Читать книгу "Праздник, который всегда со мной - Лев Россошик"

– Что входило в круг ваших обязанностей?

– В моем ведении было все, что не касалось непосредственно футбола и финансов: административные службы, медицинское обеспечение, обустройство игроков, взаимоотношения со средствами массовой информации…

– Для футбольных боссов ваше имя оказалось более привлекательным, чем деловые качества?

– Скорее всего. В «Лацио» на словах мне доверяли, а на деле приходилось решать мелкие, ничего не значащие вопросы, а серьезными вещами занимался президент клуба. Мне же хотелось продемонстрировать свои возможности. Это стало главной причиной перехода в «Интер». Там круг моих обязанностей был гораздо шире, и должность уже называлась – координатор всей нефутбольной деятельности клуба. Скажем, я решал вопросы, связанные с лечением и восстановлением знаменитого бразильца Роналдо, с которым мы, южноамериканцы, быстро нашли общий язык.

«Обратная» рокировка

– Когда мы общались осенью 2001 года на чемпионате Европы в Остраве, вы сказали, что соскучились по волейболу и собираетесь в него вернуться. Это была единственная причина «обратной» рокировки?

– Мне хватило нескольких лет, чтобы понять: я рожден быть тренером, а не администратором. Причем именно волейбольным тренером. К тому же в футболе я заработал достаточно, чтобы вновь заняться любимым делом.

– Но вам предстояло вернуться совсем в другой волейбол. От прежнего, классического, остались разве что размеры площадки да высота сетки.

– В новой системе подсчета очков были свои плюсы и минусы. К плюсам отнес бы непредсказуемость результата. Легче стало и телевизионщикам: время матча ограничилось примерно двумя часами. Что же касается зрелищности игры, о которой так много говорил тогдашний президент Международной федерации Рубен Акоста, то здесь существовала проблема, связанная с большим количеством потерь при подаче. При силовом исполнении этого элемента в прыжке, которому отдается предпочтение, прием подачи стал очень похожим на игру в защите. Поэтому я предложил президенту ФИВБ пересмотреть пункт правил, связанный с приемом мяча, что и было сделано. Силовая подача стала не обязательной, сократилось число ошибок при вводе мяча в игру, розыгрыши стали продолжительнее, что, собственно, и делает волейбол более привлекательным.

Эталон – сборная СССР

– В Остраве вы сказали, что ищете команду, которую могли бы возглавить после окончания контракта с «Интером» в мае 2002 года. При этом речь шла об одной из мужских европейских сборных – итальянская исключалась, так как у Андреа Анастази срок контракта истекал позже, после Игр в Афинах. Я тогда спросил, может ли в числе кандидатов оказаться российская команда. Вы ответили: «Я жду предложений».

– Все так и было. Но предложение последовало не из России, а из Чехии. Что же касается российской сборной, то любому тренеру было бы лестно возглавить команду с такими историей и традициями. Только в Москву меня никто не звал. Если бы позвали – согласился бы, не задумываясь, и на приемлемых для обеих сторон условиях. Потом были итальянские клубы, сборная Испании, наконец, национальная команда Ирана.

– Руководимые вами сборные не раз встречались с нашей национальной командой, которой в разные годы руководили известные специалисты, причём, не только российские. Что, на ваш взгляд, объединяло эти сборные и что отличало одну от другой?

– Долгие годы эталоном для всех была советская сборная Платонова, у которой учился весь волейбольный мир в конце 70-х-начале 80-х. Аргентинские тренеры начали, образно говоря, «посещать интернациональную школу» с чемпионата мира 1974 года в Мексике. Тогда в этой стране высадился солидный десант из наших специалистов – 27 тренеров и три игрока. Мы старались заснять на пленку как можно больше матчей и тренировок. Видео тогда еще не было, снимали на кинокамеры. Ну и общались – в основном с советскими, польскими, японскими игроками и тренерами. При этом мы не накидывались с вопросами толпой в 20 человек на какого-то одного, а делились на группы и потом передавали друг другу собранную информацию. Так мы увидели мировой волейбол, выяснили, в каком направлении он движется. И по возвращении домой еще долго обсуждали увиденное и услышанное.

А в 1982 году, когда чемпионат мира проходил в Аргентине, в центре внимания, разумеется, был ваш Платонов. Вы даже не представляете, как наши тренеры приставали к нему с вопросами. Как он делает то, как это. И Платонов делился с нами своим опытом… Кстати, в Италии, где я вскоре оказался, процесс «тренерского образования» происходил иначе. Они никуда не ездили – наоборот, к ним в восьмидесятые годы прошлого века понаехало множество волейбольных мэтров. Американец Дат Бил, бразилец Бебето, швед Кристиансен, я, Лосано. Я уже не говорю про игроков-звезд со всего мира, включая СССР. Мы дискутировали, заимствовали друг у друга какие-то вещи, придумывали что-то новое. При этом каждый оставался самим собой, не терял лица. Так образовались аргентинская и итальянская тренерские школы. И теперь специалисты из этих стран востребованы по всему миру. А вы знаете, кого сейчас не хватает на мировой тренерской кухне? Новых российских тренеров. Такое впечатление, что Россия расположена где-то очень далеко и варится в своей «кастрюле».

Такие непохожие русские

Что меня вообще поражает в российском волейболе, так это обилие сильных, хорошо подготовленных технически волейболистов, которые постоянно появляются в сборной и могут без проблем заменить тех, кто сходит. Это всегда было присуще всем вашим командам. Хотя во все времена после Платонова у вашей сборной было одно проблемное качество – отсутствие стабильности. Повторяю, я был удивлен, увидев, как в финальном турнире выигранной россиянами Мировой лиги-2002 одни и те же игроки демонстрировали в течение нескольких дней совершенно несхожий волейбол. А вот если ваша сборная во всех матчах стала бы действовать так, как в полуфинале и финале в Белу-Оризонти, она могла бы побеждать всех, вся и всегда.

На каждый большой турнир у вас приезжала, как правило, сильная команда. Но в большинстве случаев приходилось удивляться, почему она не попала на пьедестал, не говоря уже о победе. Российская культура волейбола имеет многолетние и прочные корни, но им не хватает какой-то свежей подпитки, если хотите, современного удобрения, – чтобы получить максимальный урожай. Например, Бернардиньо, когда пришёл в мужскую сборную Бразилии в первый год нового столетия, ничего не изобретал. Он сохранил национальные волейбольные традиции, но совместил их с постановкой блока, принятой в европейских командах. Могу и про себя сказать. Когда в восьмидесятые годы прошлого века я приехал в Италию, то добавил ко всему, что было накоплено в волейболе этой страны, новые идеи. Причем скопированные не в Аргентине, а в мировом волейболе вообще. Прежде всего – в российском, или, точнее, в советском. Тогда волейбольная мода шла именно от вас, из вашей страны. Я, мой первый помощник в сборной Италии, позже работавший самостоятельно, Даниэле Баньоли и другой аргентинец Рауль Лосано – да не только мы трое, все вообще по крупицам собирали то новое, что появлялось в мировом волейболе, перерабатывали и применяли на практике.