Читать книгу "Не моя война - Вячеслав Миронов"

— 84-

Через час добрались до Шаумяновска. Там в предрассветной поре нас остановил часовой, не хотел пускать, мы не знали пароля. Ополченцы пару раз двинули ему по морде, и мы поехали дальше. Сзади раздалась автоматная очередь в воздух. Гарнизон переполошился. Стали выбегать полуодетые, сонные воины ислама, они размахивали оружием, что-то громко, гортанно кричали. Появился их командир. Пришлось долго и нудно объясняться. Он был возмущен тем, что мы проехали мимо его часового. Грозился доложить Гусейнову. Видимо, все командиры батальонов в гусейновкой армии непроходимо тупы, глупы и заносчивы. Он также сообщил, что мы придаемся его подразделению, вместе с БМП. Мы его послали во все дальние края нашей необъятной Родины.

Про наш разгром он ничего не слышал, и не торопился спешить на помощь людям, попавшим в беду. Плевать ему было на соседний батальон. С такой взаимовыручкой они много навоюют! Он даже не поинтересовался судьбой комбата. А мы скромно умолчали, что Нуриев с нами.

Вокруг нас стояли наши ополченцы, они слушали весь разговор, и когда поняли, что никто не спешит на помощь их товарищам, обступили комбата и стали его уговаривать. Но тот лишь высокомерно кривил губы, не говоря ни слова, видимо, это было ниже его достоинства.

Тут подошел мужик славянской внешности, в добротном камуфляже с полковничьими погонами. Представился: представитель министерства обороны Азербайджана полковник Рыбников.

Оказывается, с Володей они уже встречались, но пришлось ему еще раз пересказывать, как мы драпали от армян, не преминули акцентировать внимание на том, что если бы батальон был в полном составе, то ничего подобного не произошло.

Тот покивал головой, приказал, чтобы нас определили на постой. Докладывать в Минобороны он не стал, не было связи.

Мы подогнали БМП к выделенному нам дому. Полуразвалившееся строение, без крыши, без окон и дверей. Все выбито, внутри все разграблено. Обычная картина. Притащили Нуриева и сейф.

Комбат начал приходить в себя и попытался командовать. Чтобы не было суеты, мы его быстренько связали, в рот засунули какую-то тряпку. Вошел Володя, он нес кувалду. Примерился, крякнул и ударил по сейфу. Краска облетела с дверцы, на поверхности металла образовалась небольшая вмятина. Грохот был такой, что могла сбежаться вся деревня.

— Идиот! — зашипел я на него. — Сейчас все сюда сбегутся, заодно эту свинью увидят. Тише.

— Как тише сейф ломать? Сам бери и колоти! — Володя обиделся.

— Как-как! В карманах у этого шахида пошарь, может там ключ лежит.

Витька склонился над комбатом, тот засучил ногами. Витек мгновенно схватил автомат, приставил ствол к комбатовской голове. Тот сразу затих.

— Не искушай! Я все равно тебя убью, за Аиду, за Мишку, за все наши унижения, и за то, что свой батальон потерял. Вопрос времени, но если будешь дергаться, сучий потрох, то я это сделаю сейчас. Ну, дернись, прошу, дай мне только повод размазать по комнате жир из твоей тупой башки!

— Витя. Тихо, успеем. Смотри в карманах, ищи ключ.

— Есть! — Витя протянул ключ Сашке.

Тот открыл сейф. Дверца скрипнула. Саня начал доставать бумаги.

— Так, Володя, держи свой пакет. Смотри, все на месте?

— Вроде все, — Володя бегло просмотрел бумаги.

— Олег, Витя, это ваше. Это мои. Тоже все на месте. А это Мишки. Тоже заберем. А это что? Мужики! Доллары! Круто! Берем! Разделим!

При этих словах комбат снова начал сучить ногами и что-то мычать. Виктор обернулся и посмотрел на него очень выразительно, после этого Нуриев снова затих.

— Во народ! На краю могилы, а еще думает о деньгах. Ты что, дядя, с собой их, что ли, возьмешь? О Боге думай лучше, да о загубленных тобой жизнях, на том свете все тебе припомнится, — Володя даже нагнулся, чтобы сказать все это Нуриеву тихим голосом. У последнего глаза расширились, в них была мольба.

— Что там еще? — Витя прикурил.

— Чистые командировочные, печать, какие-то инструкции на азербайджанском, рабочая карта.

— Командировочные и печать забирай, а все остальное сожжем, сделаем из командирского сейфа печку, надо же нам греться и жрать готовить на чем-то.

Все на месте. Правда, военно-перевозочные требования устарели, срок командировочного предписания тоже истек, но все это поправимо.

Тут же опрокинули сейф и подожгли все бумаги, которые там были, огонь весело разгорался, мы же пустили Сашкину флягу по кругу, делая мелкие глотки, вместо закуски затягивались сигаретами.

В дверном проеме показался ополченец из наших. Азербайджанец.

— Господа командиры, выйдите, пожалуйста, мы говорить с вами будем.

Часть двадцатая

— 85-

Мы вышли. Вот и все наше войско. Двенадцать человек, не густо, да нас четверо, плюс свинообразный комбат.

— Равняйсь, смирно! — тот самый ополченец начал командовать.

— Тихо, киши, тихо. Нет больше батальона, и мы у вас никогда не были командирами. Так что не напрягайтесь.

— Чего хотели, мужики?

— Господа офицеры, мы тут все решили, что комбат — предатель…

— Долго же вы соображали! — не выдержав, перебил говорившего Виктор.

— Мы решили, мы его расстреляем! — закончил свою мысль ополченец. — Отдайте нам его, мы его расстреляем, если не отдадите, то силой заберем, и все равно убьем! — голос его был жестким.

— Ага, мужики, а потом всей толпой в тюрьму. Так, что ли?

— Нэт! Мы написали бумагу, что он предатель, все ее подписали, показали местному комбату.

— А тот что?

— Ничего. Сказал, что это наше дело, и вмешиваться он не будет.

— Приятная компания, нечего сказать! — я присвистнул от удивления.

— Вы же сами хотите его убить! Так давайте это сделаем вместе! — выкрикнул из строя кто из молокан.

— Комбат — мой! — голос Виктора звенел от напряжения. — Он Аиду убил, сейчас тут только Мудаева не хватает!

— С тебя муллы хватит, мы тебя не предали, а комбата убьем вместе. А вот если бы начальник штаба был бы здесь, то мы его бы тоже убили! — ополченец был непреклонен.

Мы были не против, и пока ополченцы ходили за комбатом, нам показали бумагу, на которой было изложен приговор. Все как положено. Сначала шла обвинительная часть, затем вывод и приговор. И 12 подписей.

Вывели Нуриева. Он не знал, куда его ведут, и поэтому был спокоен, а, завидев нас, даже начал что-то орать на азербайджанском. Видимо приказывал нас схватить. Повели его к стене. Он все еще ничего не понял. Все молчали, и лица у всех были суровые.

Начали зачитывать приговор. Нуриев растеряно смотрел в глаза своих солдат, заглядывал в глаза, ища сочувствия, но не находил его там. Потом упал на колени и протягивал руки, что-то говорил, умолял не убивать его. Молча подошли двое ополченцев, подняли его с колен, вновь прислонили к стене.