Читать книгу "Подвал. В плену - Николь Нойбауэр"

– Нам нужно продолжить допросы.

Вехтер протянул ему крендель и чашку с надписью «Ипподром 1997».

– Позже мне нужно еще уладить кое-что другое, – сказал он.

– Позже? Ты с ума сошел? У нас остался только сегодняшний день.

Они могли удерживать Лорена Баптиста только до вечера. А потом им необходимо было подтвердить ордер на арест, хотя бы для того, чтобы выиграть время. На любого другого садиста они уже давно получили бы бумагу. Приходилось тратить массу сил, чтобы выбить хоть какое-то разрешение.

– У нас на счету каждая минута, дольше ждать нельзя.

Ханнес размешал кофе: никакой тебе пенки, лишь густое варево со взвесью. Он с опаской сделал глоток. Черный. Крепкий.

– Что такое? Тебе не нравится? – озабоченно спросил Вехтер.

– Нет-нет. Хорош.

Невероятно хорош. Ханнес растратил впустую годы жизни с автоматическими кофеварками. Но это ничего не меняло – им нужно было поторапливаться.

– Наше время истекает, – сказал он. – У нас есть один день на Баптиста, и мы должны его использовать с толком.

– Спокойно, любитель кофе с молоком. Мы все успеем. – Вехтер широко улыбнулся. – Я хочу, чтобы они еще пару часов провели наедине с собой.

Напротив двери с табличкой «Герольд» располагалась дверь в квартиру Розы Беннингхофф, и она была приоткрыта. Вехтер остановился и посмотрел в щель, с облегчением подумав о том, что не придется тут же звонить в дверь Джудит Герольд. Что чувствовала она, проходя каждый день мимо двери убитой подруги?

Квартиру распечатали, место преступления освободили. У порога на куске брезента стояло ведро с краской. Сквозь щель в подъезд падал яркий свет, словно внутри, за окном, светило яркое зимнее солнце. Изнутри доносились топот и сопение, там мелькали тени.

Вехтер отстранился.

Внизу скрипнули половицы, поднимался какой-то мужчина. Незнакомец в сером рабочем халате остановился перед комиссаром и, не здороваясь, указал на щель:

– Вы это читали? Им придется сорвать весь бесшовный пол. Так было написано в «Вечерней газете». До нижнего этажа! – Его усы подрагивали от возбуждения. – Туда просочилась кровь! Кровь, как вам такое? Ее запах не выветривается. Ну, они могут делать все, что им заблагорассудится, только он больше никогда не выветрится. И за сотни лет не исчезнет.

Вехтер предпочел не отвечать, чтобы не затевать беседу, но от этого мужчина стал еще разговорчивее:

– И вы можете все что угодно закрашивать, кровь все равно проступит. На следующий же день снова все станет как было. И не важно, какую краску вы возьмете.

Закряхтев, он поднял сумки с покупками и, тяжело ступая, зашагал наверх. На следующей площадке мужчина снова сделал остановку и указал пальцем на Вехтера:

– Она будет проступать снова и снова, эта кровь. И даже если вы эмалевую краску нанесете, она все равно проступит.

Вехтер дождался, пока шаги не стихли, и только потом отважился шумно выдохнуть. Скоро в этом доме забудут об убийстве. Он не верил, что в этой квартире боль удержится на стенах каким-то эзотерическим образом. Долго это не продлится. В один прекрасный день молодые люди в красивой одежде, стоя в этой квартире, скажут маклеру:

– Паркет совершенно новый! Как здорово!

А маклер не будет знать, что ответить на это.

Остается надеяться, что мужчина в сером рабочем халате был неправ. Некоторые вещи не перестают кровоточить.

Он позвонил в квартиру.

– Ах, это вы. – Джудит Герольд открыла ему дверь, не снимая цепочки. – Все не можете успокоиться?

– Могу я взглянуть на ящик?

– Что? – На какой-то миг ее лицо побледнело. – Какой ящик?

– Ящик вашей подруги Розы. Картонный ящик для переезда. Вы ведь ничего не выбрасываете, не так ли?

Джудит требовала от Розы, чтобы та избавилась от ее гнусного наследия. Она была вправе потребовать это от подруги. Но что, если Роза попросила о встречной услуге? Чтобы Джудит позаботилась о ее наследстве, которое она не хотела видеть, к которому не хотела прикасаться?

– У меня нет никакого ящика.

– Я мог бы и ордер на обыск получить для такого дела. Я сейчас позвоню, и сюда кто-нибудь приедет – через двадцать минут, ну, максимум через двадцать пять, если следственный судья сидит на унитазе. А я пока подожду здесь.

Он блефовал. Возможно, его щелкнут по носу, но он хотя бы попробует. Вот уже несколько дней ему не давал покоя этот ящик. Такое нельзя просто взять и выбросить, правда? Вехтер не выбросил ни единой коробки из тех, что получил в наследство. Они так и громоздились в его квартире нераспакованные, а он носился вокруг них, как на трассе для слалома.

Джудит Герольд не закрывала дверь. В ее глазах стоял страх, страх перед посторонними людьми, которые будут шастать по ее квартире и открывать ее шкафы. Потом она вздохнула и сняла с гвоздя ключ:

– Вы победили. Пойдемте.

Они прошли до лифта. Спустились на первый этаж, потом Джудит Герольд провела его к двери в подвал, той самой, через которую они проходили вечером в день убийства. Она нажала выключатель и, прихрамывая, спустилась вниз по бетонной лестнице. Вехтер предложил ей опереться на свою руку, но Джудит отшатнулась.

– Где же ваша трость? – спросил он.

– Она мне нужна не всегда, только когда ухожу надолго. На лестнице она только мешает.

Ее отделение в подвале находилось рядом с отделением Розы Беннингхофф. Здесь тоже была сорвана печать, бетонный пол подметен, отчаяние выветрилось. Ничто не напоминало о том, что чуть больше недели назад здесь прятался подросток. Джудит Герольд вставила ключ в навесной замок, и он открылся со щелчком.

– Вы же знаете, как бесполезны эти штуковины? – Он указал на ушко замка в двери соседнего отделения. Оливеру все-таки удалось оставить следы.

– Так я чувствую себя намного уверенней. Что же мне сюда еще вешать? Пружинное ружье?

– Ох, теперь вы на меня очень рассержены, да? Но не забывайте, я ведь не преступник.

Она хрипло рассмеялась:

– Нет. Нет, вы человек, приносящий плохие вести. В этом нет вашей вины. Проходите.

Он вошел. Вокруг них до потолка были сложены картонные коробки. Минимум шестьдесят штук. Все они, аккуратно подписанные, стояли одна на другой. На одной значилось «Планы города», на другой – «Кухня Билефельд», насколько он мог разобрать в темноте. Впору было пожелать «спокойной ночи»: света здесь отродясь не было.

Джудит Герольд взяла одну из картонных коробок, чтобы встать на нее, и вытащила ящик.

– Вы не могли бы мне помочь? – попросила она.

Вместе они опустили ящик на пол. На боку почерком Джудит была выведена надпись «Роза». Вехтер надел перчатку, словно в ящике было что-то, что могло его укусить, и открыл крышку в детство Розы Беннингхофф.