Читать книгу "Влюбленный виконт - Эмма Уайлдс"

Происходившее с ним теперь не давало прошлому вернуться. Ничто не могло уничтожить это прошлое, но, может быть впервые, Люк понял, что прошлое можно отставить в сторону. Боль, чувство вины, ужас…

— Вы сказали, что вам нужно поговорить со мной.

Он обрадовался, что она прервала его грезы, потому что не хотел идти по той темной тропе мучительных воспоминаний.

— Расскажите мне об Элис Стюарт, — повелительно проговорил он голосом более резким, чем собирался.

— Об Элис? — Мэдлин внимательно смотрела на него, широко раскрыв глаза, явно в полном недоумении. — А что вы хотите узнать?

— Все.

— Зачем? — прищурилась она.

— Я объясню, но сначала расскажите, что вы о ней знаете.

Мэдлин задумалась, хмуря ровные брови.

— Она несколько лет не жила в Англии и вернулась совсем недавно. Мы с ней не очень близкие приятельницы, хотя она и родственница Колина. Вряд ли я могу сообщить вам что-либо важное.

— Могла ли она знать о дневнике?

Мэдлин отпрянула, ее тонкие брови сдвинулись.

— О дневнике Колина? Я… я не знаю. Она, конечно, заходила ко мне по возвращении в Англию. Мы, естественно, говорили о Колине. Возможно, я упомянула о его дневнике. Она знала о его склонности записывать свои мысли — у них в семье все этим занимаются. И что же?

— Где она была до того, как появилась в Англии?

— Я точно не знаю. Эго что, допрос?

— Может, во Франции?

— Конечно, нет. Мы же были в состоянии войны.

Он не обратил внимания на ее возмущенный тон, потому что в голове у него уже начала формироваться картина того, что могло произойти, если в этом деле действительно был замешан Роже.

— А вы знали, что она попросила крупную сумму денег у вашего мужа, перед тем как отправиться в путешествие за пределами Англии, которое длилось столько лет?

Этот вопрос заставил ее выпрямиться в своем кресле. Глаза ее в приглушенном вечернем свете казались темными и полными слез. Она медленно ответила:

— Так вот куда они ушли? Когда поверенный разбирал дела Колина, он спрашивал меня об этих деньгах. Я была так поглощена горем, что ничего не могла предположить, но позже действительно удивилась. Обычно муж не обсуждал со мной свои дела, но сумма была крупная и он не сказал, что с ней сделал, и это меня удивило.

Люк с минуту смотрел невидящими глазами на статуэтку на боковом столике, мысли его где-то витали. Все сходилось, но не хватало еще нескольких кусочков.

— Значит, она могла получить деньги от вашего мужа как раз перед тем, как он умер, и не подлежит сомнению, что она исчезла на несколько лет, и едва появилась в Англии, как был украден дневник, а потом оставлен так, чтобы Фитч — иди кто-то еще — мог его найти. Правильно ли я рассуждаю?

— Наверное. — Мэдлин смотрела на него с беспокойным видом. — Что заставило вас думать об этом в таком свете? Элис никогда меня особенно не интересовала, но я не испытываю к ней антипатии. Колин любил ее, и мне этого было достаточно.

— А почему он дал ей деньги? У вас есть какие-нибудь предположения?

— Нет. — Она покачала толовой. — Хотя если они были ей нужны, я думаю, он мог ей помочь. Он был по натуре человек щедрый.

В свете такого сообщения и чтобы не пугать ее, он не стал высказывать предположение об убийстве. Любая потеря трудна, но он знал не понаслышке, что иметь дело с капризами судьбы — это одно, а человеческая злоба — совсем другое. Если лорд Бруэр заболел, этому нельзя было помешать. Если его убили, чтобы заставить молчать, это совсем другая разновидность горя.

Что мог лорд Бруэр знать? Что мог запирать в своем дневнике?

Майкл посмотрел тогда ему прямо в глаза. Она опасна.

Любой ценой Люк должен защитить Мэдлин.

— Вы поедете сейчас со мной ко мне домой.

Она не поняла, от чего у нее так сильно перехватило дыхание — от того ли, что он предъявил ей этот ультиматум, как будто мог хотя бы в какой-то степени распоряжаться ее жизнью, или от того, что сказал «домой».

— Вы и Тревор, — уточнил Люк с потрясенным и мрачным видом. Волосы у него были мокрые и курчавились. — Велите горничной собрать вещи, необходимые хотя бы на несколько дней. Если понадобится, можно будет потом послать за одеждой.

— Люк.

Мэдлин не могла придумать, что еще сказать, ее протест выразился в простом потрясенном шепоте, которым она произнесла его имя.

— Мне не хочется обнаружить через какое-то время, что я не принял необходимых мер предосторожности. Есть ошибки, которые нельзя повторять.

Ошибки? Неужели он винит себя в том, что случилось с той женщиной в Испании, с той, которую он, по словам его сестры, любил?

— Я не вижу в этом смысла. — Ей удалось проговорить эту фразу отчетливо. — Что вас так встревожило?

— Я объясню потом. Если вообще смогу объяснить. — Он сглотнул. — Господи, Мэджи, прошу вас. Не нужно со мной спорить. Достаточно сказать, что мне будет не по себе, если вы останетесь здесь одна. Поедемте со мной, поживите с моими родными несколько дней — или хотя бы до того времени, пока я решу, что все в порядке.

— Но я здесь не одна.

Дом был полон слуг.

— Я хочу, чтобы вы были в моем доме. В моих объятиях.

Мэдлин посмотрела на него и поняла, что хотя это нельзя назвать объяснением в любви, это близко, очень близко к объяснению, и сердце у нее возликовало. Она все еще не понимала, что общего эта теперешняя ситуация имеете дневником Колина и с Элис, но человек, которого она любит, хочет, чтобы она была рядом с ним. Нет — он потребовал, чтобы она находилась в его доме, не меньше.

Было бы лучше, если бы свое приказание он произнес не таким властным тоном, но все-таки его горячность показалась ей трогательной.

Он сказал «прошу вас». Лорд Олти, пресыщенный софист, который вращается в высших светских кругах, всем своим видом выражая пренебрежение к окружающему, посмотрел на нее и сказал «прошу вас».

— Вы действительно считаете, что это нужно?

— Если бы я так не считал, разве я был бы сейчас здесь?

Да, конечно, не был бы. Если она вообще что-то понимает, так это то, что он никогда не попросил бы ее об этом без причины. Она кивнула, встала и протянула руку к звонку. Через мгновение появился Хьюберт, и она велела ему сказать горничной, чтобы та приготовила все необходимое для короткой поездки с Тревором, и чтобы гувернантка тоже была готова ехать.

— А ваши родные захотят принять у себя в доме вашу любовницу с ее ребенком? — спросила она, наполовину шутливо, но также и наполовину серьезно.

Быть может, серьезно больше чем наполовину.

— Вы мне не любовница.