Читать книгу "Прощай, принцесса - Хуан Мадрид"

Каликсто продолжал:

— Он так мечтал, чтобы я стал музыкантом, осуществил то, что не удалось ему, а мне… мне всегда нравился спорт, я хотел стать спортсменом. Ладно, я налью тебе еще вина?

— Да, пожалуй.

— А мой вот сын Хулито, наоборот, стал компьютерным гением, он здорово разбирается в этих машинах. И это при том, что он толком и не ходил в школу. Во как бывает!

В этот момент Хулито приоткрыл дверь своей комнаты и позвал меня:

— Готово! — крикнул он. — Есть! Хочешь посмотреть?

Я прошел к нему в комнату, следом за мной двинулся Каликсто. Хулито вернулся за свой стол и ткнул пальцем в монитор. Каликсто проворчал:

— Что это? Без очков я слеп как крот.

Это был жесткий диск компьютера Санчеса Росса. Хулито весь аж лучился, его глаза сияли от возбуждения, пока он торопливо рассказывал:

— Я воспользовался сразу двумя софтовыми программами: FKT, чтобы вытащить образ диска, и Encase, при помощи которой сделал две зеркальные, то есть абсолютно точные, копии. Видите? Давайте сразу копнем поглубже, информация за восемьдесят седьмой год, ее стерли в июне этого года, шестого числа.

— Уже после того, как компьютеры были разбиты?

— Видишь ли в чем дело, они не были разбиты. — Хулито явно был весьма доволен своей работой. — Восемнадцатого мая этого года машину в офисе Санчеса Росса сбросили на пол и слегка попинали, но не уничтожили. Вот тут все. — Он начал водить пальцем по монитору. — Хотите посмотреть? Я пока не могу распечатать, потому что сначала нужно еще доработать программу «зеркало». Но гляньте… видите? Вот тут упоминается Лидия Риполь… «прерывание беременности на седьмой неделе». Операцию провел доктор Санчес Росс, ассистировала медсестра Матильде Лосантос Руис.

— Ты настоящий гений, Хулито. Когда ты сможешь предоставить эту информацию в бумажном виде?

— Ну, в лучшем случае сегодня вечером. Хочешь посмотреть архивы за девяносто четвертый год? — Он повозил по столу мышкой и вывел на монитор другой файл. — Гляди!

Я начал читать, с трудом продираясь сквозь дебри классической психиатрической терминологии. Все же кое-что мне удалось понять. Например, «неожиданный депрессивный приступ, произошедший в результате употребления кокаина на фоне общего экспоненциального невроза, характеризующегося многочисленными фобиями, касающимися матери, которую она обвиняет в разводе с отцом. В том, что съехала в отдельную квартиру в прошлом году. В настоящее время наблюдается легкое нарушение ориентации в пространстве, бессонница и беспорядочные нейровегетативные нарушения… Назначено: Neopanel 1000 мг три раза в день, Tharmacyx Complex — 900 мг два раза в день и витаминные добавки».

Далее шло описание процесса лечения, временами оно было успешным, временами у Лидии случались рецидивы. В тот же файл были вложены отчеты о визитах больной на консультации, которые проводились раз в неделю. В 1995 году посещения клиники стали более редкими. Я насчитал восемнадцать, а это значит, что Лидия выбиралась туда практически раз в месяц. Записи доктора Санчеса Росса с каждым разом становились все более лаконичными. Я пролистывал их, наугад прочитывая некоторые фразы: «Хороший отклик на трудотерапию…», «Выпадение из реальности, неоправданные приступы эйфории, завышенная самооценка…», «Временно прекращаем давать лекарства, переходим на плацебо».

— Ты уже все прочел, Тони? — спросил парень.

— Текст целиком не успел, однако мне этого достаточно. Есть еще что-то?

— В общем, да… Последняя запись — уже нынешнего года. Она ездила к этому врачу дважды за… подожди… за август. Это было где-то тут… Постой… вот!

— Я же говорил тебе, Тони! — вдруг подал голос Каликсто. — Сын — настоящий талант. — Он потрепал сына по голове. — Монстр, ты настоящий монстр!

«Явилась на консультацию, утверждая, что здорова. Просила дать совет. Я установил, что больная находится в состоянии депрессивного кризиса, что мешает ей адекватно оценивать окружающую обстановку Нарушения речи. Признается в склонности к уединению, приступах уныния и слез. Наблюдается потеря самооценки. Рассказывает о некой неразрешимой любовной проблеме, которой тяготится, но причин не объясняет. Отказывается назвать имя предполагаемого возлюбленного, что наводит меня на мысли о рецидиве или эпизодическом ухудшении».

В последний раз Лидия посещала психиатра за пятнадцать дней до того, как ее убили. Врач записал, что они встретились в кафетерии в центре города, и она «отказалась от профессиональной консультации, утверждая, что здоровье ее в порядке и она не считает себя сумасшедшей. Утверждает, что за ней следят, но на все попытки выяснить, кто следит, отвечает „они“, не уточняя, кого имеет в виду. Думаю, это все же временное ухудшение, но других характерных симптомов, таких как бормотание или нарушение ориентации в пространстве и времени, не наблюдается. Я задаю вопросы, она уверенно на них отвечает. Я прошу ее самоопределиться, она говорит: „Я безнадежно влюблена“ (дословно), что заставляет меня сомневаться в том, что это рецидив, скорее острая реакция на стресс с ярко выраженной биполярностью проявлений — от истеричного смеха до безудержных рыданий».

— Да уж, Хулито, полностью согласен с твоим отцом. Ты фантастический специалист. Я хочу, чтобы ты отнес распечатку в адвокатскую контору — сеньор Матос заплатит тебе оставшуюся сумму и, возможно, даст еще работу. Что ты на это скажешь?

— Отлично, сеньор… то есть Тони. Значит, я должен доставить распечатки прямо в контору?

— Именно так. Я после дам тебе адрес. А сейчас пойдемте обедать. Ты что, не голоден?

— Да я бы сейчас целую корову съел! — улыбнулся Хулито.

Каликсто похлопал парня по могучему плечу и воскликнул:

— Настоящий мужик!

Маруха тем временем накрывала на стол.

— Давайте мойте руки и садитесь. Помоги мне расставить тарелки, Хулито.

Я направился на кухню, но хозяйка меня остановила:

— Да не вы, Тони, я обращалась к сыну.

— Позволь мне помочь, я обожаю накрывать на стол.

Кухня в этом доме сильно смахивала на ту, что была в доме моих родителей. Крошечная, со старой, тысячу раз перекрашенной белой краской полкой. Мне казалось, что стоит лишь чуть задержать дыхание, и я увижу, как у плиты хлопочет моя мать. Хулито взял со стола стопку разномастных тарелок — вряд ли в ней можно было найти две одинаковые, остатки наборов, перебитых за долгие годы. Парень неожиданно печально произнес:

— Бедняжка, правда?

— Кто, Хулито?

— Девушка, которую убили, эта Лидия. Аборт в пятнадцать лет, черт знает что, да? У нас тут одной соседке сделали аборт, так той семнадцать. — Он горестно покачал головой. — С какой стороны ни посмотри — черт знает что!

Но я думал о другом. Санчес Росс, конечно, был медиком. Но он ведь не гинеколог. Так почему именно он сделал аборт Лидии Риполь?