Читать книгу "Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков"

Хозяйку дома дополнили соседи. Из этого разговора стало понятным, что разведчики попали не в тот фьорд, оттого так далеко им пришлось добираться до селения. Как немецкие наблюдатели, следящие за фьордом, не заметили вошедшие катера, не видели высадку десантников, объяснить трудно. Снежный буран к утру стих, видимость улучшилась. Скорее всего немцы прозевали визит русских катеров, за войну здесь ни один из них ни разу не был.

Распрощались с хозяевами, извинились за беспокойство, попросили немцам о визите не рассказывать.

Разведчики собрались у первого дома, посигналили на катера, чтобы снимали отряд…

Возвращались шлюпками.

— Паша, мы не туда пришли… Это Бос-фьорд. — Леонов, едва ступил на борт катера, подав Сутягину руку для приветствия, сообщил, как ему казалось, самую важную весть.

— Знаю, Витя. Как только вы высадились, мы отошли к правому берегу и стали в тени скал. Оттуда я увидел второй маяк и понял, что ошиблись…

— У меня сомнение закралось после высадки, когда полезли на сопку. Я ведь десятки раз всматривался в карту, изучал наш маршрут по берегу.

— Пурга спутала нам курс. Когда вернулись обратно от Конгс-фьорда, надо было пройти еще назад. Торопились, вот в спешке и не разобрались.

— Надо немцам свечку поставить, что прозевали нас. Вползли в фьорд, а там орудия, охрана, катера… Даже прожектор не осветил. А мы нашумели порядочно… И катерами, и высадкой. Да и крик был… По берегу пропороли туда и обратно километров восемь. — Леонов все еще дышал часто, фразы прерывал, говорил отрывисто.

— Сейчас кончат крепить шлюпки, будем уходить. Немцы скоро проснутся, уже пять часов утра. — Сутягин пошел к Шабалину и Чепелкину, которые отдавали команды к выходу катеров из Бос-фьорда.

Море встретило сильным северо-восточным ветром, он разгулялся в предутренние часы. Катера трепало как скорлупки, они скрипели, постанывали, зарывались носом в воду, волна катилась по палубе к корме, сливаясь за борта, завихряясь водоворотами у надстроек, торпедных аппаратов, кнехтов, разметывая брызги и пену. Видимость почти не улучшалась, хотя время подходило к шести утра.

Около половины седьмого, когда по правому борту должен был где-то в снежной круговерти оставаться остров Вардё, катера внезапно сблизились бортами на полметра — только случайность спасла от столкновения. Рули быстро переложили, катера разошлись в разные стороны и снова потеряли друг друга из вида.

Двенадцатый ошвартовался в девять утра в Пумманках, через четырнадцать часов после выхода со своей базы. Другого катера не было, хотя он мог по своим техническим данным прийти и раньше.

Ждали час, второй, третий…

Разойдясь на траверзе Вардё с двенадцатым, лейтенант Серинько, чтобы не проскочить к Петсамо, избрал курс почти строго на восток. Волна по-прежнему трепала катер, как щепку, его бросало из стороны в сторону. Он был крупнее двенадцатого, парусность у него больше, оттого клало на борт сильнее.

Когда, как полагал Серинько по счислению, прошли половину входа в Варангер-фьорд, он сбавил ход до двенадцати узлов.

Трехчасовая трепка огромными волнами раскачала кое-где обшивку корпуса, форпик и носовой кубрик стало заливать водой. Нос начал оседать, все более зарываясь в волну, натужнее выбираясь из-под нее. Насосы не справлялись с откачкой.

Из носового кубрика, как только в нем появилась вода, вылезли на верхнюю палубу Агафонов, Смирнов, Колосов, Кокорин, стали черпать и выливать воду.

Чтобы выровнять дифферент, командир задумал сбросить торпеды. Но опытные в морском деле Кокорин, Никандров и Агафонов отговорили его. От сброса торпед катер мог не выровняться, а еще более погрузиться носом, потерять плавучесть, осесть на дно.

На верхней палубе суетились Андрей Залевский, Сергей Воронин и другие разведчики.

Волной сбило с ног стоявшего у рубки пулеметчика, покатило вдоль палубы, но торпедист успел ухватить товарища за лидеролевый костюм и удержать, сорвало принайтовленные лыжи и весла, раскрыло магазин крупнокалиберного пулемета, выкинуло оттуда патроны и все унесло за борт.

Водоотливная магистраль стала захлебываться, а потом остановилась. Вода заполняла катер. Наглухо задраили переднюю и кормовую переборки, командирскую турель. Ход уменьшили до самого малого, шли под одним мотором.

Рассвело. Справа на траверзе завиднелась земля. Решили, что это Рыбачий. Так показывало счисление, да и конфигурация берега казалась знакомой.

В десять утра катер встал на якорь в Вайда-губе. Нос его, принявший в форпик и кубрик пять тонн воды, основательно осел выше ватерлинии, уткнулся в донный ил.

Разведчики помогли товарищам привести катер в порядок, откачать воду, потом сошли на берег.

Обсушились в землянках у артиллеристов береговой батареи, стерегущих вход в Варангер. На следующий день им дали лошадку, запряженную в сани, чтобы перебраться в Большую Волоковую, на свою базу.

Сутягин и Леонов отправились в Полярное докладывать о результатах.

Командующий, выслушав рассказ, сказал:

— Не сокрушайтесь. На войне неудач не избежать. Люди живы, в бой не ввязались, катера вернулись целыми. В Маккеур не попали, зато обстановку по Бос-фьорду прояснили. Не переживайте. Готовьтесь к новым походам и учитесь, отрабатывайте взаимодействие с катерниками.

Глава двадцать вторая

Наступающая весна принесла не только походы, но и значительные изменения. Начальника отдела Визгина перевели к новому месту службы в Москву. Его заменил капитан 2-го ранга Бекренев — опытный оперативный офицер разведки. По этой специальности он работал в Испании, когда там бушевала первая крупная схватка с фашизмом.

У него была приличная морская практика. На флот пришел в 1924 году по комсомольскому набору, плавал на Черном море на линкоре «Октябрьская революция», с корабля поехал учиться в военно-морское училище. После Испании командовал на Черном море эсминцами «Петровский», «Железняков», «Бойкий».

Война застала его на Северном флоте. Когда наметился переход на север кораблей с Тихоокеанского флота, его, начальника отдела боевой подготовки штаба, послали начальником походного штаба. В пути он передавал морякам тот военный опыт, который успел к тому времени накопить.

Но после прихода кораблей в Полярное долго там служить не пришлось, его вскоре перевели в Ленинград начальником разведки Балтийского флота, оттуда в Москву, в центральный аппарат.

Когда решался вопрос о замене Визгина, начальник управления контр-адмирал Воронцов спросил Бекренева, в то время курировавшего разведотделы флотов и флотилий, кого бы он мог рекомендовать на этот пост. Бекренев предложил себя.

Командира отряда Николаева, после холодной морской купели у Лангбюнеса прочно осевшего в Полярном, почти полтора года не высовывавшего носа за пределы главной базы, освободили от командования по служебному несоответствию и перевели в бригаду торпедных катеров стажером командира катера.