

Саки были одеты в узкие штаны и замшевые куртки, на которых были нашиты медные и бронзовые бляхи. На голове у саков были высокие колпаки с загнутым вперед верхом. Из-за этих колпаков персы называли это скифское племя саками-тиграхауда, что означает «саки в высоких шапках». Воины-саки были подпоясаны кожаными ремнями, на которых висели кинжалы. Кроме кинжалов саки были вооружены луками, дротиками и большими секирами — сагарисами.

Кадусии, в отличие от саков, носили более широкие штаны и более длинные кафтаны с узкими рукавами, а на голове у них были войлочные тиары сферической формы. Свои панцири кадусии, подобно персам и мидянам, скрывали под одеждой. Вооружение кадусиев состояло из больших луков, коротких копий, кинжалов и небольших топориков. Овальные щиты кадусиев были сплетены из гибких стеблей дикого сорго.

Подобно сакам, кадусии привыкли жить войнами и грабежами, поэтому мужчины в этих племенах всю жизнь не расставались с оружием. Верные своей разбойничьей тактике, саки и кадусии сначала принялись засыпать отряд Леонида тысячами стрел.

Видя, что варвары не намерены вступать в ближний бой, не опустошив свои колчаны, Леонид повел своих воинов в стремительное наступление. Впереди, как обычно, находились спартанцы и феспийцы.

Эллинская фаланга, преодолев бегом простреливаемое из луков пространство, врезалась в густые ряды варваров, которые совсем не ожидали такой смелости и прыти от малочисленных греков.

Длинные копья греческих гоплитов в первые же минуты сражения нанесли ощутимый урон варварам. Несколько раз казалось, что яростный напор саков и кадусиев, подобно гигантской волне, накроет отряд Леонида. Однако этого не случилось. Эллины раз за разом применяли свой излюбленный прием, обращаясь в обманное бегство. Саки и кадусии, спотыкаясь о тела своих убитых, бросались вдогонку с громкими победными криками и… натыкались на застывшую на месте греческую фалангу, передние шеренги которой успевали при быстром отступлении поменяться местами со свежими задними шеренгами.

Варвары с прежней яростью кидались на эллинов, хватая руками их копья и стремясь в рукопашной схватке уничтожить наконец небольшое войско Леонида. Саки и кадусии сотнями умирали под мечами и копьями греков, противопоставляя их воинской выучке лишь свою храбрость. К полудню наступательный порыв саков и кадусиев угас.

Им на смену к Фермопильскому проходу подступили азиатские воины из горных племен сагартиев, каспиев и дрангианов. Однако эта часть персидского войска смогла выстоять против эллинов чуть больше часа, после чего горцы обратились в повальное бегство.

Отана бросил в сражение ионян, карийцев и эолийцев. Азиатские греки и карийцы пошли в наступление, также построившись фалангой. Какое-то время битва шла на равных. Но в конце концов спартанцы сломили сопротивление ионян на одном фланге, а феспийцы стали теснить эолийцев на другом. Стоявшие в центре карийцы, видя отступление своих фланговых отрядов, упали духом и тоже подались назад.

Войско Леонида с победным кличем продвигалось в сторону Анфелы, не давая возможности азиатским грекам восстановить свои боевые порядки. Если ионяне и эолийцы еще как-то пытались остановить наступающих защитников Фермопил, то карийцы бежали без оглядки к Западному проходу.

Дабы поддержать азиатских греков, Отана послал в бой отряды армян и гирканцев. Воины из этих племен славились прочным оружием и доспехами, изготовленными из стали голубоватого цвета. У армян и гирканцев были длинные, почти до колен, панцири из множества чешуек. Такие же чешуйчатые бармицы свисали сзади на их островерхих шлемах для защиты шеи. У них имелись деревянные щиты, обитые кожей, почти в человеческий рост. Мечи у гирканцев были изогнутые, у армян — прямые и широкие.

Под трубные звуки медных рожков вся эта звенящая доспехами пешая масса, будто поток из прорванной плотины, затопила узкую долину, стиснутую Каллидромскими горами.

…В то время как в Фермопильском проходе шла ожесточенная битва, в стане персов маги совершали молебствия при зажженных священных огнях. К небесам тонкими струйками поднимался благовонный дым с жертвенников, установленных возле пурпурного царского шатра.

Ксеркс вместе с магами молился Митре и Ахурамазде. Он был облачен в длинные белые одежды, на фоне которых особенно ярко смотрелись его длинные золотистые волосы и выкрашенная хной завитая мелкими колечками борода. В перерывах между молебствиями Ксеркс жестом подзывал кого-нибудь из своих приближенных, желая узнать о ходе сражения у Фермопил.

С утра и до вечера Ксерксу докладывали одно и то же: сломить сопротивление эллинов не удается. Сначала ни с чем вернулись саки и кадусии, потеряв множество людей. Потом с огромными потерями отступили горные племена. Затем бесславно возвратились в лагерь у Трахина карийцы и азиатские греки. И наконец, поздно вечером, когда над горами догорали последние отблески багрового заката, от Фермопил вернулись остатки гирканцев и армян. Им тоже не удалось разбить войско Леонида.

Военачальники, собравшиеся в царском шатре, пребывали в унынии и растерянности. Отана коротко поведал Ксерксу о понесенных за день потерях и о том, что выбить отряд Леонида из Фермопил пока так и не удалось.

— Владыка, если бы не спартанцы, то нам удалось бы сломить сопротивление эллинов, — мрачно добавил Отана. — Спартанцы всякий раз оказываются там, где ослабевает оборона их союзников. Воинское умение спартанцев сводит на нет любые попытки прорыва наших войск.

Тогда сидящий на троне Ксеркс закричал в ярости:

— Я больше не знаю, что с ними делать! Это не люди, а злые демоны! Где флот? Кто скажет, где мой флот? Когда я, наконец, выберусь из этих теснин!..

Военачальники молчали, опустив глаза. Они не знали, что ответить своему царю. От флота не было никаких известий.

Глава одиннадцатая

Горго

Леарху достался отличный фессалийский скакун, поэтому он за двое суток домчался от Фермопил до Лакедемона. До Коринфа вместе с Леархом ехал другой гонец, по имени Аристодем. В Коринфе попутчики расстались: Аристодему нужно было добираться до Ахайи, расположенной на северном побережье Пелопоннеса, путь Леарха лежал на юг полуострова.

Оказавшись в Спарте, Леарх прежде всего встретился с эфорами, вручив им письменное донесение Леонида и все, что ему было велено передать на словах. Эфоры забросали юношу вопросами, которые касались в основном персидского войска, а также численности примкнувших к Леониду греческих отрядов. Вскоре эфоры отпустили Леарха, видя, что он от усталости еле стоит на ногах.