Читать книгу "Последний Хранитель - Елена Плахотникова"

– И пить нельзя! – вскинул голову Мерантос – Чарутти запретили. Иначе – смерть!

– От кого смерть: от воды или от чарутти?

Никто не стал улыбаться над его произношением.

– От воды, конечно, – ответил Игратос

– Но мы же пили воду из колодцев, и никто пока не умер. Что-то намудрили ваши чарутти. – Вожак недоверчиво покачал головой.

– Мы пили воду, что пряталась от солнца и звезд, – напомнил Мерантос – В этой воде нет смерти.

Не знаю, откуда у него столько терпения, чтобы объяснять то, о чем знают даже детеныши, что едва научились ходить. Не понимаю, почему вожак все еще живой, если он не знает такого простого и необходимого.

– Можно пить только ту воду, что прячется глубоко в земле или в пещере. – Мерантос говорил так спокойно и внушительно, будто перед ним был его ученик. – Остальную воду пить нельзя, если не ищешь смерти.

– Что же вы сделали со своей водой, ребята?

Вожак это так спросил, что мне стало обидно.

– Мы ничего с ней не делали! – громко сказал я. – Она всегда такой была!

Потом я посмотрел на Мерантоса: пусть и он что-нибудь скажет. Он старый и умный, он найдет, что сказать.

Медведь сидел в привычной позе воина: ноги согнуты в коленях и прижаты к груди, одна рука обнимает колени, другая всегда – ВСЕГДА! – свободна, голова покоится на коленях. Эта поза обманула не одного врага, она только кажется неудобной, но из нее легко можно защищаться или нападать. Мне надо три вдоха, чтобы оказаться на ногах и ИЗМЕНИТЬСЯ. У старых воинов это получается еще быстрее. Мерантос только притворяется неповоротливым и медлительным, но я видел, как он двигался в Чаше Крови: там он был даже быстрее меня! Не думаю, что он притворяется, чтобы обмануть меня или вожака, но его так научили, что по-другому он уже не может. Вот и теперь Медведь медленно, очень медленно поднял голову, посмотрел на нас и сказал:

– Вода всегда была такой, сколько я себя помню. А помню я себя почти тридцать шесть лет.

Пятьдесят три сезона! Может быть, пятьдесят четыре – привычно подсчитал я и удивился. Такой старый! Я знал, что он старше нас, но даже не думал, что он такой старый. Немногие воины живут так долго. Моя мать моложе Мерантоса, а отец... его уже нет среди живых.

Но мысли о доме тут же исчезли, когда Мерантос заговорил.

– Детенышем я услышал один разговор... я тогда только научился ходить, и еще не все знали, что я могу выбираться из логова. Думаю, мои уши не должны были услышать этот разговор, но... – Медведь опять смотрел на меня, не мигая и не видя. Я заглянул в его глаза и испугался: еще немного, и я провалился бы в чужое прошлое и увидел бы его... Мне очень не хотелось отворачиваться и смотреть на город, но я отвернулся. – Я не стану вспоминать весь разговор, этого не надо, нужно только немногое... – Мерантос помолчал, а когда заговорил опять, его голос стал совсем другим, чужим: – Нам повезло, что у нас не идет дождь. У тех, внизу, люди умирают от падающей сверху воды.

– Это все запретное колдовство Хранителей. Повелители выпустили его, но не смогли справиться... – Опять чужой голос, только другой чужой голос, очень старый.

– А может, не захотели справляться? – спросил молодой голос – Что для них наша жизнь?

Я закрыл глаза, так было легче представлять, что рядом говорят двое: старый Медведь, что пережил Войну, и кто-то совсем молодой, может быть, такой же, как я. Далекое прошлое подошло совсем близко: я слышал его голос и дыхание на своем лице.

– Они тоже смертные, Серватос. Теперь их убивает не только солнце, но и вода. Они глупцы, возомнившие себя самыми умными!

Старик засмеялся коротко и хрипло, а мне стало страшно. Не хотел бы я заполучить врага, что умеет так смеяться.

– Твои дети станут бояться воды, а дети твоих детей научатся не доверять ей. Им будет трудно поверить, что в реках можно было купаться и пить из ручьев, не опасаясь умереть, что по воде плавали паромы и перевозили путников из города в город. Кстати, о реках: подтвердилось, что в них появились звери, жрущие все живое на берегу?

Мерантос опять немного помолчал, а заговорил он уже своим голосом:

– Он истину сказал: мне трудно поверить, что в воде можно было купаться и... плавать.

– Можно.

Вожак и Игратос сказали это вдвоем. Их голоса переплелись, как трава после ночного ветра.

– Я верю, что «можно». – Игратос шевельнул плечом и стал смотреть в сторону, на плиты пола. Мы все стали смотреть на Игратоса, и ему это не понравилось. – Если так говорит чарутти...

– Так вот чей это был голос! А я все не мог понять, кто говорил с отцом. – Мерантос покачал головой. – Давно это было. Еще до прихода Карающей. Только слова чарутти заставили тебя поверить? – неожиданно спросил он.

– Нет, – ответил Игратос и сразу же замолчал.

Он больше ничего не сказал, а Мерантос ничего не стал спрашивать. Думаю, Игратос все едино не ответил бы.

А вожак молчать не стал. И спросил он Старшего Медведя, а не притихшего Младшего.

– Ты что-то говорил о тварях в воде. Они все еще встречаются или уже вымерли?

– Не знаю, – Мерантос качнул головой. – В наших реках их нет.

А я не сдержался и фыркнул: слышал я про эти реки – переходят их от одного берега до другого по сухим камням.

Вожак и воин-Медведь тут же посмотрели на меня. Я не успел извиниться за свою несдержанность, когда вожак заговорил со мной. И я обрадовался его вопросу больше, чем внимательному и очень спокойному взгляду Мерантоса. Говорят, что у Медведей тяжелый нрав и хорошая память. Насколько тяжелый нрав у Мерантоса, я не знаю, а вот какая тяжелая у него лапа – видел.

– А какие твари водятся в ваших реках? – спросил меня вожак, и я стал рассказывать.

Вот уж кто умел слушать!

Он слушал меня так, будто я был известным песнопевцем и рассказывал самую интересную песнь последних лет. Вожак слушал и потом, когда я устал и замолчал.

– Если я правильно понял, – сказал он медленно и задумчиво, будто говорить его учил Медведь-наставник, – все эти твари водятся в болотах и сырых местах. – Он подождал, когда я кивну, и продолжил: – А что делается в реках, кто-нибудь слышал? «...что-то пожирает живое на берегу» – так, кажется, говорил Мерантос. Интересно, это «что-то» все еще плавает там или давно уже стало легендой?

– Плавает, – ответил Игратос, пока мы с Мерантосом качали головами. – Плавает, – повторил он намного тише и добавил, не дожидаясь вопросов: – Я слышал, как говорили хосты. Какая-то стая погибла возле разрушенного моста. Их сожрали почти всех. Те, кто выжили, видели длинные тонкие лапы с когтями-крючками. Лапы появились из реки и утащили многих под воду. Хосты так и не поняли, сколько тварей на них напало и какие это твари. Они запомнили только лапы и когти. И еще... – совсем тихо сказал Игратос, и вожак нагнулся к нему, чтобы лучше слышать. – Хосты очень испугались, когда поняли, что твари не боятся кнутов.