Читать книгу "Три часа между рейсами - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

— Пока вы здесь сидите, вам начисляется зарплата на студии, — сказала она, возобновляя работу. — Считайте это очередным заданием, полученным от мистера Де Тинка.

— Тут есть разница. Вы — леди, и я не смогу себя уважать, если оставлю это без внимания.

— То есть вы хотите, чтобы я с вами флиртовала?

— Нет, это устаревший подход. Но я полагал, что мы с вами нормально посидим, выпьем чего-нибудь.

— Возможно, мы так и сделаем, но попозже, — сказала она. — Неужели это труднее, чем работа на студии? Или вам тяжело на меня смотреть?

— Я совсем не против того, чтобы на вас смотреть, но предпочел бы делать это, сидя рядом с вами на мягком диване.

— У себя на студии вы не рассиживаетесь на диванах.

— Тут вы не угадали. Если вы среди дня пройдетесь по сценарному корпусу, не удивляйтесь, обнаружив многие двери запертыми изнутри.

Она сделала шаг назад и взглянула на него с прищуром:

— Запертыми? Это чтобы их не беспокоили? — Она положила кисть. — Сейчас принесу вам выпить.

Вернувшись через несколько минут, она растерянно застыла в дверях: Пэт успел раздеться по пояс и теперь стоял посреди комнаты, с глуповатым видом протягивая ей свою рубашку.

— Вот вам, пожалуйста, — сказал он. — Можете взять себе эту рубашку. Я знаю, где раздобыть еще кучу таких же.

Несколько секунд принцесса молча взирала на эту сцену, а потом взяла рубашку и положила ее на диван.

— А теперь сядьте на стул и позвольте мне закончить, — сказала она и, видя, что Пэт медлит, добавила: — Потом мы с вами выпьем.

— И когда будет это «потом»?

— Через пятнадцать минут.

Она торопилась завершить набросок, раз за разом исправляя нижнюю часть лица, — казалось, выражение подхвачено верно, однако что-то ее не удовлетворяло. Не хватало какого-то нюанса, который она уловила при первой встрече с ним в студийной столовой.

— Вы давно занимаетесь живописью? — спросил Пэт.

— Уже много лет.

— Наверно, повидали мастерские разных художников?

— Разумеется. У меня есть и собственная мастерская.

— Я слышал, в этих мастерских творятся забавные вещи. Вы когда-нибудь… — Тут он замялся.

— «Когда-нибудь» что?

— Вы когда-нибудь рисовали обнаженного мужчину?

— Пожалуйста, помолчите одну минуту.

Она замерла, подняв кисть и словно к чему-то прислушиваясь, а потом нанесла один быстрый мазок и с сомнением оглядела полученный результат.

— Знаете, а ваш портрет писать нелегко, — сказала она, положив кисть.

— Мне тоже нелегко позировать, — сказал он, поднимаясь со стула. — Давайте на этом закончим. И почему бы вам… почему бы вам не накинуть что-нибудь полегче вместо этой хламиды?

Принцесса улыбнулась. Она подумала, что обязательно расскажет друзьям эту историю, поднеся ее как дополнение к портрету, если, конечно, портрет удастся, в чем она все больше сомневалась.

— Вам стоит пересмотреть свои методы, — сказала она. — Неужели они срабатывают?

Пэт закурил сигарету и сел на кушетку.

— Если бы вам было восемнадцать, я бы начал всю эту болтовню про то, как вы сводите меня с ума, и далее в том же духе…

— А зачем это нужно вообще?

— Да ладно, будет вам! — сказал он с понимающим видом. — Вы пригласили меня позировать, верно?

— Да.

— А когда женщина приглашает мужчину позировать… — Пэт нагнулся, развязал шнурки, сбросил туфли, оставшись в носках, и водрузил ноги на кушетку. — Когда женщина хочет встретиться с мужчиной или мужчина хочет встретиться с женщиной под тем или иным предлогом, это всегда идет к одному и тому же. Вы меня понимаете?

Принцесса вздохнула.

— Похоже, вы загнали меня в угол, — сказала она. — Однако что же делать, если женщина хочет всего-навсего написать портрет мужчины?

— Когда женщина хочет написать портрет мужчины… — Пэт прикрыл глаза, покачал головой и выразительно хлопнул в ладоши. Он уже подцепил большими пальцами свои подтяжки, когда принцесса внезапно воскликнула:

— Офицер!

Какой-то звук раздался за спиной Пэта. Он обернулся и увидел на пороге молодого человека в униформе и блестящих черных перчатках.

— Офицер, вот этот человек — служащий мистера Де Тинка. Мистер Де Тинк одолжил его мне на сегодняшний день.

Полисмен оглядел застывшую на кушетке фигуру — живое воплощение вины.

— Он к вам приставал?

— Я не хочу доводить дело до суда — в участок я позвонила на всякий случай, для подстраховки. Дело в том, что он изначально согласился позировать мне в обнаженном виде, а теперь отказывается. — Она вернулась за свой мольберт. — Мистер Хобби, может быть, хватит ломать эту комедию с ложной скромностью? Полотенце вы найдете в ванной.

Пэт очумело потянулся за своими туфлями, вдруг с тоскою подумав о том, что в Санта-Аните сейчас идет восьмой заезд…

— А ну-ка, шевелись живее! — поторопил его коп. — Ты слышал, что сказала эта леди?

Поднявшись с кушетки, Пэт устремил на принцессу взгляд, полный боли и укоризны.

— Вы же сказали… — хрипло произнес он. — Вы сказали, что хотите всего-навсего написать…

— А вы сказали, что я имела в виду нечто другое. Так что не тяните время. Офицер, там, в баре, напитки — угощайтесь, пожалуйста.

…Несколько минут спустя Пэт, поеживаясь в одном полотенце на голое тело, сидел посреди комнаты, и в памяти его безостановочно прокручивались увиденные в юности непристойные фотоснимки, хотя с данной сценой у них было очень мало общего. Оставалось лишь тихо радоваться предоставленному полотенцу — он до сих пор не понял, что принцессу интересовало только его лицо, а не весьма далекая от совершенства фигура. Выражение этого лица сейчас было именно таким, какое увидела принцесса тогда в столовой, — выражение «Голливудского перепутья», обратная сторона мистера Де Тинка, — и она спешила запечатлеть его на холсте, пока не сгустились вечерние сумерки.

Обломки прошлого[158]

Фил Македон, некогда кинозвезда первой величины, и Пэт Хобби, сценарист, устроили аварию на бульваре Сансет, близ отеля «Беверли-Хиллз». Было пять часов утра, и алкогольные выхлопы мощно клубились над местом их оживленного спора, так что сержанту Гаспару ничего не оставалось, как задержать обоих с последующим препровождением в участок. Пэт Хобби, мужчина сорока девяти лет, выказал особую агрессивность ввиду того, что Фил Македон не признал в нем старого знакомого. В пылу потасовки он случайно нанес удар сержанту Гаспару, который был настолько этим разозлен, что поместил нарушителя в тесный зарешеченный «обезьянник», пока все трое дожидались прибытия капитана полиции.