Читать книгу "Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас"

Зима – это такое время года, когда природа подкрадывается к человеку совсем близко. Можно выйти на улицу – и сразу, без подготовки, вдохнуть слишком много свежего воздуха. Тихий, заснеженный двор – это уже природа. Можно заблудиться в снегах. Там, где летом детишки ковыряют поверхность земли в поисках взрослого опыта, где весной и осенью в вечной луже валяются обломки цивилизаций, сейчас вырос сугроб – чужой, холодный и хрупкий. В этом углу давно уже ничего не растёт, даже репейник, а тут – надо же – целый сугроб. Может быть, по весне из этого сугроба вылупится какой-нибудь добродушный дракончик, который дунет, плюнет, прищурится – и превратит самый обычный земной двор в инопланетный оазис. А может быть, весна не наступит никогда.

Труднее всего поверить в весёлые ручейки, проворно бегущие по асфальту, когда и асфальта никакого нет, нет вообще ничего, белый снег – как белый лист, и только диковинные, загадочные, ювелирные снежинки всё падают и падают с неба. Их можно ловить ртом, а можно, раскинув руки в стороны, танцевать и вертеться волчком среди этой метели, совсем без смысла и пользы. Пускай потом голова закружится – просто с непривычки ты сделал слишком большой глоток Зимы.

Наташа не смогла удержаться от соблазна и пригласила метель на белый танец, прошлась с ней вместе в туре вальса до покосившегося особнячка Тринадцатой редакции и ловко открыла своим ключом входную дверь.

Это некоторые, не будем указывать пальцами на Шурика и Виталика, вечно опаздывают на работу, а опоздав, барственно тычут пальчиком в кнопку домофона, так что дверь открывается перед ними как бы сама собой. Дай им в руки ключ, так они полчаса перед дверью простоят, соображая, где тут замочная скважина и какое волшебное слово надо произнести, чтобы попасть внутрь. Ну, может быть, Шурик будет честно стоять, а Виталик плюнет, воровато оглядится по сторонам, да и полезет в свой кабинет через окно – всё равно он его никогда не закрывает, растяпа.

Наташа аккуратно вытерла ноги и взбежала по лестнице на второй этаж. Несмотря на не вполне рабочий, и, если уж начистоту, более чем воскресный день, в приёмной обнаружились Лёва с Гумиром. Ну, Гумиру можно – он тут живёт. А вот Лёва, интересно, что здесь забыл?

– Привет, ребята, я не помешаю? Или у вас секреты? – помахала рукой Наташа и, не дожидаясь ответа, направилась к гардеробу, чтобы повесить пальто.

– Не помешаешь. У нас так – общая трепология в ожидании трудовых подвигов, ничего секретного, так что присоединяйся, – вполне приветливо кивнул Лёва.

– Слушайте, вот вам же платят-то небось – мало! – обличительно сказал Гумир, видимо продолжая мысль, прерванную появлением Наташи.

– Ну и?… – потянулся за пепельницей Лёва. На стенах упреждающе затрепыхались плакаты, строго воспрещающие курение в приёмной, но Разведчик на них даже не взглянул.

– А вы на работу по воскресеньям ходите! – Гумир выложил на стол главный козырь, вытащил из-за уха папиросу, примял её и принялся нетерпеливо оглядываться в поисках зажигалки.

– Чья бы корова мычала! – покачал головой Лёва, протягивая ему огонь. – Тебе-то вовсе за работу не платят, а ты тут только что не живёшь. Вернее, живёшь. И работаешь день и ночь.

– Так это же такая работа?! Какая же это работа? Это песня! – блаженно улыбнулся Гумир и запыхтел своей папироской. Но тут же посерьёзнел, вскочил с места и двинулся к выходу. – Ладно, я с вами лясы точу, а у меня там уже всё, наверное, протестировалось. Придумал одну примочку, второй день об неё убиваюсь.

Гумир – компьютерный гений, мечтающий создать операционную систему будущего, которая затмит все прочие (особенно Windows), будет распространяться бесплатно, почти не занимать места на диске и иметь абсолютный иммунитет к компьютерным вирусам, даже к тем, которых ещё не изобрели. Вообще-то заветная мечта Гумира, как выяснилось при близком знакомстве, формулировалась следующим образом: не мешайте работать и дайте поесть. Поскольку его желание почти полностью совпало с требованием заместителя начальника Тринадцатой редакции, Константина Петровича Рублёва, – найти кого-нибудь, кто соображает в компьютерах, и чтобы ему можно было совсем ничего не платить, – то Гумир был аккуратно извлечён из ненавистного видеопроката, в котором он не работал, а только служил за весьма скромное жалованье, и препровождён в подвал, где из бывшей комнаты отдыха и релаксации соорудил себе весьма уютное логово. По служебной инструкции Гумир подчиняется Виталику – или, если называть вещи своими именами, относится к нему с особой симпатией и время от времени демонстрирует «начальнику» своё детище. Виталик трепещет от сознания того, что его, единственного в мире, подпускают так близко к этому чуду, поэтому требовать, чтобы Гумир выполнял свои должностные обязанности, ему уже потом как-то неловко. Зато самого Виталика в последнее время просто загоняли. Вот и Наташа с Лёвой тоже – нарочно приехали в воскресенье, чтобы лишний раз помучить несчастного Техника.

– У тебя тоже, что ли, носитель? – спросила Наташа у Лёвы, старательно ударяя пальцем о палец и устанавливая защиту. – Кофе будешь?

– Два раза угу, – отозвался тот.

– Что это на них нашло? До весны ещё жить и жить, а они разжелались тут. Я вообще к Катьке шла стричься, она же теперь мастер в дорогом салоне. Но не видать мне новой стрижки, потому что… ну, ты можешь представить.

– Могу, – кивнул Лёва. – Я всю ночь с однокурсниками пил – случайно встретились, ну и вот, решили накатить, вспомнить былое. Проснулся – муторно, холодно, хочется уснуть и проснуться заново лет этак через сто. А лучше даже родиться кем-нибудь другим – скажем, бабочкой. Но вместо того, чтобы уснуть и переродиться, я зачем-то решил стать всеобщим похмельным ангелом и сбегать в магазинчик за пивком. Ну, как ты догадываешься, там-то меня мой носитель и поджидал. Пиво я ребятам закинуть успел, а сам с ними сидеть уже не стал – помчался сюда, по дороге вызванивая Виталика.

– Ой, здорово, что ты его позвал. Я как-то не подумала, что он дома, а не здесь.

– Ну, сейчас-то он уже не дома, – злорадно потёр руки Лёва.

– Что он тебе сказал? – засмеялась Наташа.

– «Прости, дорогая, но эту звезду я подарю тебе в другой раз».

– Почему он называет тебя «дорогая»? И что это за звезда?

– Это он не мне сказал, а в сторону, мимо трубки. А мне сказал какое-то ругательство. Но потом одумался и пообещал скоро быть на месте.

– Пообещал – выполняю! – В дверях возник запорошенный снегом Виталик. Снял запотевшие в тепле очки – и на какое-то мгновение стал трогательным и беззащитным, как ребёнок, читающий в кругу родственников стихотворения собственного сочинения. Затем протёр очки рукавом куртки, нацепил их на нос – и снова стал собой. Бесцеремонно выхватил у Лёвы чашку кофе, не снимая верхней одежды, уселся на диван и поинтересовался, какого чёрта им двоим от него надо, и если им за каким-то дьяволом понадобился третий, то пусть сходят в подвал и выковыряют оттуда Гумира, а личную жизнь любимому коллеге портить перестанут.