Читать книгу "Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас"

– Вот так и лежи, – скомандовала старуха. – Реакция у тебя плохая, учтём. К тому же ты трус.

– Эй, учитель, а может, ещё не поздно кликнуть сереньких, а? – поднимаясь с пола, невозмутимо продолжал Дмитрий Олегович. – У нас тут двое мунговских бойцов, которые собираются убить вашего младшего ученика. Но на этом они, боюсь, не остановятся и доберутся до вашей старшей ученицы Анны-Лизы, которая сидит сейчас тут рядышком, в ресторане, и ждёт, чем дело кончится.

– До ресторана тоже доберёмся, – посулила Галина. – Но начнём с тебя, идиотик.

– Глупые старухи! Как только вы меня прикончите, за вашу жизнь уже никто не даст и ломаного гроша! Он же моментально позовёт серый отряд, лишь бы только вы не тронули его любимую ученицу, а пока я жив, он бездействует, как видите. Так что я даю вам неплохой шанс смыться, а за мной наведаться как-нибудь потом.

– Да плевать мы хотели на то, что с нами будет после того, как мы тебя прикончим, – устало сказала Галина и достала из рукава тонкий и узкий скальпель.

– Слабонервным просьба закрыть глаза, – повернулась к Эрикссону Марина. – Сейчас будет очень много крови и жестокости.

– Я бы и рад, – развёл руками тот, – но мы, мёртвые, видим даже сквозь закрытые веки.

– Готовься, Студент, скоро и ты сможешь видеть сквозь закрытые веки! – пообещала Галина, поигрывая своими страшными блестящими инструментами.

Дмитрий Олегович, не отрываясь, смотрел на неё, понимая, что спасения ждать неоткуда и что сначала его до смерти замучают эти сумасшедшие старухи, а потом перехватит Эрикссон – и добавит наказание по своему вкусу. Но, если честно, абстрактные адовы муки по сравнению с картинами кровавой расправы, которые рисовало его воображение, меркли и терялись.

Поэтому, когда в помещении погас свет, он не сразу понял, что произошло.

– Кто свет-то вырубил? – прорычала Галина Гусева.

– Я сзади, осторожно, у меня топор, – предупредила её сестра.

«Отлично, – подумал Дмитрий Олегович, моментально приходя в себя, – свет погас сам собою, выход – чуть левее, старухи уже немного отошли от него, у второй в руках топор».

– Он уходит, вы что, не видите? Бойцы, вашу мать, ловите его скорее! – закричал Эрикссон. Он-то всё прекрасно видел: и как старухи аккуратно зачехляют оружие, чтобы не поранить друг друга в темноте, и как его вероломный ученик крадётся вдоль стенки к спасительному выходу. Вот сейчас бы поймать его на «липкий воздух», эх, но этот трюк можно использовать не чаще, чем раз в три часа.

– Левее, старухи, и быстро! Коридор узкий, не дайте ему уйти! – азартно подпрыгивал на трибуне Эрикссон – а что ему ещё оставалось делать? Присоединиться к преследовательницам, чтобы указывать им путь, он не мог – возникло бы слишком много вопросов со стороны начальства. Кое-какие вопросы и так, разумеется, возникнут, но ответы на них уже готовы.

В коридоре, так же как и в зале, который мёртвый шемобор арендовал для своих бесчеловечных опытов, окон не было совсем, он освещался электричеством, а электричество, судя по всему, погасло во всём здании. Что было на руку Дмитрию Олеговичу, в своё время неплохо изучившему все ходы и переходы: сколько раз он назначал носителям встречи в пустующих офисах Мутного дома и как часто пользовался оргтехникой здешних организаций в личных целях!

Вместо того чтобы убегать от Бойцов, которые, без сомнения, рано или поздно настигли бы его, пусть даже и в темноте, которая, кстати, неизвестно, сколько продержится, он юркнул в приоткрытую дверь приёмной первого встречного офиса и смешался с перепуганными посетителями, беспорядочно освещающими всё вокруг при помощи зажигалок и мобильных телефонов.

– Зажигалки уберите, здание недавно горело! – строго сказал Дмитрий Олегович. Теперь можно было спокойно присесть в уголочке и расслабиться: недавний пожар, да ещё и внезапное затемнение были прекрасной темой для разговоров. Даже если свет неожиданно загорится, этим людям будет не до выяснения его личности, а Бойцы тем временем успеют убежать далеко – им же и в голову не придёт, что у жертвы хватило самообладания остановиться, подумать и спрятаться под самым их носом.

В тот момент, когда Денис предложил Виталику свою помощь, Техник думал только об одном: ура, мне поверили, нашёлся человек, который не стал надо мной насмехаться, не стал подвергать сомнению дважды притянутую за уши теорию, а встал и сказал: я тебе верю и я тебе помогу. А уж что это за человек – дело десятое. Теперь же этот самый человек, этот Денис, шагал рядом с Виталиком уверенно, спокойно, независимо, вдыхал холодный зимний воздух через нос, выдыхал через рот – словом, являл собой скучное и безгрешное совершенство, к которому как-то неловко приставать с дурацкими разговорами. Он ведь, наверное, не любит разговаривать просто так, ради удовольствия складывая слова в разные фразы? Он во всём ищет смысл или, скажем, цель. Так что лучше идти молча, всё ускоряя и ускоряя шаг, и надеяться на то, что на месте их ждёт ответ на все вопросы – иначе как-то совсем стыдно будет.

Да и что вообще за человек такой – этот Денис? Он работает в Тринадцатой редакции с осени, а Виталик с ним так ни разу толком не общался. «А почему, а, Виталик? Ты что, избегаешь этого человека?» – неожиданно проснулся Внутренний Голос. Голос всегда говорил с бабушкиными интонациями, и скрыть от него ничего было нельзя, и оправдываться перед ним было бесполезно, поэтому Виталик честно признался, что да, избегает. А как, скажите, пожалуйста, его не избегать? Денис – он же хуже инопланетянина. В смысле – наверное, даже инопланетянина понять проще, чем своего коллегу, живого человека Дениса. Мало того, что он вундеркинд, каких никто не видел, мало того, что в деньгах он, кажется, не нуждается настолько, насколько это вообще возможно – во-первых, аскет, а во-вторых, родители в любой момент перешлют ему столько, сколько потребуется. Так при всём при этом он ещё и безупречно себя ведёт. Просто омерзительно безупречно. А когда Виталик в его присутствии откалывает очередной трюк – улыбается вежливо-вежливо, чтобы его не обидеть, но никогда искренне не смеётся. И вот теперь этот робот вызвался ему помочь – опять-таки исключительно из-за собственной безупречности, а не потому, что Виталик – отличный парень, чего бы не прогуляться с ним, тем более что тут недалеко. Так бы они, пожалуй, и прошли в молчании весь путь, если бы в Дениса не врезался спешащий куда-то, к одной ему ведомой цели, суровый небритый мужчина. Вместо того чтобы извиниться, мужчина мрачно сплюнул, толкнул Дениса в плечо, а когда тот ответил ему аналогичным по силе тычком, прорычал:

– Чтоб ты ногу свернул, падлюка! – И, считая свой долг выполненным, ломанулся дальше.

– Говоришь на меня – переводишь на себя, – неожиданно произнёс ему вслед Денис и сделал какое-то хитрое движение пальцами правой руки, будто бы переворачивая в воздухе песочные часы.

– Опа! – обалдел Виталик. – Мы так в детстве говорили. А ты откуда знаешь?

– Ты знаком с этим фокусом с детства? – уточнил Денис.

– Насчёт фокуса не уверен. Но знаю, что так надо сказать, если тебя незаслуженно обозвали. Даже если заслуженно обозвали – всё равно надо… Ох, ни фига ж себе фокус!