Читать книгу "Дороги наёмника - Ростислав Марченко"

– Быть того не может! – Подскочил в седле капитан, заставив своего жеребца нервно всхрапнуть и заплясать на месте, и отобрал у Боудела бинокль.

– Чего это не может? – Даже немного так удивился Хоран. – Что сразу две – большая редкость, это да. Наверняка кто-то из остепенившихся капитанов прямо под найм роту в Беллерхайне набрал.

– В смысле? – спросил я.

– В смысле альвы от старости не помирают, – вместо Боу непонятки поспешил разъяснить капитан, что с кислой мордой, не отрываясь от бинокля, рассматривал вражеское войско. – Побродил какой-нибудь их тан по Империи с ротой сотню или даже две сотни лет назад, деньжатами разжился, землицы прикупил. Время прошло, деньги кончились, а вот патент как был, так и остался.

– Хм-м, – кивнул я. – Хороший приработок, если война не затянет. Роты только из своих набирают?

– Солдат-то они откуда угодно берут, – отрицательно покачал головой Хоран, – однако хороший воин наниматься к ним сам не пойдет.

– Даже не буду спрашивать почему, – хмыкнул я.

– Угу. У них чужой даже в капралы не выйдет.

– Самих-то альвов в этих ротах много? – воспользовавшись моментом, решил я уточнить неясный вопрос.

Хоран опять очутился в центре внимания коллектива.

– Знать не знаю, ведать не ведаю. Когда как. Рядовая солдатня – это больше людская чернь из княжеств, на капральствах не то что полукровок, чистокровных танов уже встретить можно, а вот что выше, то туда без альвийской крови в жилах в их ротах хода нет.

«Ну, прямо ”Buffalo soldiers”[43] в какой уже раз изумился я параллелям.

– Отстойник для бедноты из альвийских земель, короче говоря, – заключил вслух напрашивающийся вывод.

– Угу, – практически одновременно подтвердили коллеги.

– Давай сюда бинокль. – Прозорливо решил я пресечь попадание слюней кэпа на просветленную оптику. – Будет и у тебя такой, если на людей из Холденгейма сумеем выйти. А этот я своими кровными оплачивал, чтобы самому им пользоваться.

Капитан нехотя отдал бинокль.

– Би-но-кль… Этот артефакт так называется?

– Как таковой это не артефакт. Магии в нем не больше, чем в зрительной трубе. Так что стоить он может куда меньше, чем ты решил.

– Ты так считаешь? – нашел время для иронии капитан.

– Нашли время трепаться! – буквально сразу же буркнул на нас с Лойхом Хоран, опередив мой ответ. – Начинается!

Я торопливо поднял бинокль к глазам – роты врага действительно шли вперед…

* * *

Моя первая «средневековая» битва ожидаемо началась с перестрелки. Лучники и арбалетчики врага, быстрой рысью оторвавшиеся от тяжелой пехоты, встали на дальности полета стрелы, которую им мило указали коллеги из нашего лагеря, и, по возможности прикрываясь павезами, начали кидать болты и стрелы в ответ.

Между формациями было хорошо так за сотню метров, ни о каком робингудстве с прицельной стрельбой, естественно, не могло быть и речи – обе стороны стреляли друг по другу навесом куда бог пошлет, однако наших лошадок слуги на всякий случай отвели назад. И бинокль я тоже маленькому Даннеру вручил, повелев сунуть сумку с ним под кольчугу и беречь пуще девственности. От такой неожиданной пошлости мальчуган покраснел как помидорка. Несмотря на всю серьезность момента, у меня нашлась секунда вздохнуть и порадоваться за наивную и не испорченную грязными сайтами всемирной паутины хейенскую молодежь. Тут если что о взаимоотношениях полов и смотрят, то только вживую.

В принципе павез в роте было достаточно и без помощи изготовленных по месту с графской стороны, однако от них мы тоже не отказывались. Свое на повозках может и дальше полежать, а чужое не жалко и выкинуть. И совершенно другой вопрос, что подобное чужое сделано со всем понятным качеством, что в итоге приводит к совершенно фантастическому по накалу всплеску эмоций, когда ланцетообразный наконечник стрелы пробивает «плетенку» павезы и останавливается не далее чем в трех сантиметрах перед твоим левым глазом. Причем точно посредине глазной «амбразуры» барбюта, лицевую часть которого ты не вовремя вверх поднял. Короче говоря, с этим обстрелом я чуть было не пошел по пути «недоброй памяти слепца» Яна из Троцнова[44], и не сказать, что это меня сильно обрадовало.

Тем не менее, закидывали нас стрелами не так уж и долго и, не сказать, что сильно густо, пусть даже подход к линии стрелков врага тяжелой пехоты перестрелки не остановил. «Стрельцы», частично не прекращая кидать стрелы и болты, просочились в интервалы между ротными каре, после чего те лихо перешли на бег. Нанятые нашим врагом наёмные отряды оказались на удивление неплохи.

Пока набежавшие солдаты барона рубили, ломали и разбирали выставленные перед нами инженерные заграждения, теперь уже у наших стрелков нашлось время уйти во вторую линию. Свое дело они сделали – отбить атаку одной стрельбой им было сложно, однако крови врагу они сумели пустить изрядно. Так же как, впрочем, и пролить своей. И вышедшие в первую линию «мусорщики», как бы мы к ним презрительно ни относились, тоже не подвели. Непосредственный момент сшибки четко определился на звук – лязгом железа по железу, наложившимся на человеческий крик.

И вот тут, к моему удивлению, все и замерло. Нет, далеко не рукопашная, бойцы, насколько у них хватало сил и возможностей, убивали друг друга, вот только два столкнувшихся между собой строя как стояли, так и продолжали стоять на расстоянии удара копья и алебарды. Скверно обученных и одоспешенных бойцов ан Динхольма защищали большие щиты, шлемы, поножи и три ряда копейных рожнов, в то время как с другой стороны им противостояли доспехи и разнообразное колюще-рубящее оружие.

Комплексы вооружения сторон довольно заметно различались, и с ходу совсем нельзя было сказать, что лучше в бою. Стена щитов отлично защищала набранную в «мусорки» нищету, а копья в принципе имели приемлемую эффективность. В ротах первого разряда больше напирали на повышение алебардами и глефами ударно-наступательных возможностей, а защищали людей исключительно доспехи, которые в первых рядах безымянных рот до тех пор, пока не рухнет строй, фактически были не нужны.

В итоге две встретившиеся формации солдат начали тупо месить друг друга лоб в лоб чем придется и, что особо печально, какое-то время без особых успехов, ибо потери выбитых из первой шеренги бойцов тут же восполнялись из глубины.

Те раненые, что сохранили возможность к передвижению, несколькими неровными струйками тянулись назад, в лагерь. Некоторые из них, к чести людей ан Динхольма, тащили с собой не могущих самостоятельно передвигаться товарищей. Конечно, к сожалению, далеко не всех. Брошенные тяжелоранеными солдаты, по сути, не были никому нужны и разве что, насколько хватало сил, пытались выползти из-под топчущих их ног. Им практически даже никто не помогал – после алебард с натуральными ручьями крови при каждом удачном ударе помочь серьезно раненному бойцу мог либо колдун, либо немедленная отправка на операционный стол хорошо оборудованным реанимобилем. В чем по известным причинам ощущался некоторый дефицит. Честно сказать, при таких ранах я даже немного затруднился с вопросом – поможет ли мне самому, что случись, повешенный на пояс комплект первой помощи с его жгутом, бинтами и гемостопом. Врача-то у нас в роте не было, да и на срочную хирургическую операцию надеяться не приходилось.