Читать книгу "Ингвар и Ольха - Юрий Никитин"

Надо понаблюдать за ними, напомнил он себе. Ингвар лишькажется себе, да и другим, лютым и свирепым. Но для троих: для него, Рудого икнязя – он останется тем ребенком, который так горько плакал по своей убитойматери. И нельзя, чтобы он плакал снова.

Из задумчивости его вывел негромкий голос над ухом:

– Питье подавать?

Асмунд с неудовольствием оглянулся на услужливого гридня:

– Так скоро? Сперва зайца, уже зажарился, я чую заверсту, потом рыбу, затем блинчики с гусиной печенью, затем можешь и питье…Стой-стой, погоди! Перед питьем захвати с десяток рябчиков в малине…

Ольха не могла удержаться от улыбки:

– Я вижу, славянский обычай плотно покушать оказалсязаразителен? Даже для суровых русов?

– Русы, придя на ваши земли, – согласился Асмундблагодушно, – принимают и ваши обычаи… Не все, конечно, но многие нам понраву. И поесть любите, и мужчины у вас могут брать столько жен, сколькопрокормят. Это правильный обычай. Детей должен плодить сильный да отважный, ане то род людской переведется.

Она кивнула, довольная, сама подобное доказывала Ингвару,спросила с покровительственным пренебрежением:

– А у вас как?

– Хуже, – вздохнул он скорбно. – У нас как уиных зверей или птиц. Ну, лебедей, к примеру. Однажды и на всю жизнь. Этоназывается по любви.

Она помолчала, несколько сбитая с толку. Повториланерешительно:

– По любви…

– Да, – бросил он невесело. – Но ведь любовь– это такая непрочная… и неверная вещь. Сегодня есть, а завтра уйдет. А то и всамом начале бывает одна видимость или обман с чьей-то стороны. А когдапо-вашему, когда здоровый да сильный мужчина берет три или пять жен, то этоплемени на пользу. Дети от такого быка пойдут здоровые! А слабый да трусливыйвовсе уйдет, не оставив потомства.

Она произнесла нерешительно:

– Вот видишь…

– У вас этот обычай лучше, – согласился он. –Потому наши дружинники охотно отступают от наших законов в пользу вашего. Русылюбят учиться и перенимать лучшее! Из-за этого они, если верить волхвам, многораз меняли даже имя своего народа, язык, обычаи, земли, веру.

Она ужаснулась:

– Но это ж нехорошо!

– Как знать, – ответил он задумчиво, – какзнать. Если не перенимать у других лучшее, то нас бы уже и куры загребли. Отнас же перенимают?

Закончив трапезу, он со вздохом отодвинул блюдо с грудойкостей. Все еще выглядел неудовлетворенным, хотя сыто отдувался, взрыгивал,прикрываясь ладонью. Гридень принес лохань с горячей водой, вышитый рушниквисел через плечо. Асмунд, по обычаю русов, помыл руки в лохани, вытертщательно о полотенце. Гридень поклонился, ушел. Ольха даже на его спине читаланеодобрение таким странным причудам. Ведь грязные пальцы проще вытереть о волосы.Ну а раз уж головы бритые, то о портки или рубаху.

– А пошто Ингвар уехал?

– Не сказал, – ответила она, стараясь, чтобы голосзвучал ровно, – только и рек, что на два-три дня князь вызвал.

– Гм… Стряслось что-то? Говорят, прямо в ночь ускакал?

– Князю виднее, – сказала она только для того,чтобы сказать что-то. В том, что Ингвар ускакал ночью, для нее тоже было многопугающего и странного.

– Нашему в самом деле виднее, – согласилсяАсмунд. – Но это видно не сразу. Бывало, только через годы вдруг видишь,зачем он делал то, что всем нам казалось дурью.

– Он в самом деле Вещий?

Асмунд кивнул. Глаза стали строгими.

– Только редко рассказывает, что видит. Во многомзнании, говорит, много горя. Видать, в самом деле горы невеселого зрит вгрядущем.

Она подумала, покачала головой:

– Мне грядущего лучше не зреть.

Голос ее прервался. Асмунд погладил ее по голове. Ладонь унего была огромная, как весло, и шероховатая, как кора дерева, но Ольхачувствовала доброту и утешение в жесте старого воеводы.

– Мы все живем не так, как хотим.

– Почему?

– Ольха, да половина киевлян, будь их воля, вовсе неслезала бы с печи. Думаешь, с чего поляне… а может, и древляне, напридумывалисказки про Емелю-дурака или золотую рыбку? Надо – вот что движет миром! А тенароды, которые «надо» ставят перед «хочу», правят теми, у кого это хотеньепрет впереди всего!

Студен вернулся перед обедом. Асмунд ворчал, что заснеданком он только червячка заморил, потому на обед пусть подают ему какследует, а заодно пусть несут и ужин. Неизвестно, останется ли он на ночь, а неостанется, так вдруг в дороге перекусить не удастся?

Студен туманно сообщил, что приедет, возможно, и Рудый. Онповстречался ему в десятке верст. Рудый зачем-то расспрашивал про Ольху. Асмундтут же воспрянул духом и распорядился, чтобы стол накрыли на четверых. Дажеесли не приедет, то еда все равно не пропадет – их тут трое, тарелки худо-беднода как-то очистить сумеют. Даже собакам не останется, если сама Ольха готовила.

Студен приехал даже сюда, подумала Ольха настороженно. Чтобы там ни говорили о нем, но она-то знает, что он приехал ради нее. Но чегождет от нее? Хочет взять для своей похоти? Возможно, ведь в полной мужскоймощи, но маловероятно. Слишком у него прицельный взгляд, а улыбается едва-едва,всегда с некоторым опозданием.

Кто ищет или может искать ее помощи? Нет, для помощи онаслаба, а хотя бы союза с нею? Хазарин, ему нужно распространить власть каганатадальше на север. Или хотя бы вернуть земли, отобранные Олегом. Вторая – Гульча,но почему-то еще не попалась навстречу, не сделала ни единого шага. Она большеозабочена продвижением своей веры, а вместе с нею и власти. Уже вся Хазария вкулаке иудеев, а если в здешних славянских племенах примут Моисея, то и ониокажутся под иудеями… Хорошо это или плохо? Это лишь сменить проклятых русов напроклятых иудеев. Пожалуй, если Студеном движет не похоть, то что? Он чересчурдобр, дороден и по-славянски ленив. А русы – сильны и жестоки. Они двигаютсябыстро и карают немедля.

– Я пойду распоряжусь насчет зелени, – сообщила онаАсмунду.

– Ерунда, – проворчал Асмунд.

– Зелень?

– Все ерунда, кроме жареного поросенка. Ну и, конечноже, жареных гусей, кур, лебедей, куропаток, рябчиков…

– А также жареной рыбы, – добавила она втон, – вареных раков… и многого другого. А также печеного, соленого,вареного, маринованного. Все-таки я принесу зелени. Ты знаешь, что раньше внаших лесах медведи были с длинными хвостами и ушами?

– Я могу рассказать про селедку, – проворчалАсмунд, – хочешь?

– Селедка в наших лесах не водится.