Читать книгу "Если судьба выбирает нас... - Михаил Валерин"

После чего мы распрощались и я вышел в коридор. В очереди я был последним, по лазаретной традиции пропустив менее здоровых офицеров вперед. Так что спешить мне было некуда.

— Ну что, Саша? — поинтересовался Генрих, сидевший на колченогом стуле, ожидая меня. Комиссию он прошел раньше и теперь грустил, огорошенный решением оставить его в госпитале еще на месяц. Он-то надеялся получить «домашнее лечение»…

— Признан годным для несения службы, — процитировал я вердикт. — Сказали, завтра зайти за документами — и адью!

— Даже не знаю — завидовать тебе или сочувствовать?

— Сочувствовать? Что за упаднические настроения, господин поручик?

— Ладно! Идем! И не забудь: с тебя «отходная».

— Предлагаю, дабы не прятаться от врачей, отпраздновать мою выписку в каком-нибудь приятном месте!

— А ты уверен, что меня выпустят из нашего богоугодного заведения, дабы я смог насладиться твоим обществом?

— Не волнуйся! Со мной — выпустят! — Моя уверенность отнюдь не была показной: ведь с санитарами я договорился заранее…

Получив выписной лист, я направился отметить его у военного коменданта госпиталя капитана Лютца.

Капитан встретил меня весьма приветливо, и мы мило поболтали о всяких пустяках, присущих лазаретной жизни. Зарегистрировав выписку, комендант забрал у меня выписной лист и под расписку вручил предписание. На этом мы и распрощались.

Перед уходом я зашел в палату к Литусу.

Генрих увлеченно играл в шахматы с доктором Финком. В последнее время они очень подружились, чему я был несказанно рад. Теперь моему другу будет не так скучно коротать время в нашей уютной маленькой палате. Все потому, что, пока я долечивался на дому, к Литутсу подселили тяжелораненого офицера-пулеметчика. Бедняга был ранен в шею и для полноценного общения никак не годился ввиду временной неспособности говорить.

— Здравствуйте, господа!

— Здравствуй, Саша! — обрадованно вскинулся Генрих.

— Добрый день, Александр Александрович, — поприветствовал меня Финк.

— Я вижу, что вы с толком проводите время?

— Да. Теперь у нас с Якобом Иосифовичем ежедневный турнир! — похвастался Литус.

— И кто выигрывает?

— Двенадцать против семнадцати в пользу поручика! — с притворным сожалением посетовал доктор. — Но возможности для реванша я не исключаю!

— Получил предписание? — живо поинтересовался Генрих.

— Вот! — Я достал из нагрудного кармана свернутый листок.

— И что там?

— Полюбуйся сам! — ответил я, протягивая другу бумагу.

Едва выйдя от Лютца, я тотчас же развернул предписание с целью узнать свою дальнейшую судьбу:

«Ноября 1-го 1917 года подпоручику фон Ашу А. А. прибыть в распоряжение штаба Московского гарнизона. Генерал от инфантерии П. Д. Ольховский».

Никаких неожиданностей. Все банально и предсказуемо. Чего-то подобного я и ожидал, наблюдая дома преувеличенное равнодушие отца и спокойствие мамы в преддверии решения эвакуационной комиссии. То есть подсознательно я чувствовал некоторую неестественность, но, занятый самокопанием и историческими изысканиями, не придал этому значения.

Вывод напрашивался сам: «Папа похлопотал».

4

Из здания штаба Московского военного округа на Пречистенке я вышел, будто заново родившись.

Авантюра моих родственников, призванная оградить меня от фронта, завершилась для меня наиболее благоприятным способом. По дороге сюда я больше всего опасался, что именно здесь мне и предстоит служить, а штабы и штабных я еще с прошлой жизни на дух не переношу. Да и тянуться и щелкать каблуками с видом «чего изволите» — это тоже не мое!

Казалось бы, пробыл тут всего каких-то полчаса, а уже рука устала честь отдавать — военных тут избыток, особенно начальников.

Слава богу, что у меня теперь иная судьба: запасной батальон родимого Московского 8-го гренадерского полка.

Несмотря на сильный холодный ветер, я решил прогуляться по Волхонке до Кремля, проветриться и поразмышлять.

Конечно, спасение меня от ужасов войны для родителей было задачей номер один, особенно в свете того, что за неполных два месяца на фронте я дважды был на волосок от смерти. В том, что отцу было под силу решить мою дальнейшую судьбу, я нисколько не сомневался: статский советник, согласно «Табели о рангах» — это нечто среднее между полковником и генерал-майором. К тому же папа — чиновник Военного министерства.

Удивительно другое: как он тонко меня просчитал!

Ведь очевидно, что служба при штабе у меня, скорее всего, не сложилась бы! Хотя с точки зрения любого родителя — сие есть предел мечтаний. Отец поступил мудрее и учел мой прошлый характер и те его изменения, которые он наверняка приписал нахождению во фронтовой обстановке.

Протекция вышла удачной во всех смыслах — я опять в строю, в своем полку, и при этом дома.

Надо будет поблагодарить его, желательно тет-а-тет… Ведь маме ни к чему лишний раз волноваться!

Черт! Как же неудобно ходить с шашкой на боку! Приходится придерживать ее левой рукой, чтобы эта «селедка» не путалась в ногах. Однако надо привыкать — здесь не «полевая обстановка» и ношение данного аксессуара теперь обязательно.

Зато выгляжу теперь как на картинке: шинель с башлыком, шашка, фуражка и пистолет в кобуре.

Особенно резкий порыв ветра заставил меня поежиться — хорошо, что матушка заставила меня поддеть под китель безрукавку из козьего пуха. Мне еще простудиться не хватало!

Незаметно для себя я дошел до Публичной библиотеки, которая размещалась в доме Пашкова, и остановился в нерешительности.

И куда бедному подпоручику податься? Разве что в Александровский сад? А потом пройтись до Исторического музея и свернуть направо — на Красную площадь? Там, у памятника Минину и Пожарскому, есть стоянка извозчиков.

Решено!

Итак, на чем я там остановился? Папа — молодец, а шашка — на хрен не нужна?

М-да… Глубока и извилиста мысль русского офицера, который к тому же и российский юрист…

Итак, что меня ожидает на новом месте службы?

Скорее всего, что очередной геморрой — в переносном смысле этого слова. Запасные части, по воспоминаниям современников, — это редкостное болото. Старшие офицеры — сборище посредственностей. Унтеры — редкостные садисты, а солдаты — угрюмое быдло. И снабжение — в целом хреновое.

Мечта идиота!

Теперь опять почему-то начинаю думать, что фронт — это наилучший выход… Как вспомню пополнение, которое мы получили после взятия Штрасбурга, сразу хочется сначала напиться, а потом — застрелиться!