Читать книгу "Таежный бродяга - Михаил Демин"

Этот корабль я видел на рейде. Он был огромен, многоэтажен, ярко освещен. Оттуда слышалась музыка и долетали женские голоса…

Водочка сближает людей быстро, легко. И спустя час мы были уже — лучшими друзьями! Я поинтересовался: куда база держит путь? И выяснил, что — к Сахалину и дальше… Конечный пункт: Бухта Ольга, в Японском море.

— Ольга? — наморщился я. — Она, по-моему, недалеко от Владивостока?

— Рядом. Милях в двухстах всего…

— Слушай, друг, — сказал я, — возьми меня на судно, а? Согласен на любую должность!

— Не знаю, — замялся Костя (так звали нового моего друга), — вряд ли это возможно. База набита битком, все укомплектовано полностью… А чего ты так рвешься-то?

— Хочу — на материк.

— Зачем?

— Долго объяснять, — махнул я рукой.

Но все-таки — объяснил… И, незаметно увлекшись, рассказал ему о своих скитаниях.

Повествование длилось долго. За это время мы успели опорожнить еще одну бутылочку. И я, в заключение, проговорил, развязывая дорожный свой мешок:

— Вот все, что осталось от прежнего богатства… Три шкурки — но зато какие! Голубой песец! Знаешь, сколько он стоит? Две с половиной тысячи! В «Ольге» я одну шкурку загоню и расплачусь по-честному. Или — вместе пропьем!

И я потряс перед его взором пушистым, шелково переливающимся мехом. Но Костя смотрел не на песцов, а на раскрытый мешок. Оттуда высовывалась белокурая прядка женских волос.

— Что это? — спросил он, пригибаясь. — Ты, может, женские скальпы коллекционируешь?

— Да нет, это так, игрушка, — пробормотал я, — надувная…

— А ну, покажи!

Осторожно, медленно — хоронясь от сторонних глаз — я достал Красотку и развернул ее. И, выслушав все мои комментарии, Костя пришел в восторг.

— Но это же гениально, — смеясь, сказал он, — значит, что же: как понадобилась — надул! А надоела — выпустил воздух и спрятал! Какая выдумка, какая выдумка! Решение всех проблем… Вот что, — песцов ты своих спрячь. А лучше подари-ка эту красоточку.

— Но ты обещаешь?..

— Ради такого дела — в лепешку расшибусь! Не беспокойся. Пойдем прямо сейчас.

Когда мы уж поднялись из-за стола, я спросил:

— Сколько у вас на базе женщин?

— Ох, много, — отозвался он. — Работают в цехах, и в столовой, и в прачечной — повсюду. Сплошное бабье царство!

— Но зачем же тогда тебе — эта красотка?

— А вот именно поэтому… Устал, надоело! Хочу покоя! Хватит с меня истерик и всяких фокусов… — И он добавил, усмехнувшись: — Вот появишься там — все сам поймешь!

Поздней осенью пятьдесят четвертого года я вышел из ворот Владивостокского порта. На мне был все тот же потрепанный морской бушлат. Тяжелые обитые сапоги. И мешок за спиной болтался — совсем уже легонький, плоский.

День был пасмурный, мглистый. Моросил мелкий дождичек — сек лицо и полз за воротник. Пройдя несколько улиц, я огляделся, ища укрытия. Увидел вывеску пивной. А на противоположной стороне улицы — массивное здание библиотеки.

С минуту я стоял, колеблясь, не зная, куда повернуть. Пивная манила — но идти туда было боязно… Денег оставалось немного, их следовало беречь!

И, шлепая по лужам, я пошагал — через улицу.

В библиотеке было тихо, чисто, тепло и пахло старыми книгами, особым неповторимым запахом, всегда напоминающим мне детство… Я сразу как-то обмяк, расслабился, отогрелся. Лениво подошел к столу, на котором — тяжелой грудой — лежали подшивки сибирских газет. Стал их небрежно перебирать. И вдруг увидел подшивку газеты «Советская Хакасия».

Это была та самая газета, в которой я безуспешно пробовал начать… И где оставил, уходя, все свои рукописи.

Теперь я с интересом ее просматривал: я как бы встретился со старым знакомым…

Наконец-то я узнал, что делается в мире и в нашей стране. В ней, судя по всему, начинались немалые перемены! Сталинский ставленник — Берия — был разоблачен и расстрелян. «Коллективное» руководство скончалось. К власти пришел Никита Хрущев. Имени его раньше я никогда не слыхивал — и одно это уже было признаком неплохим, обнадеживающим.

Ну а что же творится в самой Хакасии? Я склонился над подшивкой. И с маху перелистнул несколько номеров.

И отшатнулся. И на мгновение даже зажмурился.

С помятой, захватанной газетной страницы на меня в упор смотрело мое собственное имя: «Михаил Дёмин». И пониже — жирным курсивом — значилось: «Лирический цикл».

Цикл был довольно большой и подобран неплохо. И здесь же, в редакционной заметке, сообщалось, что газета представляет читателю нового, молодого (!), начинающего автора.

Заинтересовавшись, я торопливо начал рыться в пропущенных экземплярах. И обнаружил там еще две поэтические подборки, а также — большой, во весь разворот, художественный очерк о природе Южной Сибири.

Значит, час мой пришел, подумал я, все-таки я дождался…

И странное дело — я подумал об этом с облегчением, с радостью, но уже без того пылкого юношеского восторга, который охватывал меня раньше при мысли о такой удаче… Я больше не бурлил и не пенился.

Ну что ж, вот и окончилась моя одиссея! Продолжалась она почти два года — но за это время я как бы прожил целую жизнь. Было все в ней: и голод, и безумие, и страх… И трубил надо мной ветер странствий — ветер многих морей. И встречались на пути моем Сирены, и попадались чудовища. И приходилось мне проскальзывать между Сциллой и Харибдой. И сталкиваться с гигантским Циклопом (правда, уже утомленным, дряхлеющим, но все еще по-своему — грозным!). Я несколько раз уходил у него из-под рук, спасался от заточения… Но давалось мне это нелегкой ценой.

Теперь это все позади. Зигзаги кончились. Начинается новый, обратный путь. Мне предстоит вернуться туда, откуда я бежал когда-то и где сейчас — призывно и гулко — ударили колокола судьбы!