Читать книгу "Дочь Льва - Лоретта Чейз"

— Но я должен что-то иметь, — пробормотал он, открывая глаза.

«…дети. Если Бог будет милостив…»

Двенадцать тысяч фунтов сегодня. А завтра?

Вариан снова посмотрел на крошечную даму в зеленом, и его лицо смягчилось.

Он прошел в магазин и попросил у модистки карандаш и бумагу. Остальное доделало чувственное, праздное выражение лица.

Вариану достаточно было улыбнуться — что он и сделал несколько смущенно, — и мадам подожгла бы свою лавку, если бы он ее попросил. Она без слов принесла материалы, которые он заказал, и, пока он писал, стояла рядом, неосознанно прижимая пальцы к горлу, и смотрела на него в состоянии бредового исступления.

Вариан сложил листок и положил на прилавок монету.

— Я вам очень обязан, — сказал он. — Видите ли, это не может ждать.

— Да, милорд. Конечно, милорд, — бездыханно произнесла она. Она готова была сама отнести его письмо — хоть в Китай, если он пожелает, и только остатки достоинства заставили ее послать с поручением помощницу.

Через пятнадцать минут записка была доставлена мистеру Уиллоуби.

«Заплатите им», — гласил резкий росчерк черными чернилами. Внизу — размашистая подпись: «Э».

Леди Брентмор развернула проспект «Склад Акермана», который Эсме только что захлопнула.

— Если не хочешь сама выбирать платья, я сделаю это за тебя, — сказала она.

— Я не хочу платья, — проворчала Эсме. — Мне надо мое приданое.

— Господи, ты упряма, как твой папаша, но не имеешь и половины его мозгов. Во имя всего святого, как он мог произвести на свет такую простофилю?!

Леди Брентмор вскочила с дивана и свирепо заходила по комнате. Потом снова подплыла к внучке:

— В сотый раз повторяю: у тебя нет приданого. Пока я не скажу, что оно есть.

— Тогда я напишу в «Таймс», — заявила Эсме. — Расскажу всему миру, что вы сделали.

— В «Таймс»? «Таймс»? — пронзительно закричала вдова.

— Да, и во все другие газеты. А еще в воскресенье я встану в церкви и расскажу, как мужу пришлось оставить меня, потому что моя семья не выполняет условия брачного контракта.

Леди Брентмор открыла рот, закрыла и села на диван, глядя в упор на Эсме.

Эсме сидела прямо, словно аршин проглотила, сложив руки на коленях и упрямо сжав рот.

Наступило долгое молчание.

Потом вдова разразилась смехом:

— Чума тебя побери! Встанешь перед прихожанами? Напишешь в «Таймс»? А что, неплохо. Это тебе Персиваль помог придумать?

— Он предложил газеты, но заявление в церкви — моя идея, — неохотно признала Эсме.

— Вчера мне показалось, что ты отнеслась к этому спокойно. Черт, какая же ты тупоголовая! Я тебе объяснила, что толку не будет. Иденмонт не прибежит назад, чтобы забрать тебя. Ты не можешь купить его общество, дитя. Он просто все потратит на игру, пьянку и девок.

Слова бабушки больно задели Эсме, но она упрямо ответила:

— Вариан сам решит, как их потратить. Если он не желает возвращаться ко мне, я не могу его заставить. Я не просила его жить со мной и не буду просить. Я ничего не принесла ему при женитьбе. Теперь у меня наконец есть приданое, и я могу высоко держать голову. Мое достоинство требует, чтобы ему было уплачено.

— Проклятие! Черт возьми, ты говоришь, как мужчина! — взорвалась леди Брентмор. — Ну хорошо, моя достойная леди, если хочешь всеми управлять и думаешь, что знаешь лучше старших, — она двинулась к двери, — пошли в бухгалтерию! Я покажу тебе, какой ящик Пандоры ты собираешься открыть.

Озадаченная, но непреклонная, Эсме прошла за бабушкой в мрачный кабинет.

Вдова отперла ящик письменного стола, вынула связку писем и сунула Эсме в руки. Потом она села и стала молча ждать, нетерпеливо постукивая указательным пальцем по столу.

Через несколько минут Эсме подняла глаза от бесконечных строчек цифр и пояснительных замечаний.

— Вы наняли человека шпионить за дядей?

— Я велела ему заглянуть в счета Джеральда. Только мне был нужен грамотный шпион, который мог бы разобраться, как Джеральд распоряжается деньгами. — Старая леди показала на письма. — Он пишет, что у него были «некоторые неурядицы», но эти цифры говорят о почти полном крахе. Спрашивается, как он мог дойти до краха при таких вложениях? Я должна знать. Вот куда я вкладывала фонды последние тридцать лет.

— Я ничего не понимаю в этих делах — сказала Эсме. — Но я слышала, что иногда мужчины пускаются в спекуляции, при которых все теряют.

— Он во что-то вляпался, или же ему придется признаться, что он во власти интриганов.

Эсме отдала ей письма.

— Его денежные затруднения — это его проблемы. Я не вижу, какое это имеет отношение к моему приданому.

— Ах, не видишь? — Вдова заперла письма в ящик. — А ты подумай, детка. — На это она дала Эсме три секунды, потом сказала: — Джеральд отчаянно нуждается в деньгах. Даже если бы я не знала, как плохи его дела, я бы ему ничего не дала, не убедившись сначала, что он попал в беду не по своей глупости. Я не бросаю деньги на дураков, как ты уже, надеюсь, поняла.

— Да, бабушка, но…

— Шахматы, — нетерпеливо перебила леди Брентмор. — Они стоят тысячи, но в комплекте. Вот почему Персиваль спрятал от отца королеву. По крайней мере на это у него хватило ума. Он знает, что Джеральду нельзя доверять.

Этому Эсме легко могла поверить. На Корфу дядя не только вел себя грубо и оскорбительно, но он солгал насчет бабушки. Все, что он говорил о том, как хотел смягчить ее отношение к Джейсону, и об угрозах лишить наследства Персиваля — все было ложью.

— Джеральд должен знать о распоряжении Дианы, но он никогда о нем не упоминал, — продолжала вдова, — хотя при отсутствии одной фигуры набор не многого стоит. Это говорит о том, что он не потерял надежды вернуть королеву, а если он ее найдет, то не захочет отдавать шахматы. Как только он узнает о том, что королева у нас, быть беде. Прежде всего он обязательно пригрозит оспорить завещание Дианы в суде лорда-канцлера. Эсме нахмурилась:

— Я слышала, что такие судебные тяжбы стоят очень дорого. А еще Персиваль говорил, что иногда они тянутся поколениями. Как может мой дядя…

— Когда у него нет денег? На деле ему не понадобится проходить через суд. Достаточно пригрозить. Или потратить понюшку табаку на запуск дела. И что тогда делать Иденмонту, если у него вообще ничего нет? Я скажу что. Отделаться от суда, удовлетворившись какой-то ничтожной суммой. Или, если ему хватит ума догадаться, что Джеральд блефует… — Леди Брентмор покачала головой.

— Нет, — твердо сказала Эсме. — Не надо мне злобных намеков и качания головой. Расскажите, какой план вы подозреваете.

— Разве мало ты видела негодяев, дикарей, чтобы самой сообразить? — Бабушка показала на ряды полок, окружавшие комнату. — Любой бизнес, который нельзя описать внятно, так чтобы всему миру было понятно, — это грязный бизнес, уж поверь моему опыту. А это значит — иметь дело с грязными людьми. Если Джеральд увяз и пришел в отчаянное положение, значит, он увязнет еще глубже.