Читать книгу ""Варяг" не сдается - Владимир Шеменев"

Поле боя представляло собой длинный и узкий фарватер, хороший для маломерных судов типа «Корейца», имеющих короткий корпус и малую осадку, но никак не для стадвадцатидевятиметрового крейсера. «Варяг» оказался заложником слишком тесного коридора. Не имея возможности набрать скорость и выйти из-под обстрела, не опасаясь налететь на рифы, крейсер был вынужден пробираться на ощупь, подставляясь под огонь шести крейсеров и восьми миноносцев.

Японская эскадра вытянулась в одну линию, имея возможность одновременно стрелять и пускать торпеды, не боясь накрыть свои же корабли. Уриу расположил отряд за островом, на широком плесе, где было достаточно места для маневра.

Третьим залпом «Асама» накрыла «Варяг», превращая носовое орудие и дальномерную станцию в решето, наполненное кровью и человеческим месивом. Снаряд с пронзительным воем ударил в верхний мостик. Во все стороны полетели куски конструкций, щепки от облицовки и стекла дальномерных приборов, которые разнесло вместе с мостиком. В один миг там погибли все дальномерщики первой станции, включая мичмана Нирода.

До самой последней минуты он вспоминал Катю, которой поклялся в том, что будет брать с нее пример: в ней было что-то от царицы Динары, дочери Иверского царя Александра, не побоявшейся в шестнадцать лет бросить вызов грозному персидскому владыке. Граф с улыбкой на лице отсчитывал футы, наводя орудия на вражеский крейсер, когда в мостик ударил шестидюймовый снаряд. Прямым попаданием мичмана разнесло на части, раскидав останки по носовой палубе. Кто-то из матросов подобрал руку, сжимающую окровавленный дальномер, положил в фуражку и отнес в кают-компанию, уже наполненную пылью из битого стекла и удушливой гарью.

* * *

В машинном отделении запахло дымом, который принесло с палубы. Зорин нырнул в проем двери, перескочив через комингс, и задраил за собой люк. Скатился по ступеням и прибежал на пост, с трудом переводя дыхание.

– Что там? – крикнул я, стараясь переорать гул машин.

– Перебило фок-ванты! Пожар в штурманской рубке! Первое орудие разбито.

– И все?

– Убит Нирод и все дальномерщики первой станции.

Мне искренне было жаль Алексея. Ему только что исполнилось двадцать два. Два года назад он получил мичмана, и «Варяг» был его первым кораблем.

Крейсер дрожал всем корпусом, отстреливаясь от насевшей на него своры. В ответ с японцев летели осколочные, рихтуя палубу, сшибая надстройки и кося тех, кто попадал под смертоносный веер.

Крейсер не был безликой, неодушевленной железякой – этакой равнодушной ржавой болванкой, которую не проймешь ничем, потому что у нее нет души. У «Варяга» была душа: сплетенная из труб и котлов, опутанная тягами и проводами, расходящимися по всему кораблю, она чувствовала, что наверху происходит что-то страшное и не похожее на то, что было раньше. Не так звучит барабанная дробь, не так свистят дудки и не так кричат люди. Почему-то сегодня в каютах пахнет горелой изоляцией, непотушенный огонь на шканцах обжигает тело, а где-то внутри живота раскачивается и хлюпает морская вода.

От каждого попадания в корпус крейсер вздрагивал и стонал. Когда сбили почти все орудия, он рычал от бессилия. Когда пробили дыру чуть выше ватерлинии и вода хлынула в трюмы, он захлебывался, но держался на плаву. Когда просили дать ходу – он пыхтел и из последних сил вращал пятиметровые винты. Когда погибали люди – он плакал, и его слезы, перемешанные с кровью тех, кто управлял им, стекали по бортам, орошая воды Чемульпийского залива.

* * *

Командир, не отводя взгляда, смотрел на горизонт, выискивая лазейку, по которой крейсер мог бы выскочить из залива. Море вокруг кипело от разрывов снарядов. На палубе пожарная команда тушила бушующий огонь – горели патроны с бездымным порохом, палуба и деревянный вельбот.

Держа десять узлов, крейсер вел беглый огонь по «Асаме» – наиболее сильному из противников. Благодаря этому все остальные корабли Уриу могли безнаказанно расстреливать русский крейсер, не опасаясь за свою шкуру. Словно шавки, они обступили раненого медведя, лая и кидаясь на него, пока хозяин методично расстреливает зверя из ружья. Но медведь тоже был не промах и пару раз, изловчившись, секанул когтями охотника по лицу и по шее. На «Асаме» вспыхнул пожар, и она, круто взяв вправо, стала выходить из боя. Как по команде, шавки отстали от русского крейсера, держась возле хозяина.

Мощными струями воды сбили огонь, и лидер японской эскадры, описав циркуляр, вновь вышел на точку огня. Очередной залп накрыл «Варяг», добивая и без того изрешеченный крейсер. Снаряд с «Асамы» влетел между двумя баковыми орудиями, выведя их из строя и перебив большинство прислуги. За десять минут боя были сбиты и разрушены три шестидюймовых орудия и три меньшего калибра – 75 и 47 мм. На всех батареях были раненые и убитые. С перебитым коленом мичман Губонин продолжал командовать батарейным плутонгом. Все вокруг стонало, скрипело и гудело, разрывая душу на части.

Крейсер огрызался как мог, всаживая в японцев снаряды один за другим. От прямого попадания возник пожар на «Чиоде», которая в пылу сражения подошла ближе всего к русскому крейсеру, норовя расстрелять его с дистанции в тридцать шесть кабельтовых.

– Цель? – орал наводчик, припадая к дальномеру.

– Тридцать шесть кабельтовых.

– Прицел тридцать шесть! Целик семьдесят. Пли!

152-миллиметровый снаряд вылетел из ствола и с леденящим душу воем пошел в сторону «Чиоды». Серый горизонт расцвел яркой вспышкой, отчего на перепачканных сажей и кровью лицах матросов появились улыбки и тут же посыпались шуточки в адрес японцев. Еще одно попадание в цель. Еще один привет от дяди Вани. Над японским крейсером взметнулся столб густого черного дыма. «Чиода» тут же потерял ход и сменил курс, выходя из боя.

– Есть фартовый.

– Прямо в туза.

– Добей его, Зарубаев! – крикнул Руднев и тут же переключился на крен, который дал крейсер, получив снаряд в борт в носовой части: минута – и вода хлынула в помещение носового торпедного аппарата, давая пока еще незначительный дифферент на нос. – Водяных в трюм. Насосы на полную.

И следом еще один снаряд, который прицельно с минимальной дистанции, словно в тире, выпустили с «Ниитаки», расковыряв в обшивке крейсера еще одну подводную пробоину.

– Черт! Что там у Беляева?

– Пристреливаются. – Степанов опустил бинокль.

– Долго. Передай: пусть топит японца.

– Есть!

Огонь «Такачихо» по «Корейцу» был неэффективен, так же как и стрельба самого «Корейца». Никому из них не удалось накрыть цель. Первые же выстрелы показали, что снаряды, выпущенные с устаревших орудий, дают большой недолет. В связи с этим Беляев вынужден был дать команду на прекращение огня, чтобы впустую не расходовать боезапас. Стрельбу прекратили, и команда канонерки превратилась в безучастных наблюдателей, не имеющих возможности изменить ход бойни и помочь крейсеру.