Читать книгу "Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я - Андрей Валентинов"

– Арго-о-о-о-о-о-о-о-ос!..

– Мы пойдем с тобой. Ты – наш ванакт! Эти трусы думают, что изгнали тебя. Они ошибаются – они сами лишились родины. Мы взяли с собой семьи, мы взяли с собой нашу землю. Нам не хотели отдавать корабли... но мы их убедили. Веди нас, Тидид!

«Куда?» – хотел спросить я. Не спросил. Они правы: один человек – изгнанник, тень, гонимая ветром. Вместе мы – Аргос. А земля велика, всем найдется место под меднокованным небом.

– Ты не узнал меня, ванакт? – улыбнулся незнакомый знакомец. – Я – Ром, сын Эматиона, твоего лавагета. Я не успел под Трою...

– Ничего, – наконец-то улыбнулся я. – Это хорошо, что не успел. Радуйся, Ром Эматионид, мой лавагет! Радуйтесь, мои аргивяне!

Черная ночь стала светлей. И не факелы были тому причиной.

* * *

Дорогой Миносов... Древней вечной дорогой по Лиловому морю, но не винноцветному, летнему, а темному, рассеченному ударами вырвавшихся на волю ветров. «Калидон», тугой парус над головой. Я снова дома.

Мне приснился дождь.

Сквозь безвидное марево, сквозь темные разводы бесконечного мрака – легкий, едва уловимый шум. Теплые капли падали на щеки, на глаза, обволакивали, гладили.

Дождь во сне. Сон в дожде.

Время замерло, застыло, хотелось одного – не просыпаться, не уходить от нежданной ласки, от нежданного тепла...

– Диомед... Диомед... Диомед...

Я улыбнулся дождю, улыбнулся тихому женскому голосу. Незнакомому... знакомому... Голосу теплых капель, шептавшему мое имя.

– Нам надо поговорить, Диомед... нам надо...

Можно ли говорить с дождем? Даже во сне?

– Кто ты? – улыбнулся я. – Я тебя знаю?

– Знаешь... знаешь... знаешь... – шептали капли.

Я протянул ладонь – вода легко коснулась пальцев.

– Кто же ты, дождь?

– Твой враг... враг... враг...

Даже во сне я удивился. Разве теплые капли могут быть врагом? Что мне сделал этот дождь? Чем навредил я ему?

И вот сквозь черноту, сквозь негромкий стук капель начал медленно проступать кипящий холодным серебром Лик. Памятный, незабываемый, хотя виделись мы всего раз.

...И ледяным градом стали ласковые теплые капли!

– Ты поклялся быть моим врагом, Диомед Тидид. Ты напоил своей кровью мой алтарь – и попробовал мою кровь...

– У ТЕБЯ нет крови, Киприда Пеннорожденная, владычица Любви. – оскалился я, – В ТВОИХ жилах – серебристый яд!..

– И в твоих... в твоих... в твоих...

Ненависть захлестнула, сдавила горло – до боли, до хрипа.

– ТЫ убила мою Амиклу, нелюдь!

– Нет... нет... нет...

Хотелось закричать, заорать, но теплый дождь обволакивал, лишал силы.

– Я подарила тебе чудо, Диомед. Я подарила тебе Амиклу – ту, что научила тебя любви. Она – и была Я. Что же ты сделал со МНОЮ? Что же ты сделал с МОИМ даром? Я стала тебе не нужна – и Я ушла... Я ушла... ушла...

Кровавые знаки на белом мраморе, кровавое имя на мертвом камне... Что я сделал с тобой, Амикла?

– Ты отталкиваешь все, что Я дарю тебе, Диомед. Иногда для счастья нужно так мало – просто протянуть руку. Поэтому мы враги... враги... враги...

– Уйди, – прошептал я. – Даже если ТЫ права – уйди! Что ТЕБЕ еще надо?

Странным светом горели ЕЕ глаза – будто бы ОНА глядела на умирающего.

– Тебя не простили, Диомед. МЫ не простили. Ни тебя, ни остальных. Вас убьют – всех до одного, всех, кто был под Троей. В спину, исподтишка, подло. И в нашем Номосе, и в Восточном. Теперь там тоже – МЫ...

Серебристый Лик был уже совсем близко – холодный, невообразимо прекрасный.

– МОЙ сын, Эней Анхизид, тоже обречен. Уходите – все! Уходите в другие Номосы, где еще нет НАС. Это трудно, очень трудно – но это лучше, чем смерть. Ты возьмешь МОЕГО сына, возьмешь своих друзей и уйдешь в Западный Номос. Туда НАМ нет пути...

– А зачем мне ТВОЙ сын? – вздохнул я. – Спасай его сама.

– У него нет твоих сил, Диомед. Но у Энея есть другое. В чужом Номосе – чужая земля. Когда-то, пока наши Номосы не соединились, твои предки не могли даже ступить на землю Азии. Номос Запада – чужой, он вас не примет. Но МОЙ сын – не просто полубог. Он – Саженец. Он сможет укорениться, а вместе с ним – вы все...

– А чем он лучше всех нас? – удивился я.

В ответ – серебристый смех, легкий перезвон теплых капель.

– Эней – МОЙ сын, Диомед. Я сама – Саженец. Я родилась на Кипре, в Азии, в Номосе Востока, но смогла прижиться в Элладе. То, что построит МОЙ сын – и вы вместе с ним – простоит века, тысячелетия. НАШИ корни не вырвать.

Я понял – это правда. ОНА не лжет.

– Значит, голову за голову, Пеннорожденная? Я спасаю ТВОЕГО сына и спасаюсь сам?

– Зачем ты так, Диомед? – вздохнули капли. – Неужели легче убить, чем спасти? Твоя мать не пришла к тебе, пришла Я... И не отталкивай МОИ дары, нельзя всю жизнь только проливать кровь. МОЯ любовь для всех – даже для тебя, Диомед, мой враг! Не отталкивай... не отталкивай... не отталкивай...

Шепот капель стал почти неслышен, медленно таял во тьме ЕЕ Лик... Иногда для счастья нужно так мало – просто протянуть руку!

Мне снится дождь...

...Я снова дома. «Калидон», тугой парус над головой. По Лиловому морю, древней вечной дорогой.

Дорогой Миносов.

* * *

– И ничего уже не сделать, Идоменей?

– Ничего...

Я оглянулся. Низкие красные колонны – треснутые, обезглавленные, остатки ярких фресок на облупившихся стенах, разбитые камни мраморного пола. А дальше – серые в желтизне невысокие горы, вымощенная громадными плитами дорога, вдоль которой навечно застыли громадные двурогие идолы.

Кносс. Руины дворца. Вечная дорога привела меня к своему истоку.

Царство Миносов.

Крит.

– И ты решил, Идоменей?

– Еще нет...

Мы встретились здесь, в развалинах Кносса, в двух шагах от страшного Лабиринта, где до сих пор бродит тень Астерия Минотавра, где в разрушенных залах слышен шелест давно истлевших одежд, где лики сгинувших в далеких веках царей смотрят со стен на чудом уцелевший каменный трон – тяжелый, высеченный из цельного мрамора. Трон Миносов... Мы здесь, потому что Идоменею, басилею Крита, больше негде встретить гостя. Бывшему басилею...

– У меня больше тысячи воинов, Идомоней. Мы могли бы отвоевать Фест, затем двинуть на восток, в Этеокрету...

Он не ответил, даже не обернулся. Потомок Миносов не смотрел на погибший город, на твердыню его великих предков. Вдаль глядел – на серое осеннее море, на неровное пятно у горизонта...