Читать книгу "Распутница - Розмари Роджерс"

– Да куда угодно, черт побери! И к кому угодно!

Но думала ли она так на самом деле?

Глава 35

«Вернулся ли он к Паките?» – гадала Триста. А она сама – была ли она всего лишь эпизодом в его жизни, который легко забыть? Таким совершенно незначительным эпизодом. Но почему Триста должна о нем беспокоиться или вообще вспоминать о нем? Почему ее должна заботить его судьба, особенно после того, как он так бессердечно с ней обошелся?

Да будь он проклят! Как он мог так легко оставить ее… бросить! – после всего, что между ними было, забыв все те слова, что шептал ей, когда занимался любовью? Неужели он не понимает, что по пути с ней может всякое случиться?

– Теперь ты находишься достаточно близко от Нового Орлеана, чтобы заявить свои права на наследство или на то, что от него осталось. Я уверен, что генерал Бэнкс отнесется к этому благосклонно – он разумнее, чем Батлер, и более приятен в общении. – В завершение своей краткой речи этот подонок поцеловал ее, и едва не задохнувшаяся Триста оказалась не в состоянии даже выразить протест против такого произвола.

Триста нервно расхаживала взад-вперед по своей напоминавшей тюремную камеру комнате, чувствуя себя так, будто попала в средневековье. Девственница под охраной. Товар, который может пригодиться для сделки. Но она уже не девственница – несмотря на то что находится под чересчур мощной охраной!

Большой Дом – дом его родителей – действительно находился довольно близко от Нового Орлеана. А обширные владения Энтони Давенанта раскинулись на плодородной земле Луизианы, между Сабин-Ривер и Красной рекой.

– Я хочу познакомить тебя с моими родителями. Мама иногда меня понимает, отец не понимает никогда. Но он близкий друг Сэма Хьюстона, и у него с ним одинаковые взгляды.

Как хорошо (даже слишком хорошо!) Триста запомнила выражение лица Блейза, когда он говорил о родителях! Как хорошо она запомнила тот момент, когда Блейз небрежно предъявил ее, если так можно выразиться, – как будто фокусник вытащил кролика из шляпы! Рядом лаяли гончие и таращили глаза слуги.

– Моя жена – она любит, чтобы ее называли Тристой, поскольку ее многочисленные имена слишком сложно запомнить. Триста – мой отец… моя мать. – Блейз сначала обнял мать, крепко прижав к себе и держа так, пока она не запротестовала, смеясь сквозь слезы. Отец долго испытующе смотрел на Тристу, затем церемонно поклонился и поднес ее руку к губам.

– О, все абсолютно законно – мы женаты. Кстати сказать, она наследница значительного состояния – ведь так, душа моя? Естественно, это единственная причина, по которой я на ней женился!

Как хорошо она помнит эти шутливые слова! К чему бы это?

Конечно, Блейз оставил Тристу на попечение своих родителей только для того, чтобы избавиться от нее. Бросил ее здесь страдать в этом ужасном кринолине, а сам отправился рисовать свои картины и писать беглые заметки о «сражении на Красной реке».

Он уехал… А ей пришлось остаться! Естественно, Блейз не предупредил, что она окажется в положении пленницы. Что ее будут тщательно беречь и охранять, как драгоценное имущество. Как вазу династии Мин или скрипку Страдивари, на которой можно изредка играть, когда есть подходящее настроение. Да, она для него всего лишь вещь. И теперь, оглядываясь назад, Триста с удивлением поняла, что была бы рада вернуться к апачам. Там жизнь в некоторых отношениях была проще.

Но где же Блейз? И почему он привез ее именно сюда, представив как свою жену?

Триста вскоре обнаружила, что его отец вовсе не такой неприятный человек, каким представлялся ей вначале. А мать оказалась очень похожей на Пакиту и держалась так же замкнуто – может быть, потому, что не одобряла внезапной женитьбы сына на женщине, которую до сих пор никогда не видела. Или Блейз нашел время, чтобы объяснить матери обстоятельства своей женитьбы? Ну все равно, Тристу это не волнует. Она уже решила, что любой ценой постарается обрести свободу – и будь проклят этот Блейз!

У матери Блейза были длинные прямые черные волосы с немногочисленными вкраплениями седины. Когда она распускала их, то волосы доходили почти до ее все еще стройной талии. Даже сейчас она была красивой женщиной, и Триста ловила себя на мысли о том, будет ли она сама так же хорошо выглядеть в… ну, в том возрасте, в каком сейчас может быть сеньора Мадалена.

– Вы любите моего сына? – прямо спросила она, когда пошла лично показывать невестке ее комнату.

Триста до сих пор не может понять, почему на этот прямой, резкий вопрос она ответила «да». Ведь на самом деле она ненавидит Блейза, о чем и должна была честно сказать его матери. Почему же она выпалила «да» вместо «нет»? И почему ее вообще должно волновать, чем занимается Блейз и не грозит ли ему опасность?

Он сам прекрасно знает, что такое риск и какова бывает награда, нетерпеливо напомнила себе Триста. Он не станет слишком рисковать, он из тех, кто остается в живых, – прагматик, который в первую очередь думает о себе. Возможно, в этом причина и их несчастливого и несвоевременного брака, который уже принес ей столько несчастий!

Блейз сообщил своим родителям, что его жена – «докторша» (заработав себе этим убийственный взгляд), что она обманом проникла в самые знаменитые медицинские колледжи Европы, выдав себя за молодого человека.

– Да, это правда – к счастью для моего мужа, потому что не так давно мне пришлось повозиться с двумя довольно опасными пулевыми ранениями! Не правда ли, дорогой? Кроме того, – добавила она, – как хирург и врач, назначенный санитарной комиссией, я проводила ампутации и… лечила солдат, пострадавших в бою. А еще я могу ездить верхом и довольно хорошо стрелять из пистолета или винтовки. Боюсь, что я совсем не похожа на слабую и беспомощную женщину! Надеюсь, это вас не шокирует, сэр? – с вызовом произнесла Триста.

К ее удивлению, а также к удивлению жены и сына Энтони Давенанта, тот после небольшой паузы рассмеялся и приветственно поднял бокал:

– Я пью за женщину с убеждениями, которая не боится говорить правду! Должен сказать: я рад тому, что мой сын взял в жены отнюдь не какую-то жеманную девицу. Мне нравится, что вы не боитесь ему возражать и говорите откровенно. Значит, вы женщина-врач? А вы не в курсе, как лечить лошадей и скот? Когда-нибудь ездили на полудикой лошади?

– Да, ездила. У моего отчима было ранчо в Калифорнии, и я научилась ездить верхом раньше, чем ходить! Вот только юбки мне мешают, и я не люблю ездить в женском седле.

– Ну, положим, это меня не смущает! Ха! Моя Мадалена тоже не любит пользоваться женским седлом и никогда в нем не ездила – не правда ли, любовь моя?

Было ясно, что, когда Энтони Давенант называл свою жену «любовь моя», он говорил серьезно. А вот когда Блейз так обращался к Тристе, то в его голосе всегда звучали насмешливые нотки. Что она все-таки для него значит? И почему он всегда входит в ее жизнь в самое неподходящее время, когда Триста уже начинает забывать о его существовании? Думая о Блейзе, Триста чувствовала, что ее мысли путаются. Почему одно предположение о том, что он может вернуться к Паките, приводит ее в бешенство?