Читать книгу "Миры Амбрэ - Экси Старк"

— Оно открылось триста лет назад и за несколько веков повидало многих великих людей, посещавших Венецию или живших в ней, — таких, как Байрон, Хемингуэй и Казанова.

Мы старались не останавливаться нигде надолго. Быстро выпили кофе, перекусили и отправились дальше. Я только удивилась тому, как Илай смог распланировать наш день. Казалось, мы успели везде, меня распирало от количества впечатлений. Искать достопримечательности в Венеции не приходилось, достаточно было просто прокатиться по ней или пройтись пешком, чтобы насладиться удивительным городом.

Пока речной трамвайчик проносил нас по Большому каналу в сторону острова Мурано, я любовалась дворцами, старинными соборами и мостами.

* * *

Речное такси остановилось возле высокой башни из красного кирпича на острове Мурано. Стрелки часов переместились на без четверти шесть. Вода была странного бело-голубого цвета, как будто в нее добавили молоко. Она беззаботно ударялась о бортики набережной, обдуваемой легким ветром.

Мы прогулочным шагом направились вдоль сверкающих витрин. Фасадные здания красовались маленькими белоснежными балкончиками, на которых цвели лобелии. Первые этажи занимали лавочки свеклодувов. Каждая из них уже являлась небольшим музеем. У каждого мастера имелась своя «визитная карточка», кто-то украшал свои произведения цветочками, а кто-то — рыбками или своим собственным абстрактным рисунком.

Мы останавливались возле каждой из них, Илай терпеливо ждал, пока я любуюсь стеклянными фигурками котиков, словно живыми бабочками и изящными высокими вазами. Они блестели в свете ламп, словно прозрачные леденцы.

— Удивительно, во что можно превратить обыкновенное стекло!

— Это стекло как раз не совсем обыкновенное. Именно из-за секретов выплавки когда-то давно всех стеклодувов отселили на Мурано. Раньше этим ремеслом занимались на всех Венецианских островах, но в XIII веке городской совет решил вынести мастерские на этот остров. Стеклодувы получили неслыханные привилегии, но взамен лишились права выезда. А детям мастеров даже разрешалось сочетаться браком с венецианцами голубых кровей.

Илай остановился возле одной мастерской и открыл для меня дверь, жестом приглашая зайти. Витрины искрились украшениями из тончайшего стекла всех цветов и самых неожиданных сочетаний.

Одна стена была сплошь уставлена изящно изогнувшимися балеринами, ангелами, расправившими крылья, и персонажами венецианских комедий. Коломбина кокетливо прикрывалась веером, а Пьеро задумчиво устремил вдаль свои голубые глаза. Наличествовали и статуэтки животных — толстых котов, гарцующих лошадей и величавых журавлей. Но меня поразила гиена, словно по ошибке попавшая в ряды с ангелами. Ее жадные глаза хищно блестели, настолько реалистично, что казалось, из ее распахнутой пасти вот-вот сорвется рык.

Шторы, сделанные из сотен голубых стеклянных бусин, словно капли росы, тонко зазвенели, выпуская седого старичка с добрыми карими глазами.

— Синьор Алфхилд, синьорина, — поприветствовал он нас, — желаете забрать ваш заказ?

Илай приветливо кивнул, протягивая ему небольшой листок, свернутый вчетверо. Стеклодув взял его, поправил на горбатом носу очки и, прихрамывая на одну ногу, скрылся за шторами.

— Что ты заказывал? — я была заинтригована.

— Сюрприз, — прищурил яркие глаза Илай.

Даже всё сверкающее великолепие вокруг не могло затмить его взгляд. Но была там хорошо спрятанная тревога, словно он запирал все свои страхи в самой дальней комнате сознания, за дверью, от которой выбросил ключ в надежде больше никогда туда не заглядывать.

— Илай, — произнесла я, пытаясь вместить в его имя все чувства, кипевшие внутри.

Он поднял ладонь на уровень лица. В ней лежало сердце, в обрамлении тонкой, как паутинка, золотой цепочки. В светло-зеленом стекле, словно редком янтаре, застыли сотни песчинок. Они причудливо смешивались, создавая эффект волшебного мерцания.

Илай аккуратно, не касаясь меня, застегнул его на шее и поднес ко мне небольшое овальное зеркало.

С минуту я любовалась его сиянием, а потом подняла взгляд на себя…

— Мои глаза… — в них, как в зеленых озерах, сверкала россыпь топазов.

— …совсем как это сердце, — Илай смотрел на меня в зеркало.

Он провел пальцем по линии бровей, виску и щеке на моем отражении, едва различимо выдохнул. Я укусила себя за щеку, чтобы боль не позволила мне расплакаться, и отвернулась, не желая показывать слабость.

За шторами, куда ушел старик, послышался звон бьющегося стекла и тупой звук, как будто на пол упало что-то мягкое и тяжелое. Илай обернулся. И на мгновение я даже обрадовалась, что неловкая пауза закончилась.

— Луиджи! — позвал он старого стеклодува по имени. Его голос прозвучал встревоженно.

Илай подался вперед к проходу в мастерскую. В метре от штор, служивших дверями, он отпрянул назад со смесью удивления и ярости на прекрасном лице. Сквозь нитки стеклянных бус вышел жилистый парень. Лицо Илая, казалось, лишилось всех красок, когда их взгляды врезались, словно автомобили в лобовом столкновении. Илай сделал быстрый шаг вправо, закрывая меня собой. На лице незнакомца мелькнула снисходительная насмешка. Он сдержанно кивнул в знак приветствия и откинул иссиня-черные волосы. Его глаза были светло-голубыми, а взгляд — ледяной и острый, как осколки дрейфующего айсберга.

Воздух в маленькой комнатке накалился, обжигая мое пересохшее горло. Боковым зрением я увидела, как напряжение расчертило скулы Илая, заостряя все черты лица. Он вытянулся, как тетива, готовая выпустить стрелу, и наклонил корпус вперед. В лавке стояла звенящая тишина, не считая панического стука моего сердца, которое, казалось, могли слышать все вокруг.

Вдруг из комнаты вышел еще один и остановился чуть поодаль. Он был невысоким, хорошо сложенным парнем и выглядел как дружелюбный соседский мальчишка, с которым было бы здорово сходить в кино и посмеяться над глупой комедией. Светло-русые волосы, серые глаза, обманчиво мягкий изгиб губ… Но потом я заметила, как в них блеснула сталь, холодная и жесткая.

— Очень жаль прерывать ваш отпуск, — произнес он.

Парень сделал несколько уверенных шагов по направлению к нам и остановился у прилавка. Ловкость, с которой он двигался, и острота взгляда выдавали его могущество.

Я чувствовала, как воздух вокруг Илая наэлектризовался до такой степени, что мог воспламениться, но он не торопился действовать, выжидая.

— Мог бы представиться, раз решил составить нам компанию, — произнес Илай низким и очень спокойным голосом.

— Меня зовут Адларик Винтерхальтер. Возможно, ты обо мне уже слышал. А это мой партнер Кай. Хотя эти церемонии ни к чему, мое имя ты уже никогда не вспомнишь, — Адларик сгреб с пыльного бархата стеклянные сердца и сжал ладонь. Они беспомощно затрещали под сильным давлением, и из-под пальцев, на его черные ботинки, заструилась блестящая пыль.