Читать книгу "Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин"

– …И зарубите себе на носу, я не потерплю, чтобы какая-нибудь сволочь опозорила наш славный полк на весь мир! Каждого напившегося лично пристрелю, как дезертира! – орал, размахивая пистолетом прямо перед носом стоявшего примерно посередине шеренги Якова, недавно еще абсолютно невозмутимый полковник. – Если найдете у местных или на заводе водку или что-то в этом духе – чтоб сегодня ни капли! Вам еще с Его Императорским Величеством вечером общаться, и чтоб… – в общем, на фоне сорокаминутной подготовки к смотру постановка задачи на очистку корпусов завода показалась Якову бледной пятиминутной тенью. Впрочем, сам штурм продлился еще меньше, а вот начавшееся после недолгой перестрелки вылавливание смутьянов по закоулкам заводских корпусов за последующие несколько часов успело изрядно надоесть Якову. А замешенный на хорошо затоптанном в глубину души страхе атакующий порыв успел смениться мрачным озлоблением в адрес устроивших все это. Да и как иначе, если в тебя не только стреляли, но еще и новенькая, выданная прямо перед отъездом форма за время обыскивания чердаков и кладовок стала не чище старой половой тряпки в кочегарке? И это прямо перед смотром Императора, поезд которого, как говорили, уже успел прибыть на станцию. Пора было уже отправляться в следующую пристройку, когда Яков краем глаза вдруг заметил какое-то движение.

– Ану вылазь, прихвостень японский! Только медленно и руки на виду держи!

Незнакомец, поняв, видимо, что отсидеться в яме не удастся, медленно выставил наружу руки, а потом и голову.

– Яков?! – на солдата смотрело, пожалуй, даже слишком хорошо знакомое ему лицо – «товарищ Николай» был, конечно, не частым гостем в их городе, но зато крайне уважаемым в определенных кругах – ведь именно через него приходили указания от вышестоящих партийных «товарищей». – Яков, – едва придя в себя, торопливо, но все равно с пафосом затараторила голова, – ради дела революции и будущего всех трудящихся ты должен вывести меня отсюда!

«Ишь как распелся! – подумал Яков. – Только я теперь, товарищ Николай, твоим пушечным мясом быть не желаю! Зачем все это надо? Все, что было действительно нужно рабочим, у них теперь есть, даже партии легальные. И у меня все, если Бог даст, хорошо будет. Если только мы из-за таких вот гнид головы на войне не сложим!» – начал заводиться солдат. Мрачно добавив вслух: – Вылазь давай!

– Еще чуть-чуть и прогнивший режим падет, и мы будем тем камнем, что сбросит лавину! – продолжал вещать Николай, входя в привычную колею агитации, видимо, под впечатлением от недавно пережитых волнений. – У нас готовы несколько диверсий, тут не только завод встанет, может, и самого тирана убить получится!

Но чем дольше тот говорил, тем острее бывший без пяти минут революционер ощущал внезапно появившееся желание пристрелить незадачливого агитатора прямо на месте. Однако разум на пару с национальным характером возобладали.

– Молчать! – рявкнул Яков, добавив еле слышно «не здесь» и снова перейдя на крик, вызвал: – Коваленко, Фельдман, ко мне!

Сдав обысканного и связанного на всякий случай агитатора на руки сослуживцам и оставив одного из солдат руководить дальнейшим обыском, Яков, посчитав полученные сведения достаточно важными и срочными, чтобы действовать уставным порядком, направился прямо в расположившийся неподалеку поезд личной охраны Императора, разумно предположив, что именно они больше всех заинтересованы в предотвращении каких бы то ни было диверсий. За следующие после недолгого и не слишком любезного разговора с хмурым горцем-часовым полчаса Яков успел последовательно изложить суть дела начальнику караула – лейтенанту, дежурному капитану, двум гвардейским полковникам и даже целому генералу.

– И как это все, – царь кивнул на лежащую на столе целую гору свежих газет, – прикажете понимать? Чуть ли не по всей стране всеобщая забастовка. Расплодившаяся с вашего разрешения частная пресса большей частью только к еще большим беспорядкам призывает. А охрана порядка как работает? Почему, например, задержанный неделю назад за сбор денег и оружия для террористов некто Бауман уже через три дня снова оказался на свободе и ведет агитацию?

Обычно Николай своим подчиненным разносы не устраивал, а просто тихо отправлял в отставку проштрафившегося чиновника. Это было общеизвестно, и у Зубатова даже проскочила мысль, что долгое паломничество по святым местам не прошло для царя даром, но вытянувшемуся по стойке «смирно» премьер-министру от этого было ничуть не легче.

– Ваше Императорское Величество, тюрьмы из-за беспорядков переполнены. В то же время за него просили уважаемые люди, а наше общественное мнение…

Но договорить Зубатову так и не дали – Император был прекрасно осведомлен о том, насколько беспомощной иногда выглядит государственная машина Империи и даже всесильная с виду охранка перед тем же общественным мнением.

– Сергей Васильевич, наше общественное мнение само не знает, чего оно хочет. Единственное, чего сейчас желают почти все, – это перемен. Но у каждого свое понятие, каких именно. Поэтому чего бы вы ни делали – все равно большинство будет недовольно. Но что-то делать надо, иначе недовольными будут все. А вы все затягиваете реформы там, где нужно действовать быстро и решительно. Или вы не сами мне то же самое полгода назад предлагали? Я выражаю вам свое неудовольствие, но шанс все исправить у вас будет. В столицах я ввожу военное положение и даю вам неделю на наведение порядка. Все призывающие к бесчинствам должны сидеть в тюрьме. А боевики и саботажники – лежать в земле. На то оно и военное положение. А со стачкой на Пермских оружейных заводах я разберусь сам…

– Это было три дня назад. А теперь – вот они, заводы, – там, за дверью вагона, собрались на площади. Не здания и станки – живые люди. Приехал-то Император именно к ним! Но с каким же тягуче-неприятным чувством приходится выходить в эту дверь!

* * *

Полумрак старинного храма как-то сильно поубавил блеск эполетов и золотого шитья – свита не оставляла монарха даже в маленьком храме захолустного монастыря, у которого, в общем-то, случайно остановился на ночь царский поезд.

Но проповедующему перед исповедью старенькому подслеповатому священнику с неразгибающейся спиной даже полные генералы – не начальство, только царь, да и тот – не сейчас…

– …Шатается Царство Русское и весьма близко к падению[10]. Но отчего так происходит? Не дело ли в нас самих? Вот, каждый день «Отче наш» читаем, а правду ли говорим? Если Бог нам Отец Небесный, то как так вышло, что все здания государственные уставлены статуями языческих богов, которые суть бесы? Даже корабли их именами называем и почему-то побед ждем! Мало вам «Русалки»[11]было? Дождались, что теперь еще один крейсер пропал? Так вы от них еще и не такого дождетесь! Морячков-то не жалко было, когда названия выбирали? – добрый, в общем-то, взгляд священника, казалось, прожигал душу насквозь. – Вот, читаем: «да будет воля Твоя…». А червячок-то гложет – хочется всего и побыстрее. Вот, говорим «…и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим». А оставляем ли? Не получается что-то у подчиненного – сразу в отставку! Не нравится начальник – интригуем безо всякой совести! До того ожесточились, что даже домашним в душе не прощаем ничего! Дворяне землю забесплатно еще в позапрошлом веке получили, а с крестьян уже почти полсотни лет выкупные платежи берете. А не боитесь, что и вам самим всего этого не простят?..