Читать книгу "Таежный бродяга - Михаил Демин"

Морские дары, как правило, щедры! И в общем, жизнь на побережье идет не так монотонно, как в глубинах тундры, и женские украшения здесь богаче (из перламутровых раковин, из моржовых бивней). И кухня — разумеется, в добрые дни — выглядит весьма разнообразной.

Состоит она, преимущественно, из рыбных блюд. Их множество, горячих и холодных. Рыбу в изобилии солят, коптят, а некоторые сорта (треску, молодую лосоську) употребляют в сыром виде. И больше всего здесь ценится сырая тресковая печень, рыбий жир, свежая икра и слегка обжаренное, подрумяненное, тюленье сало!

И когда якуты (впрочем, так же, как и камчадалы) принимают гостя, — стол уставляется именно этими лакомствами.

«Береговые» — народ оседлый. Большинство из них живет в избах. Там, как правило, всегда хорошо натоплено. А в честь гостя полагается топить особенно жарко, не жалея дров! Таков местный шик… В этой жаре высидеть одетым нельзя, невозможно. Поневоле приходится разоблачаться… И, помнится, поначалу я часто чувствовал себя там — как в бане.

В бане, исполненной адской духоты и насквозь пропитанной запахом рыбьего жира!

Рыбий жир здесь очень популярен. Его любят не только люди, но и собаки; они жадно вылизывают каждую пролитую его каплю. Его используют не только в кулинарии, но и при других надобностях. Он помогает при ожогах, ссадинах, нарывах. Он благотворно действует на кожу, размягчает ее, делает гладкой и шелковистой — и потому играет важную роль в туземной косметике.

Ибо женщины — всюду женщины. Стремления у них, в принципе, одинаковы. (Разница только в критериях, в восприятии вещей.) И если, в отличие от европейских своих сестер, якутские и чукотские женщины почти никогда не купаются — то этому есть свои причины. Существует поверье, что с морскою водой смывается счастье… Однако забота о нарядах, об украшениях, о красоте и качестве кожи присуща им всем в полной мере!

У них вы можете встретить немало всяких мазей и притираний на рыбьем и животном жиру. Кстати, ведь именно от них, от северных женщин, проник в европейскую косметику секрет знаменитого «спермацета»: особого, нежнейшего, очень ценного кашалотового жира. И «спермацетом» назвали его уже в Европе — непонятно почему (по глупости? или ради приманки?), так как к сперме продукт этот не имеет ни малейшего отношения и добывается у кашалота из головы.

И они, также первыми, задолго до нас, были осведомлены о таинственных, благодетельных свойствах талого снега, весенней воды…

Приятель мой, Алеша (киномеханик, с которым мы вместе разъезжали по стойбищам), заметил однажды:

— Вся здешняя цивилизация — на рыбьем жиру!

Сказано было остроумно, но — зло. И это тем более выглядело странным, что сам-то он, по матери, был якутом.

Имелся у него, впрочем, и отец, и тоже якут… Но в действительности Алеша родился не от него (он сам мне в этом признался). Я спросил с осторожностью:

— От кого же — если не секрет?

— Не секрет, — усмехнулся он, — от какого-то проходимца… Наверное, от такого же, как и ты! У нас ведь женщины дают всем, кто придет, кто захочет. А мужья не препятствуют. Наоборот! — И потом — щуря узкие свои глаза: — Да ты наверняка сам уж попробовал, убедился… Так ведь?

— Так…

— Сколько ж раз?

— Это не важно. Ты мне вот что скажи: почему мужики-то не препятствуют, а? Что ж они, вовсе без самолюбия?

— Ну, тут не так все просто, как кажется, — задумчиво проговорил Алеша, — и дело не в самолюбии… Я как-то разговаривал со здешним шаманом. Есть у нас такой старичок — и он объяснил. Это с древности повелось. Племена-то ведь наши — небольшие. И раньше они жили обособленно, замкнуто. С чужими не смешивались. Ну и постепенно каждое племя стало как бы превращаться в одну общую семью, понимаешь? Вот тогда-то и возникла надобность в том, чтобы старую кровь — разбавить свежей, чужою… И появилась поговорка: «Если муж изменяет — это брызги из дома, а если жена — брызги в дом!» Да это потом уж и изменой перестало считаться. Вошло в обиход. Ну а места у нас, на побережье, бойкие! Корабли ходят часто. И часто останавливаются. И в общем тут много народу успело побывать — и побрызгать…

Он наморщился, дернул плечом. И, глядя на него, я понял вдруг, что этот парень — весь исполнен комплексов. И, судя по всему, он не очень-то любит здешнюю жизнь и маленький свой народ.

— А чего тут любить? — сказал он в ответ на мое замечание. — Я все-таки не дикарь. Человек начитанный. Окончил десятилетку, потом — курсы механиков в Якутске. Теперь вот хочу поступать в институт. Недавно послал бумаги… И если примут — сбегу отсюда с радостью. И навсегда. Чего мне тут любить? Рыбий жир? Эти брызги?..

— Ну что ж, тебе видней, — сказал я. — Но мы не договорили! Все-таки мне непонятно. Женщины, значит, пользуются полной свободой. Ну а мужья — они-то как же? Ничем своих потерь не компенсируют?

— Нет, почему ж, — возразил Алеша, — они тоже стараются…

— Но как? И где? Заезжих женщин здесь почти не бывает.

— Они пользуются местными… Из соседних племен… Однако дело тут вовсе не в банальном блядстве, нет! Речь идет скорее о своеобразном обмене.

— Обмене — женами?

— Если хочешь… Но главная цель все же не в этом…

— А в чем же еще? — прищурился я.

— В детях! Ритуал здесь простой. Отдавая тебе свою жену, якут или, скажем, чукча сразу приобретает право и на твою, — понимаешь? И когда ваши жены потом рожают, вы становитесь не соперниками, а как бы родственниками. — И он добавил, помолчав: — Конечно, с человека проезжего, случайного — какой с него спрос? Тут процесс, так сказать, односторонний. Но если ты живешь неподалеку и адрес твой известен…

— Ага, — пробормотал я, — так вот оно, в чем дело!

Я почему так заинтересовался данной темой? Дело в том, что недавно, как-то вечером, мне случилось забрести в один местный дом… (Алеши со мной не было, он ушел куда-то к родне; у него она имелась тут повсюду!) Встретила меня якутка — весьма миловидная, круглолицая, молоденькая. Я поинтересовался: «Где хозяин?» Она беззаботно махнула рукой: «Не знаю. Уехал куда-то». Я попросился переночевать. И она, ни слова более не говоря, ввела меня в жарко натопленную комнату и указала на широкую, заваленную звериными шкурами, постель. Было поздно уже, и я сильно устал и зазяб. И улегшись — вытянулся с наслаждением. Незаметно стал задремывать… Но кто-то внезапно завозился рядом, легонько вздохнул. Еще не вполне осознавая реальность происходящего, я протянул руку — и пальцы мои ощутили горячее тугое женское бедро, скользнули по шелковистой коже.

И тут я окончательно проснулся!

Хозяйка, оказывается, успела раздеться и лечь со мною. Она лежала навзничь — вольно раскинувшись и полуприкрыв ресницы. Углы ее маленького пухлого рта были чуть приподняты в загадочной, выжидательной, неподвижной улыбке. Я глядел на нее, и мы оба молчали. Я — от растерянности, а она — не знаю уж почему. Вероятно, она считала, что в такой ситуации любые слова излишни…