Читать книгу "То ли свет, то ли тьма - Рустем Юнусов"

На чьи деньги едим и пьем? Этот вопрос не задает прилюдно никто. Да и спрашивать об этом в подобных ситуациях у нас считается плохим тоном. Застолья между тем проводятся на студенческие деньги.

У нас на кафедре из года в год за этот участок работы отвечала Гульсина Мингазовна. Она, как никто другой, могла найти со студентами общий язык. Наш шеф ее за это очень ценил. Поутру в дни, когда наша кафедра отвечала за питание, студенты ей несли в пакетах и провизию и бутылки. Причем спиртного в большом ассортименте приносили столько, словно предстояла свадьба, на которую пригласили «всю деревню». Куда после экзаменов оно девалось – непонятно.

Однако никто так не раскручивал студентов, как это делалось на кафедре организации здравоохранения. Один год я был членом комиссии, когда проходили госэкзамены на этой кафедре. Принимали экзамен у вечерников, и я своими глазами видел, как в учебной комнате, которая была рядом с той, где принимали государственный экзамен, студенты в фартуках, измазавшись в муке, раскатывали на столах тесто для пельменей.

Кончилось тем, что одному студенту лечебного факультета на госэкзамене по организации здравоохранения поставили тройку, а он рассчитывал на более высокую оценку. Студент рассказал о поборах на прокорм преподавателей отцу, отец же написал ректору университета возмущенное письмо.

Ректор недолюбливал заведующего кафедрой организации здравоохранения и не оставил письмо без внимания. Он изложил его содержание на ученом совете университета и поборы со студентов осудил. Более того, заведующего кафедрой организации здравоохранения пристыдили, не переизбрали по конкурсу на очередной пятилетний срок, и он стал работать по приказу.

Завкафедрой организации здравоохранения это очень тяжело перенес, сник лицом, голос его стал глуше и притих, он стал даже как будто меньше ростом, сгорбился.

Но как обойтись на госэкзамене без чаепития! Сидеть несколько часов к ряду в зале, где одновременно разговаривает много человек, и слушать невнятную студенческую речь – что может быть утомительнее и скучнее. В комнате отдыха же и экзаменаторы, и члены ГЭК расслабляются. За одним столом собираются и теоретики, и хирурги, и терапевты, и акушеры-гинекологи. Многие из них уважаемые, симпатичные люди. Во время общения преподаватели не только отдыхают от экзамена, но и обмениваются мнениями, решают те или иные практические вопросы. Помню, когда я только пришел на кафедру, за застольем ловил каждое слово старых профессоров. Теперь же новоиспеченные профессора не обладают ни большим интеллектом, ни кругозором. В большинстве своем это скучные люди, а речь их бедна. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из них говорил за столом о театре, литературе, музыке, живописи или других видах искусства. И никто не может с артистическим блеском изложить свои мысли.

После выступления ректора на ученом совете все согласились с ним и говорили о том, что организовывать поборы на госэкзамен со студентов – это не этично. На чаепитие стали сбрасываться преподаватели выпускающих кафедр, а зарплата наша ниже, чем среднестатистическая в регионе. Стол стал значительно беднее, но потом поборы со студентов возобновились – все пришло на круги своя.

После того, как Шамовская больница закрылась, госэкзамены стали проводить в лекционном зале на кафедре патологической анатомии, которая располагается во втором здании. Здесь провели шикарный капитальный ремонт. Здесь же мы читаем лекции студентам шестого курса в первом семестре. Организационные хлопоты по проведению госэкзаменов возложили на кафедру патологической анатомии. В первый год в комнате отдыха экзаменаторам и членам ГЭК во время чаепития не к месту предлагалось в большом ассортименте спиртное. Было сделано замечание, и в дальнейшем спиртное на столах не появлялось.

В последний день госэкзаменов после объявления студентам оценок начинается обсуждение результатов. На обсуждение некоторые экзаменаторы и члены ГЭК, чтобы не толочь воду в ступе, не остаются. Они под шумок вместе со студентами покидают зал.

В былые времена при обсуждении выступали не только заведующие кафедрами терапии, хирургии и акушерства, но и многие члены ГЭК, экзаменаторы. При этом внешне создавалась видимость плодотворной работы. В последнее же годы все ограничивается двумя-тремя дежурными выступлениями. При этом я никогда не слышал, чтобы кто-то из членов ГЭК, а во всем у нас задают тон профессора, говорил по существу о том, что для того, чтобы повысить интеллектуальный уровень и успеваемость студентов, следует принимать в университет достойных абитуриентов. Все дипломатично и раньше обходили этот вопрос, но он витал в воздухе, а теперь он словно и не существует, несмотря на то, что интеллектуальный уровень студентов из года в год падает.

В первый год, когда до шестого курса дошли студенты, сдававшие ЕГЭ, было впечатление, что эти студенты, как будто бы сильнее студентов предыдущих курсов, но на следующий год к нам на кафедру пришел очень слабый курс. Впрочем, говорить о том, сильнее или слабее студенты, зачисленные в число студентов по результатам ЕГЭ, сложно, ибо они разбавляются коммерческими студентами.

Результатами госэкзаменов остаются довольными, за редким исключением, все.

32

Один раз в пять лет наш университет, как и другие медицинские вузы России, проходит аттестацию, проще говоря – лицензирование.

Подготовка к аттестации начинается загодя. За полгода до лицензирования, а то и ранее, в актовом зале проректор по учебной работе собирает учебных ассистентов и доцентов как теоретических, так и клинических кафедр. Инструктаж длится два-три часа. Проректор поясняет, как представить в отчете ту или иную форму, а форм около пятидесяти. Отчетность год от года по количеству форм и объему увеличивается в геометрической прогрессии. От нее перед аттестацией у всех преподавателей голова кругом идет.

На кафедре выделяются ответственные по учебной, методической, научной, лечебной, воспитательной работе. В каждом отчете много разделов, различных подотделов и пунктов. Кроме того, каждый преподаватель плодит бумаги и складывает их в большую папку по своему циклу, готовит так называемый комплекс.

Если следовать всем требованиям, то преподаватель должен фиксировать на работе в амбарной книге каждый свой шаг. Например: после обхода в отделении он должен записать фамилии и инициалы осмотренных больных, их диагнозы и т. д.

Буквоедство было и раньше, но не до такой же степени.

Когда я поступил в медицинский институт на работу, ассистенты наравне с врачами вели больных, два раза в неделю дежурили в клинике, и за это получали, наряду с высокой педагогической ставкой, врачебный оклад. Работать преподавателям в институте было очень престижно. Заполнять никому не нужные бумажки у преподавателя попросту не было времени. Теперь же наши молодые преподаватели не дежурят в клинике и не заходят в палаты, каждый из них думает, как бы найти подход к шефу, стать доцентом или защитить докторскую. Я ни разу не слышал, чтобы они между собой обсуждали, как интересно протекает заболевание у того или иного больного, как поставить сложному пациенту диагноз. У большинства преподавателей в голове только меркантильный интерес. Но никому не нужные бумажки молодые преподаватели ведут аккуратно, прошнуровывают и складывают их в папки.