Читать книгу "Общая тетрадь - Татьяна Москвина"

САША. Люсенька, ты что – пятнадцать лет… без никого?

ЛЮСЯ. Нет, было десять лет назад, но там получилось грустно, и пять лет назад, недолго, один месяц, когда в отпуске была.

САША. Я не знал. Я думал, ты такая… бойкая, столько знакомых… Людмила Варухина, Дом культуры «Светлячок»! Полгорода тебя знает.

ЛЮСЯ. Толку-то что? Ой, Саша, я не умею… не знаю, как, что… боюсь. Всего боюсь. И потом – я некрасивая.

ГОЛОС ИЗ-ЗА СТЕНЫ. Лю-ю-юся! Костя ест тушеную капусту! Все съедено! Я завтра уезжаю!

Люся опять начинает рыдать.

САША. Люська, не смей. (В сторону голоса.) Алевтина Игоревна! У нас разговор серьезный! Пусть Костя кушает!

ГОЛОС ИЗ-ЗА СТЕНЫ. А ты развелся?

САША. Сегодня развелся. (Трясет и гладит Люсю, чтоб она успокоилась.)

ГОЛОС (удовлетворенно). А я что тебе говорила?

САША. Вы молодец, Алевтина Игоревна. Вы мой домашний Нострадамус!

ГОЛОС. Да уж настрадалась, настрадалась… Смотри, Лямчик, скоро двенадцать – не опоздай на мосты. Мосты в два разводят!

САША. Спасибо! Я в курсе!

ЛЮСЯ. Это каждый день крики. Каждый день!

САША. Люсь, давай выпьем. У меня тоже с собой припасено… давай. (Хлопочет.) За нашу и вашу свободу!

ЛЮСЯ. Ты кушай… холодец, рыбочку… Ты ничего не кушаешь!

САША. Я кушаю. И ты кушай.

ЛЮСЯ. Куда мне кушать. Разъелась от нервов, как индейка.

САША. Нет, ты очень похудела в последнее время. И похорошела.

ЛЮСЯ. Я? Да я уже и на женщину стала не похожа. Хожу как солдат, говорю басом. Платья как-то криво сидят… А люди меня уважают – как настоящего солдата, который не подведет в бою. Господи, как я умела любить! Как хотела любить! Почему ты не дал мне любви! (Топает ногой.) Хочу любви! Хочу быть возлюбленной!

САША (несколько испуганно). Ну и будет. Все будет. Ты потерпи.

ЛЮСЯ. Что будет? Ничего не будет. Ладно, ты меня прости, что я так тебя гружу.

САША. Я твой друг. Грузи меня, грузи! А на что нужны еще друзья!

ЛЮСЯ. Хотела тебя поддержать, а сама расклеилась.

САША. А, бывает. Нормально, хорошо…

ЛЮСЯ. Я ремонт сделаю в «Светлячке», у себя не сделаю, а для людей сделаю… Спортивный зал открою. Клянусь, открою! Если бы я сейчас умерла! Если бы умерла! Сколько бы людей за моим гробом шло! А эти… правильно говорил Иисус Христос: и враги человеку – кто? Домашние его. Притаились, жабы… молчат… Споем тихонечко? (Запевает.) Льет ли теплый дождь, падает ли снег…

САША. Я в подъезде возле дома твоего стою…

ЛЮСЯ. Жду, что ты придешь…

САША. А быть может – нет…

ЛЮСЯ И САША. Стоит мне тебя увидеть – ОО! – как я счастлив…

Самозабвенно исполняют сию бессмертную песенку. Допели и смеются.

САША. Люська, какая жалость, что я на тебе не женился!

ГОЛОС ИЗ-ЗА СТЕНЫ. Концерт окончен?

ЛЮСЯ. Женился на мне – ты? Да ты никогда и не смотрел на меня… так.

САША. Исключительно по глупости. И потом, ты меня никак не поощряла. Мужчин надо провоцировать, заманивать в сети. А ты все училась, училась, все такая сурьезная была. А я – человек несерьезный. Музыкант, блям-блям, дурачок. Вот и просвистел я свою жизнь, Люсенька, – ни жены, ни детей, живопырка однокомнатная у черта на рогах и – сколько поработаю, столько и поем. Пока не свалился. А ведь могу и свалиться, и что тогда? А тогда одна надежда – верный друг, боевой товарищ Люська и в больничку ко мне придет, и похоронит, если надо, и оградку сделает… Так, значит, ты и есть моя настоящая жена, понимаешь? А все остальное было – наваждение, мираж, колебание воздуха! Шесть жен, а! Не считая прочих заблуждений… Последнюю мою сучку загс проштамповал уже в графу «дети» – больше в паспорте места не было! Понимаешь, Люся, мужчина обязан управлять своим… вот этим местом. Не буду называть, из уважения к Дому культуры «Светлячок», каким, но ты понимаешь. А у меня получилось, что не я его, а он меня вел. И все не туда. Надо было стараться, пробиваться, заявлять о себе – а я бутылочку в зубы, женушку очередную на коленки – и пошло-поехало, и плевать, и вейся, веревочка! «Ой вы, кони, залетные, слышен смех с облучка! Гимназистки румяные! От мороза чуть пьяные! Грациозно сбивают! Рыхлый снег с каблучка…»

ЛЮСЯ. Ты – чистый, легкий человек… Ты мне всегда нравился, Саш, но ты же пришел после армии к нам, в Институт культуры, на третий курс и женат был – второй раз. Уже тогда! Как тебе удалось в двадцать один год – второй раз! Саша, ты ходок. Это навсегда, это не пройдет. Так что я сразу тебя – ну, отмела в уме… Ты рыбочку совсем не кушал…

САША. Ты сама – моя рыбочка. Ры-боч-ка! Выпьем. Я – твой верный рыб. Нам нужна родная стихия – и вот она, прозрачна и бледна! Лейся, песня, на просторе! Не горюй, не плачь, жена-а! (Обнимает Люсю.) Какая ты… горячая…

ЛЮСЯ. Саша…

САША. А мосты развели. Развелись наши мосты… Помнишь песенку…

ЛЮСЯ. Помню.

САША. Споем?

САША и ЛЮСЯ поют:

Лишь стоит далеким звездам

В небе ночном засветиться,

Одна половинка моста

Шепчет – давай разводиться…

Ах, мосты, мосты, мосты,

Людям служите привычно,

Но никто не знает вашей жизни личной!

Вздохнули вдвоем упруго

Над пробегающей льдиной,

И вот уже друг от друга

Прочь разошлись половины…

Ах, мосты, мосты, мосты,

Людям служите привычно,

Но никто не знает вашей жизни личной!

Но стали такси и люди

У переправы толпиться.

Вздохнули мосты: ну, будет.

Видно, придется сходиться…

Ах, мосты, мосты, мосты,

Людям служите привычно,

Но никто не знает вашей жизни личной[3]!

ЛЮСЯ. Какие у тебя были чудесные песенки… И будут, и будут, тебе еще до пятидесяти ого-го! А сколько сделано…

САША. Ничего, моя Люсечка, не сделано… а, черт с ним… (Целует Люсю в шею.) А что тут у нас? Тут норка? Там живет ежик? Да?

ЛЮСЯ. Ой…

САША. Я никуда не ухожу… Мосты развели, я развелся, я теперь свободный человек…

ЛЮСЯ. Ой…

САША. Люся, ты – прекрасная женщина, ты – печка, ты – яблоня… Ты мой душистый стог сена… Я хочу зарыться в тебя… Люся…

Свет милосердно гаснет.

Рассвет. Люся и Саша спят. Люся вдруг резко садится на кровати.