Читать книгу "Рэкетир - Джон Гришэм"

Ответа у них не будет, пока я сам им его не подскажу.

Когда самолетик отъезжает от терминала, я быстро проверяю свое электронное письмо Мамфри и Уэстлейку и нажимаю на клавишу «отправить».

На календаре 28 июля. Четыре месяца назад я простился с Фростбургом, два месяца назад покинул Форт-Карсон с новым лицом и новым именем. Вспоминая последние недели и пытаясь привести события к общему знаменателю, я начинаю клевать носом. На высоте сорок тысяч футов я засыпаю.

Через два часа меня будит турбулентность, и я гляжу в иллюминатор. Мы пролетаем через грозовые облака, и самолетик изрядно трясет. Один из летчиков оборачивается и показывает мне большой палец — не дрейфь, мол. Что ж, как скажешь, приятель. Проходит всего несколько минут — и небо очистилось, гроза осталась позади, и я любуюсь Карибским морем. Судя по схеме на мониторе передо мной, мы пролетаем над Сен-Круа — крупнейшим островом американских Виргинских островов.

Внизу целая россыпь прелестных островков, не похожих один на другой. В тюрьме я нашел в библиотеке и припрятал толстый путеводитель по Карибским островам с двумя дюжинами цветных фотографий, картами, списком захватывающих вариантов времяпрепровождения и краткими очерками об истории каждого острова. Я мечтал выйти вдвоем с Ванессой в Карибское море — только она и я на маленькой парусной яхте, скользящей от островка к островку: полная, ничем не ограниченная свобода… Я не умею ходить под парусом и никогда не имел лодки — но то Малкольм. Макс — другое дело: сегодня, в возрасте сорока трех лет, он начинает новую жизнь, и если надумает купить ялик, научиться ходить под парусом и прожить остаток дней, перемещаясь от пляжа к пляжу, то разве хоть кто-то посмеет ему помешать?

По самолетику пробегает легкая дрожь, тембр двигателей меняется. Капитан начинает долгое снижение. В кулере у двери я нахожу бутылочку пива. Мы пролетаем над островами Невис и Сент-Китс. Там тоже привлекательные банковские законы, и я подумывал о них во Фростбурге, располагая неограниченным временем. Манили меня и Каймановы острова, пока я не узнал, как густо они застроены. От Багам рукой подать до Флориды, и там кишмя кишат американские агенты. Пуэрто-Рико — территория США, никогда не входившая в мой список. На Сент-Барт страшные заторы, на американских Виргинских островах зашкаливает преступность. Ямайка — нынешнее место пребывания Натана. Я выбрал своей первой операционной базой Антигуа, потому что население там — семьдесят пять тысяч душ, почти все черные, как я; перенаселенности не отмечается, но и на безлюдье не пожалуешься. Это гористый остров с тремястами шестьюдесятью пятью пляжами, по числу дней в году — так, во всяком случае, утверждают в рекламных проспектах и на веб-сайтах. Мой выбор пал на Антигуа из-за исключительной гибкости тамошних банков, прославившихся своим умением в нужный момент отворачиваться. Если по какой-то причине остров мне разонравится, я быстро сменю дислокацию. Других приятных местечек не счесть.

Мы шлепаемся на посадочную полосу и быстро останавливаемся. Капитан оборачивается и, судя по его губам, просит прощения за жесткую посадку. Летчики очень гордятся своим умением садиться мягко, и ему, как видно, стыдно. Но мне все равно. Сейчас меня заботит одно — беспрепятственный выход из самолета и беспрепятственный переход границы. У частного терминала стоят еще два самолетика, к тому же, на мое счастье, только что произвел посадку довольно крупный лайнер. Не менее десятка взрослых американцев в шортах и шлепанцах шествуют по летному полю к зданию, на проверку. Я намеренно мешкаю, чтобы пристроиться позади них. Сотрудники службы иммиграции и таможни занимаются своим делом, и я понимаю, что пассажиры личных самолетов избавлены от просвечивания. Отлично! Я прощаюсь с пилотами. Выйдя из маленького здания, я наблюдаю, как американцы садятся в микроавтобус. Я жду такси, сидя на скамейке.

Вилла расположена в Уиллоуби-Бей, это двадцать минут езды от аэропорта. Я сижу на заднем сиденье такси, опустив стекла, теплый соленый воздух обдувает мне лицо. Мы тащимся по серпантину на гору, потом спускаемся по другому склону. Вдали синеет безмятежная бухта, усеянная яхтами.

Меня ждет меблированный особняк с двумя спальнями в комплексе одинаковых вилл, не прямо на пляже, но так близко, что сюда доносится шум волн. Он снят на мое нынешнее имя на три месяца вперед и оплачен чеком «Скелтер филмз». Рассчитавшись с таксистом, я вхожу в главные ворота «Шугар-Коув». Приятная администраторша вручает мне ключ и буклет со схемой комплекса. Я уединяюсь у себя, включаю вентиляторы и кондиционер, обхожу комнаты. Через четверть часа я погружаюсь в океан.

Ровно в пять тридцать вечера Стэнли Мамфри и двое его подчиненных подсели к динамику, стоявшему посреди стола в переговорной комнате. Из динамика почти сразу раздался голос Виктора Уэстлейка. Быстро поздоровавшись, он начал:

— Что скажешь, Стэн?

Стэнли, успевший сломать голову за четыре часа, прошедших после получения электронного письма, ответил:

— Мне кажется, Вик, первым делом нам надо решить, поверим ли мы этому человеку опять. Он сам признает, что в первый раз ошибся. Не солгал, а именно ошибся. Это какая-то игра, Вик.

— Трудновато будет снова ему поверить, — согласился Уэстлейк.

— Ты знаешь, где он сейчас? — спросил Мамфри.

— Только что прилетел на частном самолете из Майами на Антигуа. В прошлую пятницу он летал на частном самолете из Роанока на Ямайку, а в воскресенье вернулся в страну под именем Малкольма Баннистера.

— Какой смысл во всех этих метаниях?

— Понятия не имею, Стэн. Мы в полном недоумении. Он доказал свою способность исчезать и перемещать деньги.

— У меня есть предположение, Вик. Представим, что он намеренно оговорил Куинна Рукера. Вдруг Рукер — часть замысла и подыграл Баннистеру, чтобы тот смог выйти из тюрьмы? Теперь они пытаются вытащить Рукера. Все это смахивает на сговор. Вранье и сговор! Как тебе такое: мы предъявляем им секретное обвинение, снова сажаем Баннистера за решетку и выясняем, что ему известно о настоящем убийце. За решеткой он может запеть по-другому!

— Теперь ты ему веришь?

— Я этого не говорил, Вик. Но если он написал в своем письме правду, если Дасти Шайвер располагает алиби Рукера, то наше обвинение перечеркнуто.

— Может, потолковать с Дасти?

— Это лишнее. Если у него что-то есть, то он сам скоро к нам явится. Одного не пойму: зачем было столько времени скрывать документы об алиби?

— И я не пойму. Может быть, Баннистеру требовалось время, чтобы найти убийцу, — если, конечно, мы ему верим… Честно говоря, я сейчас не знаю, чему верить. Вдруг Баннистер знает правду? Мы сидим с пустыми руками, не располагая никакими уликами. На одном признании Рукера далеко не уедешь. Если у Дасти дымящийся пистолет, то нас ждет полновесная пуля!

— Давай предъявим обвинение и возьмем их в оборот. Завтра я соберу Большое жюри, и через сутки обвинительный акт будет готов. Трудно сцапать Баннистера на Антигуа?

— Трудно — не то слово! Потребовалась бы экстрадиция, а на это уходят месяцы. Он может снова исчезнуть. Он большой умелец по этой части. Подожди собирать Большое жюри, сначала я побеседую со своим боссом.