Читать книгу "Скорость тьмы - Элизабет Мун"

причина.

– Я тебя понимаю, – говорит Марджори. – Ты просто не хочешь доставлять другим неприятности, да?

– Да.

– А где гарантия, что кто-то еще на тебя не рассердится, да?

– Да.

– Но, Лу, люди злятся друг на друга и без всякой причины. Дон злился на Тома. Кто-то наверняка злился на Саймона, я знаю, что на меня многие злились. Бывает. Нельзя же все время оглядываться: не рассердил ли ты кого-то. Просто не нужно намеренно причинять другим зла.

– Может быть, тебя меньше беспокоит, когда на тебя злятся, – говорю я.

Марджори смотрит на меня взглядом, который точно что-то значит, но я не понимаю что. Понял бы я, если бы был нормальным? Как нормальные люди учатся различать значения всех этих взглядов?

– Пожалуй, меньше… – соглашается она. – Раньше беспокоило больше. Я все время винила себя. Но это не жизнь, а… – Она замолкает, подыскивая вежливое слово. Я тоже замедляю речь, когда подыскиваю вежливые слова. – …трудно определить, где твоя вина, а где нет! – наконец заканчивает Марджори.

– Да, – говорю я.

– Проблема в людях, которые хотят заставить тебя чувствовать вину! – говорит Люсия. – Вешают на других свои чувства, особенно гнев.

– А гнев иногда оправдан! – добавляет Марджори. – Не в случае с Лу и Доном: Лу ничего плохого не делал. Дон просто поддался зависти. Но я понимаю Лу – он не хочет причинять неприятности кому-то еще.

– Он и не причинит! – говорит Люсия. – Лу не такой!

Она смотрит на меня по-другому, чем Марджори. Значения ее взгляда я тоже не понимаю.

– Люсия, почему бы тебе не пофехтовать с Саймоном? – спрашивает Том.

Все замолкают и смотрят на него. У Люсии слегка приоткрыт рот. Со стуком захлопнув его, она отвечает:

– Хорошо! Давно не встречались, Саймон, да?

– С удовольствием пофехтую! – говорит тот с улыбкой.

Смотрю на Люсию и Саймона. Саймон более сильный соперник, но наносит меньше ударов, чем мог бы. Я вижу, что он, подстраиваясь под ее уровень, дерется не в полную силу. Очень вежливо с его стороны. Я ощущаю присутствие Марджори рядом, запах сухих листьев, которые сбились в кучу у ограды, холодное дуновение ветра на затылке. Мне хорошо.

* * *

К девяти уже не просто прохладно, а холодно. Мы идем в дом, и Люсия заваривает горячий шоколад. Первый раз в этом году. Все разговаривают, я сижу, прислонившись к зеленому пуфику, смотрю на Марджори и стараюсь слушать разговор. Марджори много жестикулирует, когда говорит. Пару раз даже хлопает руками по бокам, что является характерным жестом для аутистов, как меня учили. Я замечал этот жест и у других людей тоже и всегда думал – аутисты ли они, хотя бы отчасти.

Сейчас все обсуждают турниры, в которых участвовали: кто выиграл, кто проиграл, кто судил, кто как себя вел. Дона никто не упоминает. Я теряю нить, путаюсь в незнакомых именах. Из рассказов о некоем Барте вовсе не следует, что он крыса – вряд ли они имеют в виду, что он грызун с длинным хвостом. Скорее всего, Барт такая же крыса, как Дон козел. Поочередно смотрю на Марджори, Саймона, Тома, Люсию, Макса и Сюзан в зависимости от того, кто из них говорит, но никак не могу предугадать, когда закончит один и вступит другой и кто именно. Иногда возникают паузы – в две-три секунды, – иногда кто-то начинает, когда другой еще не закончил.

Это по-своему завораживает. Неоконченные закономерности в хаотичном подобии порядка. Как будто взбалтывают раствор и молекулы распадаются и создают новые связи. Как люди умудряются следить за последовательностью и участвовать в разговоре?

Постепенно я замечаю, что стоит заговорить Саймону, все замолкают и дают ему сказать. Он нечасто вступает, но его никогда не перебивают. В школе нас учили, что говорящий смотрит на человека, который, по его мнению, должен продолжить. В то время я еще не умел определять направление взгляда – только если человек смотрел в одну точку очень долго. Сейчас мне почти всегда удается проследить взгляд. Саймон смотрит на разных людей. Макс и Сюзан – всегда сначала на Саймона, отдавая ему предпочтение. Том смотрит на Саймона в половине случаев. Люсия – один раз из трех. Саймон не всегда подхватывает разговор, когда на него смотрят, тогда говорящему приходится посмотреть на кого-то еще.

Но это происходит так быстро: как они успевают следить? И почему Том то смотрит на Саймона, то нет? Чем он руководствуется?

Иногда ловлю на себе взгляд Марджори, и у меня начинают пылать щеки. Голоса сливаются, в глазах плывет. Хочу спрятаться в тень, но тут нет тени. Опускаю глаза. Прислушиваюсь к ее голосу, однако она немного говорит.

Потом разговор переходит на снаряжение: сравнивают клинки из чистой стали и смеси металлов, из старой стали и новой. Все, кажется, предпочитают сталь, а Саймон рассказывает, что недавно на официальном турнире видел клинки из смеси металлов, в рукоятку которых было встроено устройство, которое издавало стальной звук. Говорит, это было странно.

Потом Саймон объявляет, что ему пора, и встает. Том тоже поднимается, и Макс. Я тоже встаю. Саймон пожимает Тому руку со словами:

– Было весело, спасибо за приглашение!

– Всегда пожалуйста! – отвечает Том.

Макс протягивает руку и говорит:

– Это большая честь! Спасибо, что пришли!

– Всегда пожалуйста! – отвечает Саймон, пожимая Максу руку.

Я сомневаюсь, нужно ли тоже предложить руку, но Саймон быстро протягивает свою, и я ее пожимаю, хоть и не люблю рукопожатий, потому что не вижу в них смысла.

– Спасибо, Лу! – говорит Саймон. – Я получил удовольствие.

– Всегда пожалуйста! – отвечаю я.

На мгновение повисает напряженная пауза, и я волнуюсь, что сказал что-то неприличное, несмотря на то что в точности повторил слова Тома и Саймона, а потом Саймон, слегка постукивая указательным пальцем по моей руке, добавляет:

– Надеюсь, ты передумаешь насчет турниров. Был рад увидеться!

– Спасибо, – говорю я.

Когда Саймон скрывается за входной дверью, Макс говорит, что ему тоже нужно домой, а Сюзан поднимается с пола. Пора идти. Оглядываюсь: все лица дружелюбные, но Дон тоже казался дружелюбным. Как мне понять, злится ли кто-то из них на меня или нет?

В четверг проходит первое информационное собрание с медиками, где мы можем задать вопросы. Присутствуют два врача: доктор Рэнсом с кудрявой седой головой и доктор Хандсель – у того прямые черные волосы, как будто приклеенные к черепу.

– Это обратимо? – спрашивает Линда.

– Э-э… нет. Что сделано, то сделано.

– То есть, если нам не понравится результат, мы уже не сможем вернуться в нормальное состояние?

«Начнем с того, что наше состояние