Читать книгу "Последняя истина, последняя страсть - Татьяна Степанова"

Катя и Гектор молча наблюдали.

– С этим покончено, – объявил Вилли Ригель. – У Кабановой, правда, оригиналы остались. Не забудем об этом. Но возможно будет что-то сделать, лишь когда мы найдем настоящего убийцу.

– А я вот сейчас подумала, – сказала Катя. – Эти документы появились у Кабановой совсем недавно. Когда она впервые упомянула при мне про аудиозапись, ни о чем таком и речи не шло. А было это всего несколько дней назад. И аудиозапись она не собиралась тогда предавать огласке. Она хотела оставить ее для суда. Однако внезапно пришла и предъявила ее вместе с документами. Аудиозапись она, по ее словам, обнаружила дома в Красково в каком-то тайнике – Лесик туда ее спрятал. Сейф, возможно. Однако о документах тогда точно речи не было. Что же – два тайника дома? Маловероятно. И потом, она же куда-то ездила! Она сама нам призналась – ездила «за этим». Получается, Лесик прятал эту папку не дома? И она как-то о ней узнала? Или же… ей кто-то сообщил – вот, мол, есть место и в нем документы, можете все там забрать?

– Катя, развивайте свою идею, – как добрый командир поощрил Вилли Ригель.

– Я вновь вспоминаю разговор с Аристархом… Он меня тогда спросил – договороспособная ли Кабанова и ее ли я человек? Он даже намекал мне – мол, скажите ей, чтобы стала договороспособной. Гек, на вашем конторском слэнге что может означать такое понятие?

– Кабанова – прокурор. Прокурорам многие вещи делать якобы нельзя. – Гектор усмехнулся. – Договороспособная – это значит согласная заплатить. Или прогнуться под шантаж, или же купить то, что ее интересует.

– В разговоре с нами она не о себе говорила, а о сыне. Якобы это он все купил и достал. Но если так, где все это время были эти бумаги? Или же они все-таки появились у Кабановой совсем недавно? Уже после того, как Аристарх намекал мне, что хорошо бы она была договороспособной и согласилась платить?

– Вы хотите сказать, что эти документы продал Кабановой Аристрах Бояринов? А не Лесик их где-то раздобыл раньше? – спросил Вилли Ригель.

– Я просто рассуждаю. – Катя хмурилась. – Документы секретные, известно о них лишь тайному 66-му отделу в конторе – причем ограниченному кругу лиц. Как Лесик или даже Кабанова могли к этому кругу лиц подобраться? Только через посредника. А кто из наших подозреваемых подходит на эту роль? Только Штрилиц Иваныч. Да он и сам мне говорил – в нашей конторе чего только не узнаешь. И связи не обрываются. Мол, за деньги возможно все.

– Гек, что скажешь? – спросил Вилли Ригель.

– Логично. Я проверю ее счета в банке.

Когда они вернулись в кабинет, он послал несколько мейлов. Затем забрал ноутбук Вилли Ригеля. И стал что-то в нем искать, писать.

– И хакер, да? – усмехнулся Вилли Ригель и покачал головой. – Это не Фима, это ты у нас человек-оркестр.

– Ее счета отдел проверял еще раньше, когда митинги пошли, – пояснил Гектор. – Как и счета Лесика Кабанова. Она его деньги унаследует по закону лишь через полгода. Значит, если что – расплачиваться должна была из своих средств. Через какое-то время пароли придут, шифр, и глянем, что там и как. Есть ли что новое.

– Гек, вы же смотрели ее личное дело, – вспомнила Катя. – Про детей тогда говорили, про трех. А там ничего не было о самоубийстве мужа и убийстве им ребенка?

– Нет. Ничего. Послужной список. Квалификационный. Документы о высшем образовании. Диплом. Все, как обычно. И справка о семейном положении.

– Я сразу, как мы из «Сказки» вернулись, позвонил в Люберцы начальнику УВД. Он ничего не знает об убийстве маленького близнеца Кабановой. И когда это было – почти четверть века назад! А он там всего семь лет работает, из Озер переведен – Вилли Ригель развел руками. – И дела у них нет никакого в архиве. Он спрашивал у тех, кто дольше работал, те тоже не в курсе. И что самое интересное – он в совет ветеранов позвонил, но и там тоже никто ничего не помнит.

– Дело уголовное есть, – сказала Катя. – Аристарх мне сам сказал об этом. Правда, это касается лишь суицида мужа Кабановой.

– Есть и дело об убийстве, – тихо произнес Гектор, глядя в свой навороченный мобильник. – Мне вот ответ пришел на запрос. Вилли, я тоже запросил по своим каналам, как мы из «Сказки» вернулись. Уголовное дело в архиве Генпрокуратуры. И доступ к нему с личного письменного разрешения Генерального прокурора. Нам до него никогда не добраться. А ваши из Люберецкого УВД ничего об этом не знают потому, что их в те времена от расследования сразу отсекли, отстранили. Делом этим занималась Генеральная прокуратура, оно же касалось их сотрудника, причем не рядового следователя, а помощника районного прокурора.

– Против правил, нарушение инструкции – раз Кабанова их сотрудник, должны были расследовать не они, прокурорские, а вы – ФСБ, – возразил Вилли Ригель.

– Это когда дело коррупции касается или служебных полномочий. А здесь домашний случай. Посчитали, видно, что конторе тут делать нечего. И отдали все Генпрокуратуре. Кончилось-то ничем. Убийца, ее муж, повесился. Поэтому отдали прокурорским, а не конторе.

– Двадцать пять лет назад! – воскликнула Катя. – Кто что может помнить сейчас об этом?

– Хлопов, официант, помнит. А он был пацаном. Можно съездить в тот дом на улицу Строителей, опросить соседей, жильцов дома. Но это долго и муторно. Там наверняка многие уже переехали, умерли. Можно это оставить как запасной вариант на худой конец. Есть более постоянная константа.

– Какая, Гек?

– Школа. – Он глянул на Катю. – Та школа, где Лесик и официант были одноклассниками. Если знали об этом дети, школьники, то знали и учителя. И возможно, гораздо больше. В районных школах коллектив учителей обычно стабилен долгие годы. Многие работают по четверть века и дольше. По крайней мере, можно попытаться узнать что-то в школе прямо сейчас.

– Тогда чего мы сидим? Чего ждем? – резонно спросил Вилли Ригель.

И на патрульной машине с мигалкой, чин чинарем, как настоящие полицейские, они отправились в Люберцы на улицу Строителей.

Как говорится – снова в школу… опять двойка…

– Нет, я так долго здесь не работаю, – известила их директор школы – дама с укладкой в стиле Помпадур и в романтичной блузке «в горох» с рюшами. Они направились прямо в директорский кабинет, сообщив секретарю – «мы из полиции по делу об убийстве».

– Конечно, вы сами тогда еще, наверное, в школу ходили. – Гектор обаятельно улыбался пятидесятипятилетней училке, скидывая ей безбожно возраст в комплименте.

Директриса после этого обращалась только к нему, буквально поедая заживо его своим взглядом.

– Я перешла сюда из второй городской гимназии. Но у нас есть педагоги, которые работают дольше меня. Сейчас закончится урок, и я спрошу в учительской. Подождите недолго.

– Со всем нашим удовольствием, – согласился Гектор с нотками разбойника Фагота-Коровьева в своем столь изменчивом голосе. – А вы химию преподаете?