Читать книгу "Мантикора - Робертсон Дэвис"

У нее был огромный череп и какие-то непропорционально разросшиеся кости — над гигантскими челюстями выглядывали из пещер-глазниц глаза. Она не делала никаких капитулянтских уступок своему уродству, и ее стального цвета волосы были модно причесаны, а на лице лежал плотный слой косметики. Говорили они по-немецки, но в мужчине было что-то решительно ненемецкое и нешвейцарское, и чем больше я смотрел на него (поверх книги), тем более знакомой казалась мне его спина. Затем он сделал шаг-другой, хромая, как хромал только один человек в мире. Это был Данстан Рамзи. Старая Уховертка, чтоб мне провалиться на этом месте! Но как он оказался в Санкт-Галлене и кто эта его страхолюдная спутница? Несомненно, какая-то важная птица, потому что администраторша магазина была вся внимание… Так, что же мне теперь, расшаркаться — или потихоньку ускользнуть и тихо-мирно провести праздничные дни? Как это часто бывает в таких ситуациях, решение принял не я. Уховертка заметил меня.

— Дейви! Вот здорово!

— Доброе утро, сэр. Какой приятный сюрприз!

— Вот уж кого не ждал увидеть. Я не видел тебя со дня похорон бедняги Боя. Как ты здесь оказался?

— Просто на Рождество приехал.

— И давно ты здесь?

— Со вчерашнего дня.

— Как дела дома? Карол в порядке? С Денизой, не сомневаюсь, полный порядок. Как там Нетти? По-прежнему тебя донимает?

— Все в порядке, насколько я знаю.

— Лизл, это мой друг с самого детства. Я хотел сказать — с его детства. Дэвид Стонтон. Дэвид, это фрейлейн доктор Лизелотта Негели. Я здесь у нее в гостях.

Людоедка улыбнулась мне чрезвычайно обаятельной (принимая во внимание, что ей нужно было преодолеть) улыбкой. Когда она заговорила, оказалось, что у нее низкий и несомненно красивый голос. Мне послышалось в нем что-то знакомое, но это невозможно. Удивительно, какая у этого страшилища утонченная женственность. Слово за слово, и они пригласили меня на ленч.

В результате мой отдых в Санкт-Галлене принял совсем другой оборот. Я полагал, что буду один, но, как и многие ищущие уединения люди, я вовсе не так наслаждался им, как это представлял, и когда Лизл (почти сразу же она сказала, чтобы я звал ее Лизл) пригласила меня на Рождество в ее загородный дом, я ответил согласием, даже не успев сообразить, что делаю. Эта женщина просто колдунья какая-то — при том, что никаких видимых усилий не прикладывает. А Уховертка сильно изменился. Он мне никогда особо не нравился, как я и говорил доктору Иоганне, но возраст и инфаркт, который, по его словам, он перенес вскоре после смерти моего отца, кажется, изменили его к лучшему, и до неузнаваемости. Он был все так же ироничен, так же инквизиторски любопытен, однако появилась в нем какая-то новая сердечность. Думаю, он выздоравливал здесь при людоедке, которая, по всей видимости, была врачом. Она взяла с ним какой-то странный тон.

— Ну разве мне не повезло, Дейви, что я убедила Рамзи приехать пожить у меня? Как компаньон он бесподобен. Учителем он тоже был бесподобным? Не думаю. Но он очень милый.

— Лизл, Дейви еще подумает, что мы любовники. Я здесь, конечно, для того, чтобы составить компанию Лизл, но в не меньшей мере и потому, что здешний климат полезен для моего здоровья.

— Будем надеяться, что он и для здоровья Дейви полезен. По нему видно, что он был серьезно болен. Но кажется, Дейви, вы идете на поправку? И не пытайтесь отпираться.

— Откуда тебе это известно, Лизл? Он и в самом деле выглядит лучше, чем когда я видел его в последний раз. Но это и неудивительно. Но с чего ты решила, что он здесь лечится?

— Да ты посмотри на него, Рамзи. Ты что же думаешь, что я прожила столько лет рядом с Цюрихом и не научилась узнавать тех, кто лечится у психоаналитика? Он явно работает с одним из юнгианцев — исследует свою душу и переделывает себя заново. У какого доктора вы лечитесь, Дейви? Я знаю некоторых.

— Понятия не имею, как вы догадались, но отпираться действительно бесполезно. Я уже чуть больше года посещаю фрейлейн доктора Иоганну фон Галлер.

— Ио фон Галлер! Я знаю ее с пеленок. Мы не то чтобы подруги, но знакомы. Вы в нее еще не влюбились? В нее влюбляются все ее пациенты мужчины. Предполагается, что это входит в курс лечения. Но она ведет себя очень порядочно и никому не делает никаких авансов. Думаю, что с таким преуспевающим мужем юристом и двумя почти взрослыми сыновьями другого и быть не может. Ах да, она, конечно, не фрейлейн, а фрау доктор. Но вы, вероятно, говорили по-английски, а потому этот вопрос и не возник. Ну, после года с Ио вам надо бы как-нибудь развеяться. Жаль, что мы не можем обещать вам по-настоящему веселого Рождества в Зоргенфрее; там будет скучновато.

— Не верь этому, Дейви. Зоргенфрей — настоящий заколдованный замок.

— Ничего подобного, но, по крайней мере, атмосфера там будет более сердечная, чем в санкт-галленской гостинице. Может, прямо сейчас и поедем?

Вот так оно все и получилось. Через час после ленча я, взяв свои вещи, уже сидел рядом с Лизл в красивом спортивном автомобиле, а Рамзи со своей деревянной ногой расположился на заднем сиденье вместе с моим чемоданом. Автомобиль помчался на восток из Санкт-Галлена в направлении Констанца и, как его там, Зоргенфрея. Интересно, что это? Может, одна из частных клиник, которых в Швейцарии полным-полно? Дорога все время шла вверх, и наконец, проехав около полумили по сосновому леску, мы оказались на горном уступе — с него открывался вид, от которого перехватывало дыхание. В прямом смысле перехватывало — воздух тут был холоднее и разреженнее, чем в Санкт-Галлене. А на уступе возвышался Зоргенфрей.

Зоргенфрей похож на Лизл — кошмар, но глаз не оторвать. В Англии такой стиль назвали бы «возрождение готики».[107]Не знаю, есть ли в Европе аналоги. Шпицы, узкие окна со средниками, на входе — приземистая башня, а где-то вдалеке торчит, словно карандаш, другая, гораздо выше и тоньше. Но повсюду нескрываемый дух больших денег и девятнадцатого века. Внутри масса медвежьих шкур, гигантская мебель, изукрашенная резьбой до последнего дюйма, — фрукты, цветы, птички, зайчики и даже (на сооружении, напоминающем алтарь мамоны, но, вероятно, все же являющемся буфетом) гончие в натуральную величину, у шести из которых к ошейникам прикреплены настоящие бронзовые цепочки. Это замок грез какого-нибудь магната, почившего в бозе лет сто пятьдесят назад, замок вполне в духе цивилизации, давшей миру среди массы других полезных вещей музыкальную шкатулку и часы с кукушкой.

Мы прибыли часов в пять вечера, и меня провели в эту комнату, не уступающую по размерам залу, где заседает совет директоров «Кастора», и вот я не упускаю шанса зафиксировать в дневнике последние события. У меня голова идет кругом. В чем тут дело — в воздухе или в компании Лизл? Я рад, что приехал сюда.

Позднее: По-прежнему ли я рад, что приехал? Сейчас уже заполночь, и я провел самый напряженный вечер с моего отъезда из Канады.