Читать книгу "Вонгозеро - Яна Вагнер"

Некоторое время никто не произносил ни слова; мы молчали, переваривая эту сбивчивую историю.

— А где она, эта ваша больница? — наконец спросил Сережа.

— Так в Пудоже. Я разве не сказал? — удивился доктор. — Здесь уже недалеко, километров пятнадцать.

— Послушайте, — сказала вдруг Марина настойчиво и положила свою узкую руку на рукав мятой куртки, которую где-то в середине разговора Коля безапелляционно нахлобучил-таки доктору на плечи и несколько раз возмущенно водружал ее, сползающую, на место, когда тот особенно оживленно размахивал руками, — мы слышали, что в Пудоже уже неспокойно. Не надо вам одним туда ехать — подождите нас, мы только зальем топливо и поедем все вместе, хорошо?

— Неспокойно? — переспросил доктор, грустно улыбаясь. — А разве где-то сейчас спокойно?

— И все равно, — с твердостью, которой я ни разу у нее не замечала, сказала Марина, — так безопаснее, как вы не понимаете! Мало ли что там, в этом вашем Пудоже, могло случиться за три недели. Подождите немного, мы уже почти готовы ехать — мы же готовы, да, готовы же?

— Нет, — вдруг сказала Ира, — мы не готовы, — и все мы с удивлением посмотрели на нее.

— Ну да, мы не поели, — произнесла Марина с отчаянием, — но мы же можем сделать это по дороге, Ира, или сейчас — но быстро, это десять минут, им нельзя дальше одним..

— Дело не в этом, — сказала Ира медленно. — Мы не можем ехать дальше, потому что в Витаре кончился бензин.

Разумеется, я этого ожидала. Об этом невозможно было забыть: все время, пока мы двигались вперед, уменьшая расстояние, отделяющее нас от маленького дома на озере, обещающего нам долгожданный покой и безопасность, невозможно было думать ни о чем другом, кроме этого: хватит ли нам топлива, чтобы добраться. Я помнила об этом, пока сама сидела за рулем, наблюдая за движением тоненькой красной стрелки — в нем не было плавности, в этом движении, стрелка могла не двигаться час, полтора, а затем делала резкий рывок — и каждый раз такой же рывок делало мое сердце, потому что машина — не только Витара, любая из наших четырех машин — означала на этой длинной, опасной дороге жизнь, была ее синонимом. Я помнила об этом, когда мы нашли брошенный грузовик, и потом — на пустых заправках возле Кириллова, и когда мы грабили цистерну — несколько раз за эти десять с лишним дней нам везло, и у трех дизельных автомобилей было теперь достаточно топлива, чтобы доехать до цели, но бензина — если не считать жалких нескольких литров, обнаруженных папой в дачном поселке — бензина мы не нашли нигде. Просто я оказалась не готова к тому, что это случится так скоро, и потому я все-таки переспросила, чувствуя себя при этом очень глупо: «Как — кончился? Уже?»

— На самом деле его хватит еще километров на десять-пятнадцать, — ответила Ира, — но лампочка горит, и мы подумали, будет лучше, если мы решим этот вопрос здесь, а не посреди города, в котором неизвестно что творится…

— Я просто не успел тебе сказать, — быстро перебил ее Сережа, — Витару придется оставить здесь, Аня. Мы сейчас перегрузим вещи, и сесть придется поплотнее. Ничего, не страшно, осталось километров триста пятьдесят, дотянем как-нибудь, — и продолжил, уже обращаясь к доктору: — Слушайте, может, вы и правда нас подождете? Нам просто вещи перекинуть, вряд ли это займет больше получаса.

— Вы простите, — тут же виновато ответил доктор, прижимая к груди свою широкую короткопалую ладонь, — больше мы с вами задерживаться никак не можем. Они ждут нас — три недели уже ждут, и мы просто не имеем права, понимаете? Мы не везем им никакой вакцины, разумеется, но они должны знать… в общем, спасибо, но мы поедем сейчас.

— Ну что ж, — Сережа пожал плечами, — тогда счастливо. И удачи. — Он протянул доктору руку, которую тот немедленно и с большим воодушевлением пожал, а затем повернулся и пошел к пикапу: — Андрюха, расчехляй прицеп — основное к тебе придется сложить, наверное…

— Много не влезет, — озабоченно отозвался Андрей, — мы почти под завязку его уже набили. Разве что канистры пустые выбросить?

— Только не все, — тут же подключился папа, и все они, включая Мишку, сгрудились вокруг прицепа и погрузились в спор, словно перелистнув страницу, на которой случилась эта встреча на ночной дороге, словно ни застенчивого доктора, ни мрачного, недоверчивого Коли, опустошившего папину пачку сигарет, больше не существовало.

— Не надо вам ехать одному, — повторила Марина доктору, — полчаса ведь ничего не решают, — но он только замотал головой и начал поспешно, даже с какой-то опаской отступать назад, как будто боялся, что она сейчас повиснет у него на рукаве и не отпустит совсем, — да подождите же! Уже поздно, вечер, он, наверное, спит давно, этот ваш главврач…

— Ну нет уж, — с жаром возразил стоявший тут же Коля, — этот точно не спит! — и они с доктором обменялись понимающими взглядами. — Вломит нам еще по первое число за то, что так задержались. Поехали, Пал Сергеич, ты давай, прощайся, а я пойду прогрею машину чуток.

Почему они ведут себя так, словно даже не думают о том, что там, куда они едут, могло уже ничего не остаться, думала я, наблюдая за тем, как долговязый Коля деловито садится на корточки возле поврежденного «буханкиного» колеса, проверяя, выдержит ли оно последних пятнадцать километров, отделяющих эту маленькую экспедицию от долгожданного Пудожа. За последние сутки мы не увидели ни одного живого города, ни одного — только две крошечных деревни, спрятавшиеся в снегах в наивной уверенности, что двадцать с небольшим километров нечищеной дороги в состоянии защитить их и от болезни, и от тех, кто пока ей не поддался и пытается выжить любой ценой. Вы же видели то же самое, что и мы, подумала я, почему же при этом единственное, о чем мы можем теперь думать, — это наше собственное спасение, а вы, два смешных безоружных человечка в дышащей на ладан машинке, делаете вид, что эта мысль даже не приходила вам в голову?

— Скажите, — произнесла я, прервав, видимо, очередной жалобный Маринин монолог, и она испуганно умолкла и посмотрела на меня, — вы действительно не боитесь? Вы правда не понимаете, что скорее всего там, куда вы едете, уже нет никакого города, никакого главврача? Три недели прошло… вы же сами видели, как быстро… Там наверняка уже ничего нет — разве что кучка умирающих людей, которым вы все равно не сможете помочь.

Доктор медленно повернулся ко мне и внимательно, без улыбки взглянул мне в лицо.

— Я уверен, что вы не правы, — ответил он после некоторой паузы, — но даже если… я не знаю, как вам это объяснить. Понимаете, в этом случае мы тем более должны быть там.

— Сергеич! — умоляюще воскликнул Коля, уже сидевший за рулем «буханки». — До утра простоим, поехали давай! — И доктор, еще раз кивнув нам, повернулся и торопливо побежал к машине. Повозившись немного с пассажирской дверью, он наконец открыл ее — судя по всему, не без помощи изнутри — но вместо того, чтобы забраться на сиденье, принялся вначале запихивать куда-то вглубь свой прямоугольный громыхающий чемодан, куртку, а после неожиданно хлопнул себя по лбу и быстро зашагал обратно, к нам, провожаемый негодующими Колиными воплями.