Читать книгу "Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб"

Чем ближе был конец, тем ожесточеннее сопротивлялся враг. Все лучшее, что у него осталось, он стягивал к Одеру, к Берлину. Немецкое командование, не останавливаясь перед тем, чтобы открыть дорогу англо-американским войскам, спешно перебрасывало дивизии, воздушные эскадры с западного фронта. Свои большие потери в воздухе немцы старались восполнить выпуском модернизованных «фокке-вульфов», «юнкерсов», самолетов с реактивными двигателями. О них мы были уже подробно информированы.

Командование прислало нам соответствующую литературу, и мы тщательно ее изучали.

Близилась весна, и аэродромы раскисли. Нашему полку переместиться вперед некуда. Летать на задание для одноместных «Лавочкиных» слишком далеко. А летчики из соседней части на «яках» уже побывали в разведке в районе Берлина.

Летчики, летавшие на «Яковлевых», рассказывали о воздушной обстановке в районе Берлина, о том, что немцы под Берлином организовали мощную противовоздушную оборону. Никогда еще за время войны нашим летчикам не приходилось встречаться с такой насыщенностью зенитной артиллерии. Воздушные немецкие патрули состояли из отборных асов, на берлинском аэроузле сконцентрированы эскадры лучших фашистских истребителей.

Облачность была до земли, и наш полк несколько дней не мог действовать активно. Промежуточных аэродромов до Одера не было.

Войска нашего фронта форсировали Одер севернее и южнее Кюстрина и взяли эту крепость с ходу. По западному берегу Одера проходил седьмой, последний оборонительный рубеж перед Берлином. Весь правый берег Одера в полосе наступления фронта был очищен от вражеских войск.

Наши войска прочно удерживали плацдарм на западном берегу Одера, несмотря на неоднократные контратаки немецкой пехоты и танков и массированные удары немецких самолетов. В боях наши войска закреплялись на плацдарме и расширяли его.

Шла подготовка к решительному удару на Берлин. Весна задерживала наш перелет к Одеру. Никогда еще я не испытывал такого нетерпения.

Однажды на аэродроме неожиданно приземлился наш «Ли-2». Дверь самолета открылась, и на землю соскочил Фомин, за ним Хайт с Джеком на руках. Зорьки не было.

Нашего медвежонка случайно убили. Он скучал без нас, с техниками не мог сдружиться, ходил как потерянный, почти не ел. Мимо аэродрома двигались наземные части. Зорька вышла к дороге. Автоматчики подумали, что это дикий зверь, и пристрелили ее. Когда подошли ближе и увидели на Зорьке ошейник, немецкие кресты и медали, поняли, что медведь ручной. Прибежали к техникам извиняться, да дела уже не поправишь.

Жаль было медвежонка — сколько было связано с ним веселых, бездумных минут в нашей тревожной жизни!

Неожиданно мы получили приказ: вылетать на прифронтовой аэродром, к Одеру.

25. Близ Одера

Вырулить на бетонную полосу трудно — колеса застревают в грязи. Вылетаю первым; командир полка остается на старом аэродроме, пока не поднимется в воздух последняя машина. Снижаюсь на зеленый круглый аэродром среди леса; его недавно оставили немцы. Берлин — в семидесяти километрах, линия фронта — в шести.

К нам еще не успели прибыть зенитки. Даю летчикам приказ садиться на летном поле с бреющего, так как в воздухе «фоккеры». Они шли бомбить переправы через Одер. По радио передаю командиру полка, что вблизи аэродрома пролетела группа вражеских машин. Закатываем самолеты в лес, тщательно их маскируем. На аэродроме не остается ни одной машины.

На ночь располагаемся в нескольких километрах от аэродрома, в имении какого-то немца.

Рано утром — еще было темно — мы поехали на аэродром. Дежурные летчики сидят в самолетах, чтобы вылететь по первому сигналу.

Чупиков, Куманичкин и я пошли на КП. Давид — связной — был уже там. Небо над лесом чуть посветлело. Стояла предрассветная тишина. Воздух был спокоен.

Командир держит в руках ракетницу — вот-вот даст сигнал на вылет дежурного звена. Всматриваюсь в небо и вижу: к аэродрому направляется до тридцати «фокке-вульфов».

— Туча, товарищ командир, «фоккеры»!

Но взлетать уже поздно: самолеты врага перешли в пикирование. Засвистели бомбы.

— Прыгайте в щель, товарищ командир! — кричу я и прыгаю сам в ямку — одноместное бомбоубежище; оно уберегает от пулеметно-пушечного огня и от осколков, здесь опасно бывает только прямое попадание.

Летят, свистят, разрываются вражеские бомбы. Несколько бомб пролетело с шипением — значит, они упали совсем рядом; другие летят со свистом — значит, упали дальше. Успел ли Хайт добежать до ямки? Хорошо, что замаскировали самолеты… Прислушиваюсь к звуку падающих бомб, к реву вражеских самолетов. Начался пулеметно-пушеч-ный обстрел. Значит, все бомбы уже сброшены. Второй заход. Вдруг раздался страшный грохот: в воздухе столкнулись два «фоккера», развалились и упали где-то на окраине аэродрома. Теперь с «фок-керов» бьют под углом в девяносто градусов. Смотрю на часы: прошло пятнадцать минут. Немцы, вероятно, решили блокировать аэродром. Сейчас прилетят бомбардировщики…

Вблизи линии фронта таких аэродромов, как наш, три. Врагу это, конечно, не по вкусу. Прошло двадцать долгих минут, а немцы все не уходят Как это мы не успели их отогнать! В следующий раз будем умнее, на войне учат и учатся!

Наконец все стихло. Вылезаю из ямки. Со всех сторон сбегаются летчики. Все в порядке, машины целы и невредимы. Лес спас самолеты.

Подхожу к Чупикову. Он мрачен.

— Ничего, товарищ командир, злее будем… Геройски вел себя во время налета Давид Хайт.

Он увидел, что техник, побежавший к щели, упал — его ранило осколком. Хайт бросился к нему на помощь, сорвал с себя рубашку, разодрал ее, перевязал техника и вынес в лес. В хрупком подростке проявилась огромная сила.

Вечером командир полка собрал нас на аэродроме. Объявил комсомольцу Хаиту благодарность. Давид награжден медалью «За боевые заслуги».

С этого же дня мы начали активные действия. Вылетали «по-зрячему», увидев противника с аэродрома. Результаты сказывались: немцы опасались залетать к нашим переправам на Одере.

Противник отказался от использования «Ю-87» на этом участке фронта. Он предпочитал действовать большими группами «фоккеров»: сбросив бомбы, они становились истребителями, выполняя, таким образом, роль и штурмовиков и истребителей.

Шло расширение и укрепление плацдарма, захваченного советскими войсками на западном берегу Одера. Река в этом месте широка и глубока, к тому же начался ледоход. Но ничто не могло остановить наступательный порыв советских войск.

26. Пятидесятый сбитый

10 февраля 1945 года мы возвращались с «охоты» без добычи. Я расстроен, однако опыт научил меня не терять надежды до тех пор, пока не приземлюсь.

Подлетая к аэродрому, я услышал по радио свои позывные. Командир полка сообщил: над аэродромом два самолета противника. Оглянулся и увидел два новых, блестящих «фокке-вульфа». С ходу зашел одному в хвост. «Ну, — думаю, — тебе не уйти!» Второй поспешил скрыться в облаках. Медлить нельзя. Открыл огонь. На вражеском самолете, очевидно, загорелось масло — он с белым «шлейфом» пошел к земле. Но немец снова стал набирать высоту — он, видимо, рассчитывал дотянуть до своей территории. Линия фронта близко. Тогда я второй очередью зажег мотор «фоккера». Немец выбросился с парашютом и, опустившись в нескольких метрах от нашего аэродрома, попытался убежать в лес. Но это ему не удалось.