Читать книгу "База 211 - Алла Дымовская"

– Моисей тоже водил свой народ по пустыне. И как вы помните, добился в том успеха, – съязвил Великий Лео, но было видно: слова Сэма задели его не на шутку.

– В том-то и дело. Ваш драгоценный фюрер никого никуда не ведет. В отличие от коммуниста Сталина он даже не сатрап. Можно сидеть на троне, сложенном из черепов собственного народа, но никому еще не удавалось царствовать, восседая задницей на частоколе из мечей и копий. Когда ваш «новый человек» наестся от пуза, он разленится и опустит руки, а с ними и оружие. И тогда ваш фюрер, даже победив, рухнет вниз. После чего и «новый человек» будет раздавлен теми самыми рабами, которых он так бездумно толпами ставил на колени. И рабы эти припомнят многое, и месть их будет страшна. Впрочем, вы не победите. Идея русских невообразимо сильнее вашей, и, стало быть, мощнейшее на свете оружие находится в их лагере. И имя ему – правда.

– Вы сильно ошибаетесь, Керши. Сейчас я вам более ничего другого не скажу. Но когда мы выберемся отсюда, когда я доставлю вас в столь оскорбительно поносимый вами Третий рейх, я как раз покажу вам мир с другой стороны, – Великий Лео сказал это и отвернулся от Сэма.

Несколько времени вся небольшая группка людей и оборотней неподвижно стояла, замерев на месте в скульптурных позах и жестах, будто играли в салонные «живые картины».

– Как вы думаете, герр Ховен? Наш капитан уже добрался домой? Наверное, сейчас спешит к нам на помощь? – наконец робко подал голос механик Ганс.

Великий Лео ничего не ответил, продолжал смотреть мимо и вбок. Вопрос, который единственно волновал каждого без исключения, не давая спать по ночам, повис в воздухе. Подождав еще немного, Сэм первым нарушил бессмысленное молчание.

– Надо спуститься и забрать лодку. Здесь недалеко. Иначе не попадем домой, – обратился он к Ховену, как бы отсекая прошлое и обращаясь к будущему.

Обратный путь занял гораздо больше времени. Все изрядно устали, к тому же возвращались вместе, приходилось еще нести лодку, а Сэм и Вилли не захватили лыжи. Но все равно их возвращение было приятно спокойным. Дело сделано, враг частично побежден, частично сломлен, можно облегченно вздохнуть. Очень хотелось есть, и каждый в предвкушении мечтал про себя, как в бункере их встретят Георг, Бруно и доктор Линде, и горячий обед, и на каждого героя обещанная порция спирта. Только непоседливый Вилли никак не мог унять свои впечатления и всю дорогу приставал к Сэму:

– Ты видел, видел?! Какое искажение света! Как думаешь, почему?

– Исходя из твоих же предположений это всего лишь проекция вторгшегося пространства на наше измерение. Отсюда и смещение.

– Но изменение частоты? Оно же невозможно! – Вилли хотел сделать широкий жест руками, позабыв от волнения, что несет надувной ботик, и край его болезненно стукнул Бохмана по шее. – Ой-ой! Осторожней!

– Сам ты осторожней! – Сэм подпирал лодку плечом с другой стороны. Чертовски тяжелая и неудобная для переноски вещь. Но на войне как на войне. – Почему невозможно? Если присутствует неучтенный релятивистский эффект, а может, и эффект Доплера. К примеру, если соседнее пространство с большой скоростью движется к нам или от нас. Мы же этого не замечаем, потому что, повторяю, наблюдаем только его трехмерную проекцию.

– Подвижная абстракция, причем в одном направлении? Как-то сомнительно, – возразил ему Бохман.

– Очевидные вещи принято не замечать. Вот возьмем время. Тоже абстрактное понятие. А в реальности то, что мы подразумеваем под этой категорией, движется как раз в одном направлении. И притом пространственно не перемещается никуда. То есть время вполне может протекать в отдельно отмеченной точке, абсолютно не смещаясь в координатах.

– Все равно это мало что проясняет. Зато понятно другое. Оба состояния оборотня связываются между собой исключительно его сознанием. Если бы Лис упала без чувств, то от болевого шока скончалась бы на месте. Ты видел ее ожоги? Бр-р-р, до сих пор не могу в себя прийти! А так ее сознание руководило процессом обращения. Она заново себя собрала.

– Любопытно иное. Природа явления качественно изменилась, когда оба промежуточных перехода пришли в непосредственное соприкосновение. Интересно, если бы Лис не уничтожила своего противника, смогли бы они оба или поодиночке вернуться обратно? – задумчиво и как бы для себя сказал Сэм, немного сбиваясь в словах. Одновременно тащить громоздкую ношу и разглагольствовать было нелегко.

– Хорошо уже то, что нам известен способ, как одному оборотню погубить другого. Вот бы еще уговорить Медведя на эксперимент. Он и Лис. Если свести их превращения воедино… – Вилли мечтательно причмокнул губами.

– Соображай, что несешь! Подопытные крысы они, что ли? Это запросто может стоить жизни каждому из них! – возмутился Сэм. – Лучше давай по возвращению прикинем уровень высвобожденной энергии. И почему мертвое тело взорвалось? И почему взрыв пошел в наше измерение? Или это саморегуляция двух пространств? Латание дыр, так сказать.

– Вот-вот. Вроде газовой сварки, – уколол его Бохман. – А взрыв оттого, что кислород есть только здесь, у нас. Мне покойник Волк говорил, в «черном шкафу» они никак не дышат, хотя вполне живы и могут свободно двигать рукам и ногами, или лапами, смотря по обстоятельствам. Жаль, никто из них не сообразил хотя бы обследовать окрестности этого шкафа. Знаешь, давай Медведя разок попросим прогуляться и посмотреть, как там и что?.. Нет, не выйдет. Волк еще говорил, будто бы его выносит оттуда центробежной силой. Собрал на лету другое тело и поехал дальше. Вот если бы вдвоем… Молчу, молчу! Иначе ты меня сейчас разберешь на молекулы одним взглядом!

Тут им пришлось оставить беззлобную словесную перепалку – пора было спускать лодку на воду. Их небольшой отряд наконец вышел к берегу залива.

А в бункере их уже ждали. Георг и Бруно, и доктор Линде, и горячий обед. Накрытый за отсутствием стола прямо на строительных козлах, застеленных аккуратно бумагой из секретного архива гауптштурмфюрера и навсегда изгнанной из своего хранилища за ненадобностью.

8

Ведь совершенною не может быть природа,

Затем, что женского названье это рода.[17]

Невероятно, насколько парализующее действие может оказать внезапное одиночество, особенно если никогда раньше не было случая к нему привыкнуть. Когда Тили вынырнула из-подо льда, она показалась самой себе совсем оглохшей и ослепшей и как бы отделенной от окружающих ее предметов, будто внутри непроницаемого мыльного пузыря. Сколько продлилось ее подводное путешествие и где оно закончилось, Тили не могла сейчас осознать, может, ненормально долго и далеко. Но это не имело значения. Отныне для нее потеряли смысл любые рекорды. Она вылезла на прибрежный уступ, жалкий остаток от сползшего в воду ледяного тороса, присела на корточки. Мороз, жесткий и с ветерком, превратил ее мокрые волосы в карикатурный рисунок ощетинившегося желтого дикобраза. Она видела похожего, забавного и настоящего, в московском зоопарке. Тело ее перестало непроизвольно дрожать, покрывшись тонкой плотной коркой замерзшей соленой воды. Тили сидела на крошечной площадке и смотрела. Прямо перед собой и одновременно в никуда. Если бы она замерзла теперь насмерть, вряд ли ей стало бы хуже. Но вот беда, «обращенцы» дадут ферзя и в придачу какую угодно фигуру вперед любому другому существу, в смысле шахматной партии жизненной выносливости. Хотя сегодня пришлось нелегко. Она уже сбилась со счета, столь часто пришлось обращаться. Проклятый фриц и его подручный садили очередь за очередью, а Тили, когда могла, подставляла свое тело, лишь бы поменьше свинца досталось брату. И каждый раз нужно было оборачиваться и собирать себя заново, целой и невредимой. Промедление в таком деле вышло бы чрезвычайно опасным. Стоить утратить ясность мысли и все, конец, умрешь волком или человеком, скажем, от потери крови или остановки сердца. Она никогда не проверяла этой простой истины, но подсознательный инстинкт говорил ей, что будет так.