Читать книгу "Новая Зона. Первопроходцы ада - Игорь Недозор"

Антон взял с полки одну довольно затрепанную – «Люди и аномалии» некоего Кравчука. Вышла она в 2011 году в городе Киеве тиражом в три тысячи экземпляров и была издана фондом «Припять». Пролистал, ничего особо интересного не нашел: официальные отчеты из Чернобыля, статьи из газет, фотографии сталкеров и ученых, показавшихся автору чем-то примечательными.

Еще в нескольких таких же дубовых шкафах хранилась посуда. Сервиз из мейсенского фарфора персон как бы не на двадцать четыре, серебряные столовые приборы с гравированными вензелями (Антон разобрал литеры «С» и «А», причудливо изогнутые и переплетенные друг с дружкой), дорогой хрусталь, искрящийся тонкой резьбой.

На стенах развешаны картины, среди которых Арсеньев узнал работы Коровина, Айвазовского и Левитана. Рядом с ними – старинное оружие: пистолеты, сабли, шпаги. Несколько полных комплектов рыцарского вооружения, собранных на манекенах. По виду явный новодел, изготовленный специально для коллекций нуворишей.

К «кают-компании» примыкало небольшое помещение, бывшее чем-то вроде часовни или домашней церкви. Огромный киот, составленный из нескольких десятков блещущих золотом икон (снова-таки новодел греческой работы, стилизованный под старинную византийскую школу). В подборе образов святых не было никакой системы. Казалось, что обустраивавший это место человек просто скупил подряд все, что имелось в иконной лавке.

В центре иконостаса находился не лик Иисуса, как бы полагалось, и даже не образ Богоматери, а большущая икона святителя Спиридона Тримифунтского – покровителя бизнесменов. Арсеньев, вспомнив вензеля на ложках и вилках, где первой была буква «С», подумал, а не звали ль хозяина Спиридоном, отчего и такая честь выпала этому печального вида бородатому старичку в похожей на шишку шапочке. По обе стороны от епископа, чьи мощи хранились на греческом Корфу, помещались иконы святых Николая Мирликийского и Георгия Победоносца. Нашлось место и для образов преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, святых Матроны Московской и Ксении Петербургской. За ними – Спас Нерукотворный, Богородицы Казанская, Иверская и улыбающаяся Вифлеемская.

Антон перекрестился и, подойдя к массивному металлическому подсвечнику, уставленному толстыми восковыми свечами, зажег одну из них. Постоял задумчиво, снова перекрестился и пошел продолжать осмотр.

Сразу за часовней приткнулась кухня. Тут тоже все было обставлено по последнему слову техники. Пара обычных газовых печей, одна электрическая, несколько микроволновок. И куча приспособлений, помогающих людям готовить пищу телесную: блендеры, миксеры, кофемолки, кофеварки, пароварки, скороварки… Самой разнообразной формы ножи: стальные и керамические… Кастрюли и кастрюльки, сковороды и сковородки… И снова впечатление, что и в подборе кухонной утвари никто не придерживался системы. Взяли штурмом хозяйственный супермаркет – и вся недолга.

Особо восхитила биолога кладовая, куда вела дверь из кухни. Глядя на ряды жестяных консервных банок, залитых солидолом, на поблескивающие пузики стеклянных трех-, двух-, одно– и поллитровок, набитых огурцами, помидорами, перцем, патиссонами, грушами, яблоками и прочими дарами полей, садов и огородов, Антон испытал священный трепет. Таким запасам могли бы позавидовать и отъявленные гурманы Гаргантюа и Пантагрюэль.

– А это вот винотека, – похвастался Дракон, ткнув пальцем в ряды стеллажей, на которых покоились разнообразной формы бутылки.

Причем, как заметил Арсеньев, вино в этом собрании уступало по количеству куда более крепким напиткам: виски, рому, коньяку, текиле и, разумеется, водке.

– Ну а здесь оружейная, – распахнул очередную дверь сталкер.

Ученый прошел внутрь, да и обмер. Он никогда не представлял, что в частном собрании можно увидеть ТАКОЕ. Ящики, ящики, ящики. На многих уже ставшие знакомыми по недолгой военной службе маркировки.

Вот любимец многих АК-47 – безотказная машинка, несущая смерть. Штук этак двадцать. Рядом пара ящиков с главным конкурентом «калаша» – американской автоматической винтовкой М-16. Ну и, конечно, как же обойтись без «гостя с юга» израильского «Узи», названного в честь своего конструктора Узиэля Галя. Небольшие размеры и легкость перезарядки сделали его незаменимым для штурма узких и тесных бетонных бункеров. Их тут чуть поменьше, чем первых двух, всего-то с пяток.

Ого, ручные гранатометы. Вот старый добрый РПГ-7 образца 1961 года, предназначенный для борьбы с танками, самоходными артиллерийскими установками и другой бронетехникой противника, а также для уничтожения живой силы противника в укрытиях и борьбы с низколетящими воздушными целями.

А это его «сменщики», РПГ-29 «Вампир» и новейший РПГ-32 «Нашшаб» (что в переводе с арабского значит «арбалет») – оружие многоразового применения, предназначенное для ведения огня гранатами калибров 72 и 105 миллиметров. «Тридцать второй» состоит из двух частей: пускового устройства многоразового применения и набора одноразовых мультикалиберных картриджей. Картриджи могут содержать различные типы зарядов, направленных на решение различных задач. Вон ящики с ними. Штук пять.

Коробки с пистолетами. «Макаровы», «стечкины», ТТ, кольты, «Глоки» – каждой твари далеко не по паре.

Ящики с гранатами, тоже в приличном количестве…

– Ты что, третью мировую здесь решил устроить? – пошутил Антон.

– Не я, – развел руками сталкер. – Но не пора ль перекусить, чем Бог послал?..

Он наскоро приготовил немудреный мужской ужин, состоящий из двух разогретых банок свиной тушенки, нескольких банок рыбных консервов, банки соленых огурцов и пары пачек армейских галет.

Не обошлось и без бутылки любимого Драконом «Джека Дэниэлса» (не из столичного ли «Бахетле»?).

Раздобревший от съеденного и выпитого сталкер предложил биологу «выйти на крылечко» перекурить. Прихватив пару алюминиевых пеналов с сигарами и недопитую бутылку виски с двумя стаканами, он снова поколдовал у двери, и вскоре мужчины оказались на свежем воздухе.

Вечерело. На небе уже зажглись первые звезды. Антон набрал полную грудь воздуха и вдруг поперхнулся, заметив появившийся над горизонтом яркий полукруг чуть бледнее луны. Светящаяся неширокая полоса полукруга быстро распространялась по темному небосводу. Яркость полосы постепенно падала, а затем совершенно бесследно растворилась в бездонном безоблачном небе, полном мерцающих звезд…

– Чт-то эт-то б-было? – заикаясь, спросил он у не утратившего невозмутимости Дракона, с наслаждением попыхивавшего изделием кубинских табачников.

– Аномалия, – махнул тот рукой. – Я ж тебе говорил: «Бермудский треугольник». Расслабься, Антош. Мы выбрались из ада, понимаешь? Живыми и здоровенькими… Эй, парень, ты чего?

Видя, что приятель насупился и понурил голову, сталкер не на шутку обеспокоился.

– Вспомнилось чего?

Арсеньев кивнул. В глазах его стояли слезы.

– Кира. Как она… там?

– Ложись-ка, брат, баиньки, – подвел итог нелегкого дня Дракон. – Утро вечера мудренее…