Читать книгу "Шопоголик и бэби - Софи Кинселла"

– Бекки, ты что, ключи потеряла? – недоумевает Марта.

Гениально. Ну конечно! Как я сама не додумалась?

– Ну да! Вот растяпа! – Я хлопаю себя по лбу. – И как назло, запасных нигде нет, и соседи разъехались…

– Ну вот… – Марта приуныла.

Я сокрушенно пожимаю плечами:

– Так уж вышло. Мне очень жаль. Но мы можем устроить…

Договорить я не успеваю: дверь распахивается, и я чуть не вваливаюсь в дом. На пороге стоит Фабиа в оранжевом платье от Марни и трет глаза.

– А, Бекки! – Голос у нее плывет, будто она сидит на транквилизаторах.

– Ага! – Марта оживляется. – Вот повезло, и без ключа обойдемся! А кто это, Бекки?

– Фабиа. Наша… жиличка.

– Жиличка? – Фабиа брезгливо морщится.

– И добрая подруга, – спешно поправляюсь я и беру ее под руку. – Мы очень близки…

К счастью, к дому подъезжает машина, останавливается позади «мини» и начинает сигналить.

– Да умолкни ты! – кричит Марта. – Бекки, мы собирались съездить за кофе, тебе прихватить?

– Нет, спасибо! Я подожду здесь, дома. У себя дома. – И я по-хозяйски берусь за дверную ручку. – До встречи!

Провожаю взглядом машину, потом поворачиваюсь к Фабии:

– А я уже думала, вас нет! Ладно, не будем терять время. Я вам привезла, что вы просили. Вот сумка, вот кафтан… – Я вручаю ей пакеты.

– Замечательно, – ее глаза алчно вспыхивают, – а туфли?

– Сейчас, – обещаю я. – По просьбе моего друга Дэнни их привезли из Парижа. Знаете дизайнера Дэнни Ковитца?

Доставая коробку, я прямо сияю от гордости. Такое никому не под силу. У меня потрясающие связи. Жду, что Фабиа сейчас ахнет или скажет: «Вы прелесть!» Но она только открывает коробку, несколько минут разглядывает туфли и кривится.

– Цвет не тот. – Она закрывает крышку и сует коробку мне. – Я просила зеленые.

Она что, дальтоник? Туфли самого изысканного светлого оттенка полыни, да и на коробке крупными буквами напечатано «ЗЕЛЕНЫЕ».

– Фабиа, они зеленые.

– А я хотела… – она неопределенно крутит кистью. – Такие, синевато-зеленые.

Мое терпение вот-вот лопнет.

– Вы хотите сказать, бирюзовые?

– Да! – оживляется она. – Бирюзовые, вот именно. А эти слишком блеклые.

Ушам не верю. Эти туфли облетели полмира, попали сначала в Париж с моделью, потом в Лондон, побывали в руках известного дизайнера. А ей подавай другие!

Ладно, она их получит.

– Хорошо, – говорю я, откладывая коробку. – Я раздобуду вам бирюзовую пару. Но мне необходимо попасть в дом.

– Даже не знаю, – перебивает Фабиа. Она прислонилась к дверному косяку и рассматривает вытянутую из рукава нитку. – Если честно, это неудобно.

Неудобно? Что за новости?

– Но мы же договорились на сегодня, или вы забыли? Съемочная группа уже здесь!

– А нельзя просто отделаться от них?

– Нельзя! – В волнении я повышаю голос. – Они же из «Вог»!

Она снова равнодушно пожимает плечами, а я вдруг вскипаю. Ведь я заранее предупредила ее. И обо всем условилась. Она не имеет никакого права так поступать со мной!

– Фабиа, – тяжело дыша, я придвигаюсь к ней, – не отнимайте у меня единственный шанс попасть в «Вог». Я добыла вам кафтан. И сумку. И даже туфли! Вы обязаны впустить меня в дом, или…

– Или что? – усмехается Фабиа.

– Или… я позвоню в «Барниз» и вас занесут в черный список! – вдруг нахожусь я. От ярости мой голос превращается в шипение. – Очень удобно, вы ведь, кажется, в Нью-Йорк переезжаете?

Фабиа бледнеет. Ха! Она на крючке.

– А мне-то что делать? – хмуро спрашивает она, убирая руку с дверного косяка.

– Не знаю! Сходите на массаж горячими камнями или еще куда-нибудь. Только не путайтесь под ногами! – Оттеснив ее, я втаскиваю в холл чемодан.

Отлично. Пора за дело. Рывком открываю чемодан, вынимаю нашу с Люком свадебную фотографию в серебряной рамочке и ставлю на самое видное место – на столик в холле. Вот так. И дом сразу стал моим!

– А где ваш муж? – интересуется Фабиа, которая наблюдает за мной, скрестив на груди руки. – Разве он не придет? Можно подумать, вы мать-одиночка.

Ее слова неожиданно попадают не в бровь, а в глаз. Несколько секунд я не решаюсь подать голос.

– Люк за границей, – наконец объясняю я. – Как раз сегодня прилетает, но попозже. Мы с ним встречаемся в шесть на крыше башни «Оксо». Он успеет. Я в нем уверена.

Глаза начинает жечь, я свирепо моргаю. Ни за что не опозорюсь.

– Что с вами? – Фабиа смотрит на меня в упор.

– Ничего, просто сегодня важный день для меня. – Я достаю платок и аккуратно промокаю глаза. – Можно мне стакан воды?

– Господи Иисусе, – бормочет Фабиа, удалясь в кухню. – Из-за какого-то долбаного журнала!

Так. Я, можно сказать, обжилась. Через двадцать минут Фабиа все же соизволила уйти, и теперь дом кажется почти моим. Все фотографии настоящих хозяев я убрала и заменила своими. На диван в гостиной бросила подушки с инициалами Б и Л. Всюду расставила вазы с цветами. Запомнила, где что хранится в кухне, и даже прилепила к холодильнику пару записок: «Закончилось органическое квиноа!» и «Люк, не забудь: в субботу цигун для супружеских пар!»

Навожу последние штрихи: торопливо расставляю на полках мои туфли вперемешку с обувью Фабии, ведь меня наверняка будут расспрашивать про аксессуары. В дверь звонят как раз в тот момент, когда я пересчитываю пары обуви от Джимми Шу. От неожиданности я вздрагиваю и мигом впадаю в панику. Рассовываю последние туфли куда попало, смотрюсь в зеркало и на негнущихся ногах спускаюсь вниз.

Торжественный миг! Я всю жизнь мечтала, чтобы мою одежду сфотографировали для журнала!

Шагая через холл, мысленно перечисляю, что на мне надето. Платье – «Диана фон Фюрстенберг». Туфли – «Прада». Колготки – из «Топ-шопа». Сережки – мамин подарок.

Ох, нет, некруто. Пусть лучше напишут «собственность модели». Нет, лучше «винтаж». Скажу, что нашла их зашитыми в корсет тридцатых годов, который купила в одном старом ателье, затерянном в парижских переулках. Блеск.

Старательно изобразив сияющую улыбку, распахиваю дверь – и цепенею.

Это не фотографы. Это Люк.

Он в пальто и с чемоданом. И похоже, сегодня не брился.

– Что все это значит? – без предисловий спрашивает он и показывает мне письмо.

Растерявшись, я молча смотрю на него. Я думала, все будет совсем не так. Он должен был ждать меня на крыше башни «Оксо», весь такой влюбленный и романтичный. А он стоит на пороге чужого дома встрепанный и злой.