Читать книгу "На окраине Руси. Мифология и язычество балтов - Теобальд"

о слишком общих замечаниях Гилберта, а сразу перейдем к Длугошу, который первый стал подробнее описывать литовские постройки. В Жмуди, говорит автор, нет никаких домов (stubae), ни более обширных строений, а существуют только хижины, неуклюже сделанные из дерева и соломы. Внизу они бывают шире, а по мере возвышения суживаются, напоминая своим видом опрокинутые лодки. На самой вершине (cacumine) такой хижины есть отверстие (fenestra), пропускающее свет. Непосредственно под этим окошком раскладывается огонь для приготовления еды, а равным образом и обеспечения от мороза, держащего землю в оковах в продолжение большей части года. В такой-то хижине живут хозяева, их жены, дети, слуги, служанки; содержится скот, рабочие животные и всякого рода хозяйские принадлежности, а иных строений вроде двухэтажных домов, дворцов, амбаров, клетушек, конюшен (скотных сараев, хлевов) нет, а жители помещаются в одних и тех же стенах со всем своим скотом и другими домашними животвыми, и тут же хранится домашняя утварь.

Младший сверстник Длугоша, Каллимах (1437–1496), ссылается на мнения некоторых (впрочем, не упомянутых по имени) писателей, утверждающих, будто бы литовцы происходили от боспоранцев (Bosporani), и, сравнивая обычаи одних с обычаями других, сообщает, что те и другие относились с одинаковой небрежностью к воспитанию детей, которых содержали в одном помещении вместе со скотом. Затем строительный материал как у одних, так и у других неуклюжий и необработанный. Форма строений по большей части круглая, конусообразная; на самом верху хижины находится плетеная (из лозы) дымовая труба, служащая также окном. Хижины внутри не скрепляются балками, и нет в них никаких особых перегородок. Огонь раскладывается посредине хижины, вокруг которого располагается кое-как и где попало вся семья без различия места и первенства, а в размещении всего хозяйского имущества нет ни малейшего порядка, ни обдуманного плана[80].

Сигизмунд Герберштейн (Herberstein, 1486–1576), вернувшись из своего вторичного посольства (1526–1527) от римского императора к великому князю московскому, описал страны, по которым проезжал. О жмудских жилищах он говорит следующее: жмудины живут в низких и продолговато-круглых (oblongioribus) хижинах, посреди которых раскладывается огонь. Сидящий возле него хозяин видит свой скот и всю домашнюю утварь, так как, по существующему обычаю, жители помещают с собой под одной кровлей без всякой перегородки и свой скот.

Ян Ласицкий (около 1579–1580), будучи так же, как и предыдущие авторы, сам очевидцем, сообщает о жмудских хижинах следующее: хижины, которые они называют «turres»[81], суживаются кверху и имеют отверстие для прохода дыма и тяжелого воздуха; строят их из брусьев, жердей, валежника и коры. В них помещаются жильцы со всем своим достоянием, которое располагают на полу (pavіmentum tabulatum). Итак, хозяин имеет на глазах все свое достояние и защищает его от хищного зверя и мороза; он обыкновенно спит при дверях, поручив опеку над очагом божку огня для того, чтобы, с одной стороны, огонь не причинил какого-нибудь вреда хижине, а с другой – чтобы он не погас. Там часто случается, что свинья или собака похищает из горшка, стоящего у огня, мясо или обваривает морду кипятком. Живущие в застенках имеют для скота отдельные от жилых хижин отгороженные места.

Кажется нам, что будет достаточно приведенного материала для составления себе понятия о состоянии литовских строений в XV и XVI веках. В особом приложении (VIII) сообщим еще несколько особенных подробностей из позднейших источников, не лишенных интереса для нашего предмета и для исследователей развития литовской хижины.

I. Общий вид хижины XV и XVI веков уже на основании традиции, держащейся в этом отношении довольно твердо, не мог отличаться от хижин предыдущих веков, так как она, в сущности, мало разнится от первобытных пещерных жилищ и даже от пещеры Полифема. Где не было гор и пещер, необходимо было самим построить подобного рода жилища из подручного материала, каким являлись дерево, тростник, солома и т. п. Единственный успех можно заметить в том, что кое-где для прохода дыма оставляли отверстие.

Что касается формы, хижины представляются преимущественно продолговато-круглыми, суживающимися кверху (Dlug., Herberst.), с выпуклыми, выгнутыми боками, как у лодок (Dlug.); они низкие (Herb.); иногда в некоторых местностях хижины были выстроены конусообразно (Callim.).

Строительный материал нам уже известен. Кажется, что неотесанные стволы укреплялись наискось в земле так, чтобы они наверху сходились; к ним прикрепляли, по всей вероятности, горизонтально положенные жерди, а на них кору; затем всю хижину покрывали соломой. Кора накладывалась потому, чтобы через щели не пробивалась солома, которая могла загореться от разложенного внутри хижины огня. Затем, чтобы ветер не срывал соломы, клали на ее еще дерн, шесты и т. п. Вовнутрь хижины вели двери, вероятно, с южной стороны.

II. Хижина внутри представлялась совершенно свободной, т. е. без всяких скрепляющих стволы балок и без всяких перегородок (Call., Herb.). Она, вмещая в себе хозяина, его семью, слуг, животных и все его достояние, должно быть, была обширна. Во времена Д. Пашкевича (XIX век), когда хижины строились четырехугольными, размер их достигал от 10 до 15 саженей длины и от 5 до 6 саженей ширины.

В самой середине хижины находился очаг (ugnavête), круглый или четырехугольный. Пашкевич сообщает, что в его времена длина и ширина очага доходила от 3 до 4 локтей, а глубина на локоть. В некоторых, однако, местностях огонь раскладывали или непосредственно на земле, или на возвышении, сооруженном, по всей вероятности, в большинстве случаев из камня (прусское stabni обозначает каменную печку, a stabis камень; Nessel. Thes. Pruss. s. v.; в Литве krosnis, печь, клавшаяся в давнее время из камня, теперь из кирпича (Nessel. L. W. в. ѵ., р. 280; описание у Praet., р. 107).

В середине на этом очаге находилось углубление (foculus), в которое хозяйка сгребала вечером жар (красные уголья) и прикрывала золой, чтобы огонь продержался до следующего дня[82].

Вокруг очага и на некотором от него расстоянии были уставлены камни достаточной для сидения высоты. Тут жильцы грелись и сушили мокрую одежду либо, занятые хозяйской работой, проводили длинные зимние вечера среди песен и рассказов. Еще далее очага, уже под стеной, помещался хлеб, скот,