Читать книгу "То ли свет, то ли тьма - Рустем Юнусов"

До перестройки у нас на кафедре работала Варвара Николаевна. Клиницист она была прекрасный. Будучи ассистентом, она консультировала в Шамовской больнице отделение общей терапии и, как курица с цыплятами, ходила со студентами по палатам. Все группы старались попасть только к ней, и это вызывало ревность со стороны других преподавателей. Теперь же студентам без разницы, кто из преподавателей у них будет вести цикл. Что же до различных отчетностей, то у нее в столе – шаром покати. Если судить по нынешним официальным меркам, то она была бы худшим преподавателем. Как только заведовать нашей кафедрой стал шеф, она тут же перевелась на другую кафедру. Нам тогда по молодости этот ее поступок был непонятен.

Пока я перед аттестацией университета составлял методические разработки по циклу пульмонологии, окончательно отупел, но так и не понял, чем отличаются методические разработки, предназначенные для студентов, от методических разработок, предназначенных для преподавателей. Впоследствии при проведении практических занятий я в эти методички ни разу не заглянул. Они лежат от аттестации до аттестации университета в течение пяти лет в шкафу на полке мертвым грузом. Весь материал, который я излагаю студентам, у меня в голове, все примеры, которые я привожу студентам, взяты из практики. Зачем мне методички, когда в палатах клиники так много интересных больных – выбор для клинического разбора очень большой. Поскольку я не зажат методичками, то на каждом занятии, если передо мною сильная группа, импровизирую. Это разнообразит учебный процесс. Никакую методичку не подстроишь под клиническое течение заболевания у конкретного больного, здесь все индивидуально. Не зря же классик отечественной медицины сказал: «Схемы нужны плохим врачам».

Я как-то Салавата Зарифовича спросил:

– Как ты проводишь занятие с ординаторами?

– Я их спрашиваю: у кого есть интересный, непонятный больной, и мы проводим клинический разбор. Чтобы при ординаторах не пасть в грязь лицом, я должен хорошо ориентироваться во всех вопросах и не только терапии.

– А методички?

– Они если и нужны, то только для ограниченных людей. Знаний не хватает, чтобы их пополнять, я постоянно читаю в том числе и иностранную медицинскую литературу не отвлеченно, а по конкретным больным. Так лучше запоминается. Это же я советую делать и ординаторам. С годами у некоторых из них будет вырабатываться профессиональная память, – ответил он.

Между тем, по положению высшее учебное заведение лицензионной комиссией может быть не аттестовано, если на кафедрах учебно-методическая отчетность представлена не на должном уровне.

Перед приездом лицензионной комиссии приказом ректора в университете создается своя комиссия по проверке документации. В эту комиссию ректор включает самых занудных и педантичных профессоров. Для них смысл работы в бумажках. Комиссия ходит по кафедрам и проверяет, должным ли образом составлена та или иная отчетность. Чтобы ничего не упустить, они проверяют по списку.

– Журналы отработки пропущенных студентами занятий, будьте добры, представьте за последние пять лет, – говорит, к примеру, проверяющий.

Такого журнала у нас на кафедре нет, поэтому учебный ассистент Анна Валентиновна, изворачиваясь, отвечая ему, лукавит:

– У нас отработки преподаватели отмечают в учебных журналах, это во многом рациональнее и удобнее.

– Раз не представили, напротив этого пункта ставим минус, – говорит проверяющий и идет дальше по списку.

В ожидании аттестационной комиссии у нас на кафедре в самой большой учебной комнате, как для большого застолья, сдвигаются столы, на них стопками раскладываются ни разу не бывшие в употреблении новые папки с документацией. Они выглядят внушительно. Глядя на них, у нас на кафедре у многих преподавателей от гордости распирается грудь, с лица не сходит самодовольная улыбка, у меня же иные ассоциации. Я работал в участковой больнице, где в ходу был гужевой транспорт, и потому часто думаю: «Погрузить бы все эти бумаги на телегу и свезти бы их в самый дальний овраг за город на свалку – вот была бы польза!» Это я говорю о бумажках нашей кафедры, а из всего университета макулатуру нужно вывозить большегрузами.

Главное в нашем деле не то, что написано в твоей бумажке, а то, что у тебя в голове, свои знания ты должен передать студенту, чтобы из него получился толковый врач, ты должен, в ряду прочего, заставить его учиться, а не ставить ему автоматом зачет. Все остальное – к черту! Многие со мной, конечно же, не согласятся.

После того, как местная комиссия прошерстит все кафедры, созывается ученый совет. На нем председатель комиссии докладывает, на какой кафедре выявлены те или иные недостатки. С высокой трибуны кого-то поругают, кого-то похвалят и дадут наставления: к приезду лицензионной министерской комиссии все выявленные недостатки устранить.

Впрочем, все понимают, что по бумажкам университет отчитается. Их расплодить – большого ума не надо. На практике никто никогда не интересовался, что написано в каждой кафедральной бумажке. В ней можно изложить явную глупость, и возникают методички не из головы преподавателя, а механически они с чего-то списываются. Лицензионная комиссия физически не в силах перелопатить горы документации. Главное для всех, чтобы документация была и чтобы в ней было много исписанных страниц, и все в один голос говорят: «Чем больше – тем лучше!» Перед приездом комиссии не один месяц в университете все, словно душевнобольные, толкут воду в ступе. Впрочем, многие преподаватели и интерны, и ординаторы, которых в период подготовки к аттестации нещадно эксплуатируют, понимают, что занимаются пустым делом.

Руководство университета беспокоит другое: как отнесется лицензионная комиссия к тестированию студентов. Не нужно иметь большого воображения, чтобы представить, какой будет результат, если провести тестирование студентов честно. Удастся ли договориться! В этом вся фишка. Ибо по положению, если студенты показывают при тестировании слабые знания, то высшее учебное заведение также не аттестуется.

33

Наконец, к нам из Москвы фирменным поездом «Татарстан» приезжает вагон проверяющих. Помимо москвичей, в состав лицензионной комиссии, как правило, включают петербуржцев, а также представителей из периферийных вузов. Комиссию размещают в престижной гостинице или же в санатории. К обхаживанию комиссии в университете подходят очень серьезно, при этом исходят их того, что никто из гостей не страдает плохим пищеварением.

Проверяющие профессора – народ ушлый, каждый из них знает, что если он что-либо накопает, то рано или поздно сработает закон бумеранга: при лицензировании их вуза наверняка в комиссии будут казанцы. При желании они выявят еще больше, нежели они, недостатков.

При первом лицензировании университета, которое прошло более или менее спокойно, комиссия не выявила каких-либо серьезных недостатков, а вот при одной из следующих аттестаций, кое-кому пришлось поволноваться.

За восемь дней до лицензирования к нам на кафедру явился заместитель декана и сообщил о том, что с комиссией удалось договориться: тестирование студентов будет проходить по нашим тестам. Поэтому буквально в течение одного-двух дней нужно срочно подготовить десять вариантов тестов. В каждом варианте сто вопросов, итого тысяча вопросов. В каждом вопросе пять вариантов ответов, среди них студент должен выбрать единственно правильный ответ. Поскольку студенты будут тестироваться сразу по терапии, хирургии и акушерству, то кафедры терапии и хирургии должна подготовить по триста сорок вопросов, кафедра акушерства – триста двадцать. За оставшиеся дни до приезда комиссии необходимо было в типографии распечатать тесты и ознакомить с ответами студентов. Словом, предполагалось провести такое же тестирование студентов, какое проводится ежегодно перед государственными экзаменами, только по нашим тестам.