Читать книгу "Легион. Освобождение - Алексей Живой"

Он обследовал неплохо сохранившиеся дворцы местной знати и пообщался с выжившими старейшинами. Таких оказалось немного. Почти всех жителей-финикийцев еще Александр Македонский продал в рабство. С тех пор город населял кто попало. При египтянах смешение рас, и без того немалое, стало вообще бесконтрольным. Кое-кого из оставшихся финикийцев казнили сами египтяне, но большинство угнали в метрополию. В общем, Чайка счел чудом, что ему удалось отыскать в этом городе три купеческих семейства, главы которых еще могли называть себя финикийцами.

На рассвете седьмого дня с момента освобождения города на горизонте появилось три паруса, в которых Федор без труда опознал карфагенские корабли. Они приближались не со стороны Кипра и не шли вдоль побережья, из чего комендант Тира заключил, что перед ним не пополнение, а посланцы из метрополии. Возможно, это были гонцы от Гасдрубала. Хотя сам Гасдрубал находился можно сказать «неподалеку», штурмовал Александрию.

Что-то в этих кораблях заинтриговало Федора, но что именно он не мог понять до тех пор, пока они не приблизились к Тиру и не попросили разрешения войти в его гавань.

— Черт побери, меня никто не предупреждал, — недоумевал Федор, дав это разрешение, после того как узнал, кто прибыл на кораблях, — и как они узнали о том, что Тир уже освобожден? Еще сам Ганнибал, возможно, этого не знает.

На трех квинкеремах из Карфагена прибыло целое посольство под охраной солдат. Среди них многие были жрецами, желавшими поклониться святилищу Мелькарта[24]. Здесь было также много ученых мужей, хранителей истории, но большинство принадлежали к купеческому сословию. Федор просто ослеп от пестроты и блеска такого количества зеленых, коричневых и белых, расшитых золотом балахонов, в которые были одеты прибывшие. А также нагрудных цепей, перстней и амулетов из чистого золота, украшавших буквально каждого из них. И все прибывшие требовали у Чайки немедленной встречи с тираном, освободившим этот Великий Город.

— Ганнибал еще не прибыл, но мы ждем его со дня на день, — вынужден был немного урезонить прибывшую знать изумленный Федор, специально по такому случаю спустившийся на главный пирс внутренней гавани. — Я, Федор Чайка, отвечаю за Тир до его новых распоряжений. И помогу вам разместиться с удобствами, какие только найду в только что отвоеванном городе.

Немного пошумев, прибывшие посланцы Карфагена вынуждены были принять приглашение Федора, который отдал им для проживания несколько полупустых дворцов и особняков, пребывавших после осады в наиболее приличном состоянии.

— Я еще и отстроиться толком не успел, — ворчал первый военный комендант Тира, распределяя прибывших по местам проживания, — а теперь еще должен эту делегацию принимать. И как они не побоялись сюда приплыть? Война же идет, могли и к египтянам в плен угодить. Видно что-то важное хотят обсудить, раз так неймется. Да, недосмотрел Гасдрубал за своими подданными.

Однако Ганнибал, едва прибыв в Тир, как будто ничуть не удивился посольству из великих мужей Карфагена.

— Будем к ним благосклонны, — успокоил он немного взвинченного Федора, которого уже несколько дней донимала расспросами вся эта толпа в пестрых хитонах. — Они так долго ждали его освобождения, что боги подсказали им когда прибыть. Я должен принять их. Ты уже подготовил царский дворец?

Чайка инстинктивно кивнул, мгновением позже поймав себя на мысли, что запросто говорит с самым могущественным из ныне живущих финикийцев. «Мне только в царскую свиту не хватало попасть, церемониймейстером сделаться, — ворчал он, провожая Ганнибала в этот дворец, где повсюду стояли охранники из числа морских пехотинцев, за неимением вышколенных слуг, — я солдат. Надо отпроситься отсюда подальше за линию фронта. Лучше уж с египтянами воевать, чем вариться среди этих пестрых красавцев».

Впрочем, Чайка лукавил. Ему ужасно захотелось узнать, зачем прибыли в Тир, где еще не была полностью смыта кровь с мостовых, все эти купцы и географы, рискуя своей жизнью. Федор почему-то был уверен, что не только для того чтобы поклониться освобожденному святилищу Мелькарта. Наверняка была у них и другая цель. Или что-то случилось, или они обнаружили что-то такое, что заставляло их спешить, невзирая на риск угодить в рабство или найти смерть. А что купцу дороже жизни? Правильно.

«Наверное, хотят первыми начать здесь торговать, — презрительно усмехнулся Федор, в котором за время новой войны торговец умер, а воин прочно занял его место. — Открылся новый рынок. Скоро здесь все закипит. Конкуренция».

Проводив Ганнибала, он решил оставить его на растерзание пестрой толпе гостей, дожидавшихся его во дворце, и собрался вернуться к своим делам коменданта, но тиран задержал его.

— Останься и послушай, — приказал Ганнибал.

Федор нехотя остался, считая, что зря потеряет время, но приказ тирана закон. Приладив ножны фалькаты, он присел на скамью в глубине полукруглого зала с колоннами, выходившего на террасу, откуда открывался великолепный вид на море. От нечего делать Чайка осмотрелся. Стены и колонны были сделаны из коричневого пористого камня, а плиты на полу отполированы до блеска. Все, кто прибыл на трех кораблях из Карфагена, расположились полукругом на раззолоченных скамьях, а Ганнибал сел перед ними на огромном резном кресле, обсыпанном украшениями и сильно напоминавшем трон.

— Мы рады приветствовать тебя, Ганнибал Великий, — поклонился один из старцев в зеленом хитоне, при этом его золотая цепь с амулетом в виде птицы едва ли не коснулась пола, — как освободителя земли наших предков.

— Боги были благосклонны ко мне, Ханиф, — слегка поклонился в ответ Ганнибал, как оказалось знавший главу делегации лично, — и я всего лишь выполнил свой долг перед народом Финикии. Но что привело вас ко мне в это опасное время? Нам предстоит война с Египтом, и торговать еще рано.

— Войну с Египтом ты выиграешь, — уверенно заявил Ханиф, бывший, судя по всему, одним из главных купцов Карфагена, — а торговать можно и во время войны. Но не о здешней торговле прибыли мы поговорить с тобой, хотя…

Он невольно оглянулся, лишь скользнув взглядом по большому свертку, лежавшему рядом с ним на скамье.

— Хотя многие из прибывших хотели бы вновь обосноваться в Тире, охраняемом самими Мелькартом, и возродить его былое могущество.