Читать книгу "Порочный круг - Розмари Роджерс"

Она целую вечность не слышала от Брента подобных слов. И что-то в той манере, в какой он произнес это, — небрежно, бесцеремонно, с брезгливым пренебрежением, — ожгло ее, словно кнутом.

Ив, обезумев, бросилась на него; острые ногти прочертили кровавые борозды на смуглом лице.

Брент охнул от неожиданности и боли, но тут же столкнул Ив с дивана и завернул руки ей за спину. Пока она лежала на боку, вне себя от гнева и страха, Брент свободной рукой разорвал тонкие хлопчатобумажные шорты Ив и грубо ворвался в нее. Жесткие пальцы неумолимо сомкнулись за запястьях стальными наручниками. Под тяжестью Брента Ив упала на живот, но тут же громко вскрикнула, чувствуя, как неистово он врывается в нее. Сейчас она даже не могла пошевелиться; воздух со свистом вырывался из легких с каждым безжалостным выпадом, пронзавшим ее бьющееся тело.

— Нет! Нет! Не-е-ет! — вопила она, умирая от ненависти. Но Брента уже было не удержать, не остановить, и Ив наконец поняла это, уткнувшись лицом в жесткую циновку, смирившись с насилием. Она вскрикнула снова, когда он вышел из нее и беспощадно вторгся в другое отверстие, где до этого побывал лишь один человек — Рэндал Томас. Боль была настолько нестерпимой, что Ив надрывалась от крика, пока его пальцы не проникли в ее лоно, и неожиданно мука стала наслаждением, а Ив перестала вырываться и снова заплакала, на сей раз от возбуждения и стыда, — неужели это она способна получать столь извращенное наслаждение от подобных вещей? Ведь он использует ее, бессовестно, беспардонно, как использовали до него многие… и Дэвид…

Брент отпустил ее руки, схватил за волосы, повернул лицом к себе, едва не сломав шею. Его губы опалили мочки ее ушей, щеки и уголок рта. А потом… потом… Ив, почти теряя рассудок, ощущала лишь их тела… все, что он делал с ней… Весь мир сузился до крошечного пространства, на котором они оба то ли боролись, то ли любили друг друга.

Так вот что это значит — быть наказанной, растоптанной, подавленной…

Ив издавала нечленораздельные протестующие, сладострастные, молящие звуки, и все это длилось бесконечно, пока внезапно не оборвалось, и они растянулись на полу, измученные, потрясенные и вымотанные. Ив почему-то опять зарыдала, тихо и беспомощно.

Брент отодвинулся, и ноздри Ив пощекотал сигаретный дым. Еще минута, и он подхватил ее и отнес в постель.

— Прости, Ив, — тихо выговорил он, нарушив давящую тишину. — Я обещал, что никогда не сделаю тебе больно, и солгал. Ты смеялась над моей выдержкой, и я взбесился. Что доказывает… думаю… думаю, будет лучше, если я на время уеду. До тех пор, пока мы оба не успокоимся. Может, мне следует вернуться к людям, с которыми я общался раньше, и выяснить раз и навсегда, не соскучился ли я по прежней жизни. Вероятно, и тебе необходимо то же самое: сможешь наконец разобраться в себе, если меня не будет рядом. По-моему, тебе здесь попросту надоело, Ив, и все раздражает. Наверное, жалеешь о том, что потеряла, скучаешь без общества, карьеры, работы… Вернешься, все станет на свои места…

Ив почувствовала, как колыхнулась кровать, и поняла, что Брент встал. А она так хотела сказать ему… объяснить… оправдаться… Но слов не было, осталась только ледяная пустота. Неужели именно такая, что царила у него в душе все это время? Если это так… бедняга, бедняга Брент!

Она не хотела, чтобы он уезжал, но что могла поделать? Силы и воля иссякли.

— Я беру катер. Скорее всего обогну остров и доберусь до Коломбо. Дам о себе знать позже. Счастливо, Ив. Пойду попрощаюсь с Джеффом.

Стены падали, потолок валился на нее, дом рушился, но Ив не могла пошевелиться. Послышался стук захлопнувшейся двери, а она так и не нашла ни слов, ни энергии, чтобы пробормотать их. Почему-то ей ни с того ни с сего захотелось броситься за ним, напомнить, что он не взял с собой ни одежды, ни даже чековой книжки. Хотя какая разница? Такое уже бывало, и он всегда выходил из положения…

Но по меньшей мере у нее остался Джефф, ее мальчик с глазами Брента, только в этих ярко-голубых озерцах светились любовь, смех и юмор, а уж она позаботится о том, чтобы так и было всегда.

Из-под прикрытых век медленно катились слезы, тихие, безутешные, беспомощные. Бесконечные.

Глава 37

Позже, лежа во внутреннем дворике, рядом с бассейном, под беспощадным солнцем, Ив пыталась сообразить, что же все-таки случилось и отчего. Все развалилось так легко, мгновенно, словно карточный домик, но почему?!

Она честно старалась понять причины, но под конец сдалась — мозг казался таким же онемевшим, как измученное тело, а размышления вызвали почти физическую боль.

Брент, конечно, уже исчез. Нянька малыша засыпала Ив расспросами (неужели слышала ее крики даже сквозь толстые звуконепроницаемые стены?). Но Ив отделывалась уклончивыми ответами, и та, пожав плечами, унесла Джеффа в детскую и уложила спать.

Ив снова и снова спрашивала себя, смогла бы она удержать Брента, но не находила ответа. Она подумала о природном высокомерии Брента, о женщинах, которые теперь, вне всякого сомнения, начнут слетаться на него, как мухи на мед, и потрясенно сообразила, что всему виной именно женщины, вернее, та, чье имя вызвало цепную реакцию, — Сильвия. Сильвия и безудержная ревность Ив. Да-да, пора уже честно признаться, что ее снедает ревность. Она стала чересчур властной, слишком уверенной в себе и Бренте. Может, он был прав, и она сознательно или подсознательно хотела, чтобы он взял ее. Пыталась, пусть и таким способом, удостовериться, что Брент хочет ее.

Ив беспокойно заерзала в шезлонге и поморщилась, ощутив, как саднит между бедрами. На запястьях уже проступили фиолетовые синяки — интересно, что на самом деле подумала нянька?

«О Иисусе, должно быть, я и впрямь мазохистка», — решила Ив и незаметно для себя уснула.

Она не очнулась до темноты, этой великолепной тропической ночи, где не бывает сумерек, а мрак черным покрывалом мгновенно окутывает землю. Наверное, поэтому сон больше не шел к ней, даже после того, как она еще долго читала в кабинете.

К тому же Ив все-таки успела обгореть после целого дня, так безрассудно проведенного на солнце. Теперь кожу жгло и пощипывало, несмотря на включенный кондиционер. Даже мягкие простыни были колючими и царапали тело, а постель внезапно показалась чересчур широкой. Так много места для одного человека!

Ив ворочалась и металась в поисках удобной позы, но комариный писк и пронзительные вопли лягушек сверлили уши, невзирая на толстые стены. Она вспомнила, как первые несколько недель не могла забыться, оглушенная ночными звуками.

Наконец сдавшись, Ив зажгла свет, села и потянулась к халатику. Раз уж такое дело, не мешает посмотреть, как там Джефф: странно, что он еще ни разу не встрепенулся и не заплакал, требуя бутылочку с молоком. Обычно малыш просыпался по меньшей мере дважды за ночь, и Ив сквозь сон слышала, как нянька что-то гортанно напевает, похлопывая его по попке, чтобы уснул скорее. Детей здесь немилосердно баловали, особенно мальчиков, но Брент считал, что так и надо. Вечно твердил, что маленькие дети должны купаться в любви.