Читать книгу "Лисянский - Иван Фирсов"

Когда офицеры откланялись и ушли, генерал сообщил, что выделит Резанову для сопровождения свиты караул солдат, а взамен списанного с «Надежды» Толстого назначит своего брата, капитана Кошелева.

Но визит в Японию оказался неудачным. Полгода простояла «Надежда» на рейде Нагасаки. Заранее изучив японский язык, нравы и обычаи страны, Резанов выполнял все требования японцев. С корабля свезли пушки, ядра, порох, но на берег экипаж тем не менее не пустили, только взяли богатые царские подарки для императора — микадо. Оказалось, что все напрасно. Японский император не принял подарки, ссылаясь на то, что по бедности не может отблагодарить равноценно, а потому и посланника принять не желает, — так доносил Александру I Николай Резанов.

На обратном пути в Петропавловск Крузенштерн и Лангсдорф не скрывали злорадства по поводу неудачи Резанова. Опять начались раздоры, и камергер покинул «Надежду», об этом поведал потом Федор Шемелин.

Вначале он собрался возвратиться в Петербург, но в Петропавловск зашло компанейское судно «Мария Магдалина», и камергер задумал отправиться на нем в Русскую Америку. Узнав о намерениях Резанова, Лисянский решил не задерживаться в Новоархангельске.

Заканчивая подготовку к дальнему походу, командир позаботился о приболевших матросах, повез их лечиться на целебный источник.

«7 августа я отправился с несколькими больными к целебным водам, где и пробыл до 15 числа. Погода все это время стояла довольно хорошая, и наша прогулка была бы очень приятна, если бы нас не тревожили комары и мухи, особенно последние, которые в здешних лесах водятся в величайшем множестве и весьма беспокойны. К крайнему моему удовольствию, употребление целебных вод поправило здоровье моих больных, которых я взял с собой единственно для опыта».

Возвратившись, Лисянский подводит некоторые итоги пребывания в Русской Америке. «Хотя здешний Западный берег, — пишет Лисянский, — был известен нам со времени капитана Чирикова, но никто не знал к чему он принадлежит, к материку или островам».

Не забывает Лисянский своих первых боевых адмиралов Александра Круза и Василия Чичагова, чьими именами он назвал два новых острова. Не соглашается он и с Ванкувером, который, не исследовав до конца увиденные острова, именовал их островами короля Георга III. Тщательно обследовав указанные острова, Лисянский рассудил по-другому. «Ситкинские острова названы мною по имени живущего на них народа, который называет себя ситкаханами, или ситкинцами».

Пролив, который отделяет острова от материка и не был замечен Чириковым, назвали впоследствии проливом Лисянского. Лисянский первым из российских мореплавателей составил точную «Карту Российских владений в Северо-западной части Америки». Он же первым определил важное значение новой крепости Новоархангельска для будущего Русской Америки. «Нынешнее наше селение называется Новоархангельском. Оно несравненно выгоднее прежнего. Местонахождение его и при самом небольшом укреплении будет неприступным, а суда, под прикрытием пушек, могут стоять безопасно. Новоархангельск по моему мнению должен быть главным портом Российско-Американской компании, потому что, исключая вышеупомянутые выгоды, он находится в центре самых важных промыслов» — этот точный и прозорливый вывод командир «Невы» Юрий Лисянский сделал накануне ухода из Русской Америки.

В середине августа «Нева» была полностью загружена мехами, оснащена и была готова к отплытию. Погода, правда, испортилась, шли непрерывные дожди, но Лисянский не желает «ждать у моря погоды». «Уже с неделю, как я начал готовиться в поход и хотя время стояло дождливое, однако наши приготовления доведены были до того, что мы при первом благоприятном ветре могли оставить Ситку. Мне было весьма желательно не только удалиться от страны, в которой каждый из нас должен был терпеть величайшую скуку, но чтобы иметь больше времени для надлежащего исполнения моего предприятия».

Он решил не заходить на Гавайские острова, но и не следовать кратчайшим путем в Кантон.

Его «предприятие» — это мечта всей жизни: отыскать неведомую землю в океане. В свои союзники он берет графа Румянцева: «Мое желание пройти в широте 36,5° до 180° соответствует данному графом Румянцевым предписанию, в котором сказано, будто бы в древние времена был открыт в 340 немецких милях от Японии и под 37,5° с.ш. большой и богатый остров, населенный белыми и довольно просвещенными людьми. Он должен находиться между 160 и 180° з.д.». Но командир «Невы» не действует на авось. Не один вечер провел он у карты Великого океана, сопоставляя маршруты своих предшественников Кука, Лаперуза, Ванкувера. Только он, Лисянский, пойдет иными, непроторенными дорогами: «Может быть, случай позволит нам сделать какое-либо неожиданное открытие, так как наш путь будет совершенно новым до самых тропиков или еще и далее».

Трижды первые

Когда выходили из Ситхи, командир собрал экипаж на шканцах «Невы». Лисянский был краток:

— Нынче, братцы, продолжаем наш вояж кругом света. Пойдем путем, где раньше нас никто не хаживал. При всяком случае на верхней палубе глядите зорко на горизонт, быть может, земля объявится, неизведанная. Кто первый заметит — тому награда…

Великий океан… Первым из европейцев пересек эту водную громаду Магеллан. Громадина в то время затаилась, выглядела сильной и показалась ему тихой. То был редкий случай. Обычно океан не раз испытывал силу духа и стойкость всех, кто покушался на его тайны. Одни безуспешно бороздили его просторы. Другим улыбалась удача, они открывали тайники новых земель, затерянных в безбрежных далях. А некоторые добивались успеха… ценой своей жизни. Так случилось в прошлом, в восемнадцатом столетии с капитаном Куком. Он трагически погиб у берегов найденных им островов. Так произошло с отважным капитаном Лаперузом. После многих успешных обретений он бесследно исчез со своими спутниками в пучине океана. Однако по следам смелых мореплавателей наперекор стихии устремлялись новые следопыты.

Туман несколько задержал выход из залива, и только в 6 часов утра 2 сентября 1805 года «Нева» при северном ветре вступила под паруса… Но вскоре ветер стих, пришлось задержаться, лечь в дрейф по весьма уважительной причине для командира: «В это время приехал к нам из крепости Баранов, с которым я распрощался не без сожаления. Он по дарованиям своим заслуживает всякого уважения. По моему мнению, Российско-Американская компания не может иметь в Америке лучшего начальника. Кроме познаний, он имеет уже привычку к выполнению всяких трудов и не жалеет собственного своего имущества для общественного блага».

Первые недели плавания дул ветер западных румбов переменной силы, и «Нева» спускалась к югу. Через два дня вокруг шлюпа вдруг появились стада котиков. Командир послал на все три салинга самых опытных матросов осматривать горизонт. Солнце садилось в воду, а суша не показывалась. В последующие дни котики показывались все реже, но поверхность моря усеяли мелкие ракушки. Кадьякцы говорили, что ими питаются бобры.

Утром 16 сентября при восходе солнца над «Невой» закружила стая птиц, похожих на куликов, а полчаса спустя с салинга раздался долгожданный крик: