Читать книгу "После поцелуя - Карен Рэнни"

Хоторн оглянулся и посмотрел дворецкому в глаза; Смайтон твердо выдержал его взгляд.

– Я служил Веллингтону в Испании, ваше сиятельство, – напомнил хозяину Смайтон.

– Вы сможете помочь ей? – «Господи, помоги!» – молил про себя Монтрейн.

– Полагаю, что смогу, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – А тем временем Молли сходит за врачом.

Хоторн решил последовать совету Смайтона, и уже через мгновение он из участника драмы превратился в наблюдателя. Мажордом, похоже, и вправду был большим умельцем по части лечения ран. Он действовал спокойно и умело: внимательно осмотрел пулевое отверстие, удалил обрывки ткани и следы пороха.

Как хорошо, подумал Монтрейн, что такой человек состоит у него в услужении и что он оказался рядом в нужную минуту.

Вообще-то граф Монтрейн не был особенно набожным человеком и нечасто молился Богу, что в сложившейся ситуации было весьма некстати. Хоторн не был абсолютно уверен в своих чувствах ко Всевышнему. Он несколько сомневался в его существовании, а его привычка постоянно вмешиваться в дела простых смертных вызывала у графа недостойные размышления.

Справедливости ради следует сказать, что временами, например, еще будучи совсем молодым человеком, Майкл молился Богу. Но те молитвы были направлены на то, чтобы Господь избавил его от присутствия сестер хотя бы на некоторое время.

И все-таки, может, он зря беспокоил Господа? Имеет ли право обычный человек так часто просить Всевышнего о чем-то? Не слишком ли часто он его тревожил? Если так, то он готов отозвать все свои прошлые просьбы и молитвы и оставить лишь две последние: «Спаси ее, Господи!» и «Избавь ее от боли!».

Маргарет застонала, Монтрейн нахмурился, услышав этот тихий жалобный стон.

– Вы не могли бы действовать быстрее, Смайтон? – попытался поторопить слугу Хоторн.

– Я должен убедиться в том, что рана чистая, милорд, – спокойно проговорил Смайтон. – Нет ничего опаснее гангрены, которая может возникнуть, если в ране останется грязь.

К счастью, дело постепенно подходило к концу. Смайтон извлек из раны кусочки металла, промыл ее, присыпал дезинфицирующим порошком, накрыл тампоном и перебинтовал.

В течение последнего часа Маргарет то со стоном приходила в себя, то вновь впадала в забытье. Наконец ее глаза открылись – лишь на мгновение. Хоторну безумно захотелось, чтобы она вновь закрыла их, столько в них было боли.

Уже много лет назад Монтрейн понял, что у него недурно получается разбираться в лабиринтах. Увидев перед собой стену, он начинал мгновенно придумывать варианты того, как обойти ее. Но в последние мгновения он вдруг понял, что его эмоции могут взять верх над рассудительностью.

У него было такое чувство, будто он попал в западню, но, вместо того чтобы думать о том, как выбраться из нее, он способен лишь беспомощно взирать на возвышающееся перед ним препятствие.

Возможно, это свидетельствовало о силе его страха.

«Облегчи ее боль, Господи!» – молился он. Хотя скорее это была не мольба, а приказ. Накажет ли его Создатель за подобную вольность?

Тут внизу раздался какой-то шум – прибыл доктор. Майкл вышел из комнаты и посмотрел вниз, на ротонду. Доктор неспешно поднимался вверх по лестнице, весь его вид говорил о недовольстве.

– Я только сел за обед, когда меня вызвали к вам, милорд, – пожаловался он. – Ничуть не сомневаюсь в том, что дело не настолько серьезно, как мне сказала ваша горничная.

– В мою жену стреляли, она ранена, – сухо ответил ему Монтрейн. – Не знаю, что может быть серьезнее.

Войдя в спальню, доктор снял наложенную Смайтоном повязку и бегло осмотрел рану Маргарет. Похоже, сей эскулап привык не столько заниматься лечением ран, сколько распространением лекарств, сулящих избавление от всех болезней. Однако если бы он не высказал своего одобрения тем, как справился со своим делом Смайтон, граф Монтрейн непременно прогнал бы его и вызвал хирурга.

– Кто-то весьма умело обработал рану, – заявил доктор. – Некоторое время она будет страдать от боли, но я выпишу обезболивающее. – Он нацарапал что-то на листке бумаги и отдал его Смайтону. – Аптекарь быстро приготовит снадобье.

– А ребенок? – спросил Хоторн.

Оба – и доктор, и Смайтон – изумленно уставились на графа.

– Если вы отойдете в сторонку, милорд, я смогу осмотреть вашу супругу и оценить ее состояние, – взяв себя в руки, проговорил врач.

Смайтон вышел из комнаты, а Хоторн ждал, глядя, как доктор сквозь простыню ощупывает живот и бедра Маргарет.

– Ее защитила сама природа, милорд, – сказал он, закончив осмотр. – Если с ней до сих пор ничего не произошло, то скорее всего и дальше опасаться нечего. Когда придет время родов, вам понадобится хорошая акушерка, но я почти не сомневаюсь, что ваша жена родит без проблем. У нее подходящие бедра для этого. Словом, милорд, – выпрямляясь, промолвил врач, – вы можете считать себя счастливчиком. Не пройдет и нескольких лет, как ваш дом наполнится ребятишками.

Майкл не нашел слов в ответ на это удивительное заявление.

– Если это все, милорд, я поеду домой, – проговорил врач. Похоже, доброе расположение духа вернулось к нему при мысли о возвращении к обеденному столу.

Уже через мгновение дверь за врачом захлопнулась.

Глава 30

Женщина, которая ценит удовольствие, испытывает огромную радость от мужского энтузиазма.

Из «Записок» Августина X

... Книжная лавка охвачена огнем. Дверь в коридор всего в нескольких футах от нее. Клубы дыма рвутся во все щели, а грубые доски пола обжигают босые ноги. Вдруг чьи-то руки схватили ее за запястья. Потом кто-то стал гасить загоревшийся подол ее одежды. Майкл.

И вновь, как это уже бывало, ужасающая сцена уступила место другой картинке – большой луг, пестреющий полевыми цветами. Майкл стоит посреди луга и держит ребенка с такими же, как у него, синими глазами. Маленький мальчуган с черными волосами и радостной улыбкой вырывается из рук отца и бежит ей навстречу, а за ним – девочка с каштановыми волосами.

«Посмотри, мама!» Дети перебегают от цветка к цветку, как трудолюбивые пчелы. Они нарвали букет цветов – такой огромный, что их детские ручонки едва удерживают его, и бегут к ней, оставляя за собой в этом цветочном половодье тропу примятых растений... Звук смеха – и их лица исчезают, растворяются в серой дымке...

Маргарет заморгала и открыла глаза. В комнате стояла полная тишина. Судя по солнечным лучам, проникавшим сквозь щели в портьерах, было позднее утро. Майкл спал на стуле возле кровати. Голову он уронил на матрас и даже во сне тянулся к ней рукой, словно пытался защитить ее.

Маргарет зашевелилась, но резкая боль в правом плече заставила ее замереть на месте. Она медленно ощупала повязку, пытаясь определить, какого размера рана. Последним, что запечатлелось в ее памяти, была рука кучера с пистолетом. Стало быть, ее ранили.